Чащоба

Потом наступила эпоха сверхрациональных и производимых индустриальным методом коробок, началось размножение домов — почкованием, — фантастический проект Лео впору было высмеять, схватившись, за животики и утирая слезы.

Лео не мог оторваться от здания, имевшего такое сходство с его проектом. Постепенно его охватила ярость, по спине будто прошел горячий ток. Он сжал зубы, чтобы не вскрикнуть. Чертовы богатеи, не знают, куда деньги девать! Вон какие у них материалы на руках! Неужто не могли обойтись с ними более разумно! Огромная часть человечества голодает и живет в трущобах, люди болеют чахоткой и рахитом, все еще вспыхивают эпидемии: теснота, антисанитария; а они, чтобы поглумиться над бедностью, строят увеселительные заведения, знай расточительствуют и прожигают жизнь. Любопытно: искусственная среда начинена неожиданностями, необычно расчлененное и неестественное пространство предусмотрено исключительно для того, чтобы человек как можно скорее обретал новые возвышенные настроения. Удовлетворяют жажду развлечений. Пробуждают возникновение ассоциаций. Воздействуют на подсознание. Во всяком случае — наркотическая архитектура; пребывая среди таких плавных, причудливых форм, человек не способен оставаться прикованным к будничным мыслям.

Лео проклинал про себя изображенное на снимках здание и свой утопический проект.

Естественно, его гнев был не что иное как ядовитая пена зависти.

Глубоко вздохнув, он наконец все же оторвался от снимков.

Попавшие в поле зрения полки увеличивались в размерах и приближались, чтобы тут же, уменьшаясь, исчезнуть в бездне. Переплеты стоявших в ряд на соседнем стенде томов на мгновение покоробились и тут же снова разгладились и стали аккуратными.

Осторожно оглядевшись, Лео заметил, что в магазине никого нет. Единственная продавщица стояла на лесенке и раскладывала на самой верхней полке книги. Девушка посмотрела на Лео и изобразила на лице умоляющую улыбку. Лео понял, что магазин закрыт.

Почему они такие угнетающе деликатные, сердито подумал Лео, направляясь к выходу. Его давно уже следовало выгнать с громким криком. Таким образом они уберегли бы его от душевного кризиса. За спиной Лео щелкнул замок. Выхлопные газы застилали прозрачный прохладный осенний воздух. Бесцельно бредущий Лео остановился и закурил сигарету, на перекрестке хвостовые огни ожидавших машин казались гирляндой красных фонарей, парящей в сумраке над асфальтом.

Лео завернул за угол, заметил, что пошатывается, пришлось сосредоточиться, чтобы не столкнуться с торопливо шагавшими навстречу людьми. У витрины цветочного магазина он остановился и тупо уставился на нее. Постепенно пестрые помпоны цветов расположились по своим стеблям. Посреди витрины красовался величественный букет желтых хризантем, над ним в корзиночках висели божественные орхидеи. Лео вспомнил, что журнал в книжном магазине остался некупленным. Он даже не поинтересовался названием. Выветрилось из памяти также имя того архитектора, который сумел воплотить в реальность идею Лео. Выходит, я не в состоянии действовать сообразно обстановке, поразился Лео перед витриной цветочного магазина. Я не способен также больше быть великодушным, понял он. В добрый час! Кому-то должно и повезти. Хорошо, когда где-то кто-то вообще сможет продраться сквозь чащобу.

Лео вошел в магазин, рассеянно огляделся и указал пальцем на цветок фламинго. Его привлек большой, красный и эксцентричный лепесток, рядом с которым обособленно торчала желтая тычинка. Лео пристально уставился на причудливый цветок, который умело заворачивали в целлофан. Он поклонился, вышел на улицу, остановился под фонарем и стал рассматривать цветок в прозрачной упаковке. И снова ему показалось странным: в возрасте уже человек, а еще никогда не дарил сестре ни одного цветка. Наверное, о таких мелочах следует думать больше, чем о своем потерянном даровании?

