Чаша и Меч

Напряжение внизу живота не проходило. Девушка украдкой опустила руку — трусики были влажными. Сердце, как бешеное, колотилось где-то под ключицами. Пить хотелось все сильнее. И все это он сделал с ней одними лишь словами и взглядом.

Уже не заботясь, что может разбудить берсерка, она резко села в кровати и откинула одеяло в сторону. Лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Фрейя прикусила губу, сдерживая истеричный смех, уж слишком хорошо эта шутка отражала нынешнее положение дел.

Но сначала… Она спустилась на кухню, нашла в шкафу стакан и жадно напилась воды из-под крана. Затем нашарила в ящике со столовыми приборами вилку и, сосредоточенно дыша, нацарапала поперечный штрих на одной из своих зарубок.

Не раскисай, тряпка. Ты сама этого хотела, помнишь?

Она рвала одну из немногих нитей, еще соединяющих ее со Стаей. Все. Фрейя отошла на шаг и посмотрела на дело рук своих. Она никогда не выйдет замуж за оборотня. Она вообще не выйдет замуж. Когда-нибудь этот бред, в котором она блуждает, как в гнилом тумане, закончится. Она выполнит свой долг перед памятью отца и уедет. И больше не вспомнит ни о Фенрире, ни об этой ночи.

Вернувшись в спальню с полным стаканом воды, Фрейя на мгновение замерла на пороге комнаты. Берсерк сидел на краю кровати, опустив ноги на пол. Его глаза блестели даже в темноте. Вернее… нет… не блестели. Они мягко светились идущим из глубины светом.

— Дай.

Он протянул руку к стакану и опустошил его не менее жадно, чем сама девушка несколько минут назад.

— Я готова, — голос ее прозвучал хрипло.

Ну и пусть, подумала Фрейя. Сейчас не время играть в героиню.

— Уверена?

Он что, издевается? Как она может быть уверена? Или он ждет, что она ещё и сама попросит его об этом? Злость подхлестнула не хуже кнута.

— Давай быстро разберемся с этим и будем спать.

В кoнце концов, можно считать это чем-то вроде хирургической операции. Как вырвать зуб, например. Или вправить вывих. Ей однажды вправляли. От этого не умирают… и вообще…

Большие руки притянули ее ближе:

— Иди сюда.

Жар, исхoдящий от его тела, опалял. Казалось, ещё чуть-чуть, и у нее затрещат волосы на затылке. Она стояла между его колен, напряженно всматриваясь в светящиеся глаза. Это было похоже на солнечное затмение — черный диск зрачка и расходящиеся от него в стороны огненные лучи.

— Что надо делать? Как это…

Жесткий палец легко коснулся ее губ.

— Просто помолчи. Я сам.

Он продолжал смотреть на нее, и это пугало все больше. Почему он молчит. Она должна лечь? Его руки скользнули под подол майки, мимолетно огладили бедра и замерли на резинке штанов. Потом два пальца подцепили резинку, и тяжелый шелк сам скользнул на пол.

Ее мягко развернули спиной к нему. Теперь майка скользила вверх. Потом, шурша, упала поверх штанов. Зачем, запоздало подумала Фрейя, ведь ее можно было оставить. Пытаясь защититься, она судорожно прикрыла грудь, но ее уже развернули обратно.

Большая теплая ладонь обхватила запястье и мягко потянула его вниз, затем так же убрала вторую ее руку. Зажатая коленями Фенрира, девушка стояла перед ним по стойке смирно, но он не торопился ее разглядывать.

Его глаза были прикованы к ее руке ниже локтя, где еще держался квадратик пластыря. Осторожно подцепив уголок его ногтем, берсерк медленно отклеил его от кожи. Крови не было совсем. Напротив — раны поджили, и засохшие струпья отделились от кожи вместе в пластырем. Рубцы розовели на коже, и было ясно, что от них скоро останутся только едва заметные линии.

Как же так, подумала Фрейя, ведь отец пострадал безвинно. Почему боги не хотят наказать одного из его палачей?

— Почему?

Она не сразу поняла, что сказала это вслух. Как обычно, он понял ее без объяснений:

— Может быть, боги не считают меня виновным?

— Нет, — она смотрела ему прямо в глаза, — ты виноват. Я все видела.

Он наклонился и коснулся губами ее шрамов:

— Может быть, мне суждено самому искупить свою вину? Mожет быть, я сделаю это добровольно?

Что он хотел этим сказать? То, что она своим телом покупает его защиту? То, что он согласен на эту сделку? Горячая волна стыда прокатилась по телу, и тут же страх окатил почти ледяным холодом. Расплачиваться с ним предстояло не когда-нибудь, а сейчас, и откладывать это дальше было уже невозможно.

Его губы коснулись живота. Какие горячие. На теле образовался маленький очаг тепла.

— Что ты чувствуешь? — Прошептал Фенрир.

— Мне страшно.

Новый поцелуй лег чуть выше:

— А еще?

— Кажется, я хочу, чтобы это случилось.

— Желание и страх?

Только желание и страх. Ни стыда, ни сомнений, больше ничего. Совсем как в ее бесстыдных снах.

— Страх — это плохо. Его запах заставляет меня терять голову.

Его ладонь сложилась лодочкой, скользнула вверх по ложбине между ее грудей, в сторону пo ключице, мягко огладила плечо, затем спустилась по спине вдоль позвоночника. Его слова не испугали, напротив, от них ослабели и налились тяжестью ноги. Если бы его ладони сейчас не поддерживали ее под ягодицы, Фрейя наверное просто села бы на пол.

Горячие поцелуи поднимались все выше, заставляя тело плавиться как воск. Пол поднимался и проседал вниз в такт ее тяжелому дыханию. Пришлось изо всех сил вцепиться ему в плечи. Фенрир глухо застонал в ответ.

Какие у него большие руки, отстраненно подумала девушка. Половина задницы умещается в ладонь. Даже больше, потому что его мизинец уже касался ее входа и с каждым поцелуем незаметно продвигался все ближе.

— Иди ко мне.

Он и сам казался одурманенным, словно нанюхался волчьей травки. Рывком усадил к себе на колени, завел голени себе за спину. Пришлось по — обезьяньи обхватить его ногами.

— Держись крепче.

Он лизал, мягко прикусывал, зажимал губами кожу на ее плечах и груди, и, пытаясь проследить за передвижениями его рта, Фрейя не сразу заметила, что его палец погрузился в нее целиком.

— Ой, ты куда залез? — Возмутилась она.

Губы и язык слушали плохо, но берсерк разобрал ее невнятное бормотание.

— А ты только сейчас заметила? — Он быстро взглянул на нее из-под спутанных волос. Теперь взгляд его был шальным и веселым, а ямочка на щеке, делала егo лицо совсем молодым. — Главное, не смотри вниз, а то испугаешься.

Ну конечно же, она посмотрела. И,конечно, испугалась. Крепко зажмурившись, Фрейя позволила Фенриру делать все, что он сочтет нужным. Хочет, чтобы она сидела у него на коленях? Пожалуйста. Хочет, чтобы лежала на спине, широко разведя бедра в cтороны? Пожалуйста.

Он уже устроился между ее ног, опираясь в матрас локтями, а обеими ладoнями мягко удерживал ее голову:

— Не отворачивайся. Мне нужно видеть твое лицо.

Боль внизу живота нарастала короткими редкими толчками. После каждой вспышки, он замирал и ждал, когда морщинка между ее бровей немного разгладится. Когда она немного расслаблялась и начинала медленно выдыхать, он проталкивался внутрь ещё чуть-чуть.