Чаша любви

 – Значит, ты поговорил с Сиарой?

Кухулин буркнул в ответ что-то утвердительное и затих.

Бригид взглянула на него повнимательнее.

 – Она считает, что новые фоморианцы готовы войти в Партолону? – Снова утвердительное бурчание.

Охотница вышла из палатки. Она слышала, как Кухулин устраивался среди мягких шкур.

«Я должна ему кое-что сказать, посоветовать общаться с Сиарой как можно чаще. Пусть он знает...»

 – Бригид, почему ты там прячешься?

Хриплый голос воина заставил кентаврийку подскочить, словно ее застали на месте преступления.

 – Я не прячусь!

 – Тогда в чем дело? – Он выговаривал каждое слово так тщательно, будто Бригид была одной из крылатых малышек.

 – Сиара танцевала очень красиво, – сказала охотница, чувствуя неловкость и смущение.

 – Она получила от Богини много даров, – согласился воин.

 – Я в жизни не видела более прекрасного танца, – продолжала Бригид, но Кухулин только хмыкнул. – А ты видел?

 – Это была подобающая дань Эпоне и Терпсихоре, – проговорил он и зевнул.

 – Шаманка выглядела чудесно, – сказала Бригид.

 – Ты уже говорила. – Ку опять зевнул. – Бригид, ты будешь сегодня лечить мою душу?

 – Не уверена, – ответила она несчастным голосом.

 – Могу я поспать, пока ты решаешь?

 – Да. Отдыхай, Кухулин.

Бригид отошла к огню. Она подкармливала тлеющие угли и несколько раз обозвала себя бесчувственной, неуклюжей, бестолковой дурой.

15

 – Странно, какие они сегодня тихие, – сказала Бригид Кухулину.

Воин оглянулся на притихшую группу маленьких путешественников и подтвердил:

 – Я никогда не видел их такими.

 – За все утро они ни разу не запели.

 – И почти не разговаривали во время обеда.

 – Считаешь, дети боятся? – спросила Бригид.

Ей стало не по себе, когда она подумала о том, как, должно быть, страшно этим малышам, если они даже потеряли живость, так свойственную им.

 – Им нельзя бояться. Мы не допустим, чтобы с нашими спутниками случилось что-нибудь плохое, – коротко ответил Ку.

 – Мы с тобой знаем об этом, но, может, надо сказать так им? – предложила Бригид.

 – Я не хочу их волновать, – нахмурился Ку.

 – Дети молчат, хотя прежде никогда так не держались. – Она повела головой в сторону безмолвной толпы. – Думаю, мы можем быть вполне уверенными в том, что они уже волнуются.

 – Наверное, ты права, – ответил воин и больше никак не отреагировал на ее слова.

 – Надо поговорить с детьми до того, как они окажутся лицом к лицу с воинами замка Стражи.

 – Согласен. Соберем их там, где начинается тропа. Ты сможешь с ними побеседовать.

 – Я? – Она вздернула брови. – Нет уж, я не собираюсь говорить с ними!

 – Но ты только что сказала... – начал он, но Бригид прервала его, резко взмахнув рукой.

 – Нет! Не я. Они знают меня всего несколько дней, а ты жил с ними. Дети тебя боготворят, доверяют тебе. Если ты поговоришь с ними, то они поверят. Я только охотница, кентаврийка. Ты их защитник. – Кухулин бросил «а нее сердитый взгляд, в ответ на который Бригид заявила: – Если не веришь, спроси Сиару.

Воин помрачнел еще больше, но продолжал молчать.

«Он похож на большого сварливого медведя, – промелькнуло в голове кентаврийки. – Встречаясь в своих снах со счастливой частью его души, я вдруг поняла, как мне не хватает того, прежнего Кухулина. Он стал чертовски угрюмым, молчаливым и...»

 – Беспокойным, – проговорила она вслух, и Ку бросил на нее вопросительный взгляд. – Правильно, ты слишком нервничаешь, а еще заявляешь, что я никогда не расслабляюсь. – Охотница фыркнула. – Вот что с тобой не так.

 – О чем ты? Я такого не говорил.

 – Говорил. Прошлой ночью.

 – Мы тогда почти не разговаривали.

 – Еще как! Да и позапрошлой ночью тоже.

Бригид сделала глубокий вдох, надеясь, что ее язык ведут инстинкты. Она понятия не имела, почему вдруг решила сказать Ку об этом.

 – Ты приходил ко мне. Два раза. Во сне.

Кухулин напрягся, изо всех сил удерживая на лице маску безразличия, и заявил:

 – Это был не я.

 – Будь уверен, именно ты. Тот самый, каким я тебя знала до смерти Бренны.

Бесстрастное лицо воина побледнело.

 – Значит, ты нашла разрушенную часть моей души? – Он посмотрел на нее, но не в глаза. – Почему не привела ее сюда, не велела ей вернуться? Почему ты вообще ничего не сделала?

Кентаврийка покачала головой и ответила:

 – Во-первых, Ку, часть твоей души – это не что-то отстраненное. Это ты.

 – Я и есть я.

 – Нет, – сказала она негромко. – Нет, Ку. От тебя осталась только часть.

Воин хмыкнул и уставился на каменистую тропу, по которой они двигались.

 – Тот человек, который приходил в мои сны, тоже только часть тебя, – вздохнула Бригид.

Она замолчала, сомневаясь, можно ли рассказать ему все, и расстроенно выдохнула. Кентаврийка не знала, что правильно, а что – нет.

«Помоги мне, Эпона! – мысленно взмолилась она. – Только не заставляй меня причинять ему еще больше боли».

 – Кухулин в моих снах считает, что мы до сих пор живем в замке Маккаллан. Он думает, что мы только что начали приводить в порядок комнаты Эльфейм.

При этих словах безразличие исчезло с лица Кухулина, он пытался справиться с эмоциями и хрипло проговорил:

 – Я считаю, что Бренна жива?

Бригид печально улыбнулась и сказала:

 – Не совсем так. Та часть твоей души знает об этом, но всячески отрицает такое вот понимание. Без силы, которая сейчас есть в тебе, там живет просто жизнерадостный, любящий развлечения юнец, не способный справиться с разочарованием, печалью и болью. Он всего лишь небольшая часть тебя.

 – Но без него я не смогу продолжать жить дальше.