Лео знал, что, если он будет лежать без сна в этом старом доме, на этой скрипучей софе и начнет по-прежнему пялиться в потолок, еще десятки раз встанут перед глазами те красочные снимки, так и придется ему бесплодно гадать: как же могло случиться, что одна и та же идея захватила воображение двух, столь далеко находившихся друг от друга, таких разных людей? Хотя Лео уже на выходе из магазина забыл имя того удачливого и, наверное, счастливого архитектора, он почему-то очень ясно представлял себе этого человека. Лет на десять моложе, ассимилированный американец — в этом не было сомнения, — один из его родителей был или испанцем, или итальянцем, человек из простонародья, который и в чужой среде сохранил свой язык, оставаясь до конца верным своим обычаям и традициям, общался лишь с представителями своей национальной группы, избегая и презирая всю эту мишуру цивилизации, которая, по его мнению, нарушала естественность жизни. Далекий и незнакомый коллега Лео с детских лет ощущал разрыв между царившими в доме бесхитростными истинами и рекламируемыми повсюду социальными идеалами. Он рано понял, что родители не смогут быть для него трамплином, придется самому проявить усердие и собственными силами пробиваться выше. В бедной среде быстро выработался инстинкт самоутверждения: юноша стал более приспособленным, мобильным. В то же время обострилась наблюдательность. Он хватал знания на лету и откладывал на всякий случай, про запас, как зерно, так и плевелы.

Лео сел и опустил ноги на прохладный деревянный пол. Вот он стоит, его знаменитый соперник, прислонился беспечно к комоду. Самоуверенный мужчина золотых средних лет. Смуглое лицо в ночной полутьме выглядит темнее обычного, жесткие волосы слегка взъерошены. Полы пиджака распахнуты, галстук сбит набок — ах, эти мелочи, — в одном кармане слава, в другом — гарантия грядущего, еще большего, признания — заказ на новый проект, предлагая который ему в числе прочего сказали: никаких ограничений мы вам не ставим. Мужчина сумел блестяще утвердить себя, собственная напористость и желание трудиться подпирали его. Он получил безупречное образование, использовал без лишней скромности пособия всевозможных фондов и стипендии, много путешествовал и видел.

Иногда талантливые люди торопятся, раньше времени задирают нос, он же не считал зазорным стажироваться у знаменитостей, выполнял простую работу и мотал все на ус. У него хватало ума избежать преувеличенной самооценки неоперившихся специалистов: я созрел для деяний, потеснитесь, дайте место поиграться, скоро заткну за пояс всех знаменитостей.

Больше Лео не хотелось оставаться с глазу на глаз со своим призрачным соперником. Он оделся и с некоторым волнением подумал: давно я не бродил по летнему ночному лесу.

Он прошел на цыпочках до порога, оставил дверь приоткрытой и потихоньку спустился по лестнице. В ночной тишине старого деревянного дома потрескивания, поскрипывания и похрустывания могут обратиться настоящим концертом. Пройдя на кухню, Лео изумленно остановился: Сильви сидела у светлого окна и курила, перед ней стояла пустая рюмка из-под вина.

— Извините, — сказал Лео.

— Мне что-то не спится, — заявила Сильви. — Зимой отосплю то, что недоспала в белые ночи.

— Да, разумеется, — пробормотал Лео и шмыгнул на крыльцо.

Ему было недосуг задерживаться тут, наслаждаясь ночным покоем и благоуханием. Его беспокоило, что Сильви может из окна подглядывать за ним, возможно, не спят и другие сестры, высматривают, лица их белеют за темными стеклами, будто маски висят в воздухе: крадущиеся шаги Лео вспугнули их птичий сон и привнесли тревогу. Лео исчез среди яблонь, побрел по скошенной траве и отыскал тропку, ведущую через окружающие сад кусты в лес. В ольшанике под ногами захлюпало, Лео поскользнулся на размякшей почве, ухватился за хрупкие ветки, выломал себе прутик, хотя и не знал, будет ли он отмахиваться им от комаров или примется отпугивать лося, если тот, случаем, встанет на дороге.

Какой считать эту землю — хорошей или плохой, если все так удивительно перемежается: Лео уже шел посуху. Будто этот крохотный лоскуток создавался в хорошем расположении духа, и землю разбрасывали, доставая пригоршней из передника: направо побольше песка, налево — гравия, вперед — глины, назад — торфяной трухи.

Лео брел по папоротнику, ветки похрустывали под ногами, и он был уверен, что скоро, словно обрезанный, оборвется ельник, он окажется на краю клюквенного болота, и белое дыхание земли будет наплывать на него.

Когда люди селятся на новом месте, они искренне верят, что смогут основательно исследовать окрестности и тогда, по крайней мере в радиусе десятка километров, будут знать все как свои пять пальцев. К сожалению, лучшие свои намерения человек по большей части реализует лишь в воображении, в будничной жизни все до самой смерти топчутся на крохотном клочке земли. Лео надеялся в тишине ночного леса освободиться от подавленности, к сожалению, этого не произошло: мысли его продолжали спотыкаться на тесной вырубке, словно и не было раздольных полей.