Час расплаты

Я хотела подойти ближе, мои инстинкты влекли меня к этому дому. Простая мысль перенесла меня в переднюю часть толпы, и мое сердце сжалось, когда пожарный выкрикивал приказы своей команде, качая головой, как будто уже потерял надежду. Страх сжал мою грудь, когда я поняла, чему была свидетелем.

Я моргнула, и наступил рассвет. Толпа разошлась, и осталась только одна пожарная машина. Пламя превратило дом в почерневшую оболочку. Тень переместилась на периферии моего зрения, и я обернулась, чтобы увидеть высокую фигуру, стоящую в конце улицы, со склоненной головой и телом в плаще. На его ладони засиял огонек, и я была уверена, что это звездная пыль. Взмах руки, и магия поглотила его.

До моего слуха донесся детский плач, потом еще один, и мое сердце замерло.

— Сэр! — мужской голос привлек мое внимание к дому, и из-под обломков вышел пожарный со свертком одеял в руках. — Близнецы выжили! Я вытащил их из пепла.

Мое сердце колотилось все сильнее и сильнее, когда я наконец поняла, почему мы не умерли той ночью. Мы были невосприимчивы к огню. Каким бы невероятным это ни казалось, теперь это было ясно как божий день.

Но кто был тот фейри, который стоял в стороне и наблюдал? Укол страха в животе подсказал мне, что это не сулит ничего хорошего. Никто не должен был знать о нас. Мы были Подменышами. Так как же кто-то мог быть там свидетелем той ночи?

«Моя биологическая мать? Отец? Кто еще знал? Они умерли до или после этой ночи?»

— Близнецы, — шепот снова заполнил мою голову. — Дрова горят жарче всего в самом центре огня. Чем с большими трудностями ты сталкиваешься, тем сильнее становишься.

Видение исчезло, и я обнаружила, что стою в кабинете. Мы с Тори сидели на полу вместе, нам было пять, мы были абсолютной копией друг друга. Но у меня на руке был гипс, покрытый каракулями, а у Тори на той же руке был бумажный браслет-цепочка.

— Ничего не получается, — моя приемная мать, миссис Фэрчайлд, тихим голосом обратилась к женщине через стол. — Они невозможны.

Теперь это воспоминание казалось более ярким, как будто я заперла его, похоронила так глубоко, что почти забыла, что это произошло. Юные я и моя сестра подняли головы, услышав, что она говорит.

— Тори ломает каждую игрушку или игру, которую я ей даю, а у Дарси всегда царапины и синяки, как будто она пытается причинить себе боль. На прошлой неделе они пробрались из моего сада к соседке и забрались в домик на дереве ее сына. Это чудо, что Дарси не умерла, когда упала. У меня просто больше не хватает на это нервов.

— Возможно, вы могли бы попытаться… — начал администратор.

— Я устала пытаться, — сказала она, вставая и двигаясь, чтобы поцеловать каждую из нас в голову, прежде чем выйти за дверь.

Я почувствовала рану в своем сердце, которую миссис Фэйрчайлд нанесла много лет назад, снова на мгновение разорвав меня на части. Замешательство, ощущение, что Тори обвилась вокруг меня, неуверенность в том, куда мы пойдем дальше.

Видение снова изменилось, и у меня появилось ужасное чувство, что звезды вот-вот протащат меня через каждый болезненный момент моей жизни. Но следующее, что я увидела, было размытое изображение нас с Тори, стоящих перед десятью разными школами, каждый день отмечающих первое место в каждой из них. В каждом видении мы были старше. Но по мере того, как мы росли, я заметила, что со временем выглядели сильнее, наши глаза твердели, осанка выпрямлялась. Я поняла, что звезды не пытались причинить мне боль. Они показывали мне, как мы были сформированы. Как после каждого отказа и обиды мы поднимали наши подбородки немного выше, строили нашу броню немного толще.

Громкий шум наполнил воздух. Всеми оскорблениями, которые я когда-либо получала в своей жизни, которые застряли во мне. Данные мне от безымянных дрянных девчонок в школе, учителей, приемных родителей, друзей. Слова, которые оставили шрам на моем сердце.

«Неуклюжая. Нежеланная. Странная. Бездомная. Слишком тихая. Слишком сломленная. Слишком бедная».

Боль от всего этого нарастала в моей груди, как вода, бьющаяся о плотину. Я шарахнулась от нее, когда темнота снова поглотила меня, закрыв глаза.

— Прекратите это, — прорычала я, заставляя видения отступить, и звезды прислушались.

Открыв глаза, я обнаружила, что стою лицом к лицу с Тори. Я улыбнулась с облегчением, двигаясь вперед, чтобы прикоснуться к ней, но ее образ подернулся рябью и изменился, превратившись вместо этого в Сета.

Я отпрянула, но выражение его лица было мягче, чем в реальной жизни, теплее.

Звезды снова зашептали мне, посылая легкую дрожь сквозь меня.

— Враги окружают тебя, Близнец. Но знаешь ли ты, кто из них твои истинные враги?

Сет стал Максом, потом Калебом, потом Дариусом. Каждый раз, когда видение менялось, выражения их лиц становились все более пугающими, а в глазах читалось обещание боли. Дариус превратился в Софию, затем в Диего, Джеральдину, Тайлера, Кайли, Нову, Анжелику, Вошера, Маргарет, сотню лиц, которые я знала по коридорам Зодиака, каждое выглядело злее предыдущего и их глаза были полны ненависти. Следующими появились Советники, закончившиеся Лайонелом, который выглядел как сам дьявол, его глаза были как две пропасти адского пламени. Его лицо стало лицом Ориона, и мое горло сжалось, когда от него исходила холодная волна ненависти.

— Тьма порождает тьму, — прошептали звезды, пока я продолжала смотреть на него, густая тень, казалось, цеплялась за его фигуру. — Что делают фейри, когда их прижимают спиной к стене, Близнец?

Мой язык отяжелел, пока я обдумывала ответ на этот вопрос.

— Они сопротивляются, — выдохнула я.

— И что фейри делают со своим сердцем?

Я сглотнула, когда Орион двинулся вперед, почти с любовью потянувшись ко мне, но затем в его руке появился кинжал. Тот же самый, что был у него в пещере на днях. Он взял меня за руку, держа ее выше запястья, и я поморщилась, пытаясь освободиться от него.

— Они охраняют его, — ответила я, убирая от него руку, и его фигура распалась, как песчинки на ветру, снова оставив меня в полной темноте.

— И что сделает фейри, чтобы занять свое законное место в Солярии?

Ответ слетел с моего языка так же легко, как дыхание. Это был инстинкт. Что-то, что я знала о фейри все это время, но не смогла по-настоящему признать. Вот почему Наследники причинили нам боль, почему Орион помогал им, почему Лайонел контролировал их всех.

— Что угодно.

Темнота отступила, как прилив, и ночное небо снова осветило меня. Сверкающая цифра двадцать сияла над моей головой, и я сильно моргнула, стряхивая гнетущее ощущение темноты, которая поглотила меня.

Я повернулась к Тори рядом со мной, ее глаза расширились, когда она тоже посмотрела на сверкающий номер двадцать над своей головой. Вокруг нас появлялось все больше и больше цифр над студентами, кружащими по полю, но ни одна из них не была такой высокой, как наша.

Рядом со мной у Софии было блестящее пятнадцать, и я быстро взглянула на Диего, с тихим облегчением обнаружив, что он прошел с двенадцатью. У Кайли было яркое восемнадцать, и у Тайлера было то же самое.