Чаша любви
Шрифт:
Любаша в светлом, в бежевом. Она — яркое пятно на темном фоне. На ней и брошь, и браслеты, и колье, и кольца — она вся сверкает. Мне даже хочется сравнить ее не с березкой, а с новогодней елкой. Гляжу подруге на ноги: не надела ли она браслеты и на щиколотки?
Тут наконец я замечаю рядом с ней кандидата. Толстый лысеющий мужчина средних лет. Брюнет (это можно сказать с определенностью, взирая на остатки его шевелюры). Высокий. Три подбородка. Пухлые ручки. Карман пиджака оттопырен — полный кошелек...
«Вряд ли он кандидат наук, — оцениваю я. — Может, Вера так выразилась, имея в виду кандидатство в мужья?»
Кандидат начеку.
Здесь Саша увлекает меня в зал.
Наши места в третьем ряду. Хорошие места. Можно услышать в исполняемой музыке любой нюанс.
«Любаша где-то сзади. Хотя нюансов, возможно, не уловит, она в лучшем положении. В том смысле, что она меня видит, а я ее — нет. Она весь концерт будет поедать меня глазами. Или Сашу? Ну и пусть поедает! Надо просто забыть про нее. Я пришла на концерт все же!»
Но через минуту опять думаю о ней:
«Какова! Не перестаю удивляться! Она смотрела сквозь меня. Будто сквозь аквариум. Она не видела во мне даже помехи — готова была с ходу строить Саше глазки... Вот такой она задала тон!»
Я беру у Саши программку. Невзначай касаюсь его руки. Он поворачивается и долго-долго нежно смотрит на меня. А я на него. Мы сейчас как бы обретаем друг друга. Все, что было до этого, можно именовать легким флиртом; и только теперь начинается серьезное. И нам не нужны слова. Прямой взгляд его, который я встречаю, уже почему-то совсем не смущает меня. Мне легко под этим взглядом, я купаюсь в нем.
«Интересно, глядит ли на нас сейчас Любаша? — шевелится в сознании недобрая, можно сказать мстительная, мысль. Я тут же укоряю себя: — Забудь о Любаше. Будь выше! Не устраивай соревнований. Ты же умна!»
На сцену выходят музыканты. Зал аплодисментами приветствует их.
«Боже, как хорошо, как уютно с Сашей!»
Программа довольно обширная: Гайнихен, Телеман, Вивальди, Мартину, Паганини, Меллнес...
Аплодисменты стихают. Музыканты садятся полукругом. И по залу разливается музыка. Настоящее волшебство!
Когда я работала в театре, для меня существовало два таинства. Первое вершилось на сцене, второе — в оркестровой яме. Я часто присутствовала на репетициях — пряталась где-нибудь за кулисами или в темном зале, в ложе, или наверху, у осветителей. Звучала музыка — кладезь образов. Особенно волновала старинная музыка... Я уходила в себя, в свои фантазии. Я парила в себе, ибо во мне было небо, я качалась на волнах, ибо целое море было сокрыто во мне. Да что море?! Целый космос помещался в моем сознании, когда звучала хорошая музыка. А образам не было числа.
Так и сейчас ко мне подступают грезы.
Интересно то, что музыка разных времен действует на меня по-разному. Музыку старых мастеров воспринимаю как бы повествовательно. Под такую музыку я вижу рассказ, сюжет. Можно брать и писать сразу набело. А современную серьезную музыку воспринимаю образно, мозаично. В виде пейзажа, например. Но и в движении... Когда исполняют сонату для скрипки, флейты и фортепиано Мартину, я очень ясно вижу море, песчаный берег, волны с белыми гребнями, далеко-далеко — парус. Это, конечно, Балтика. Я сижу на песке у самой кромки, некоторые волны достают до моих ног. Ветер с моря несет по небу низкие серые тучи; ветер откидывает волосы у меня со лба. Начинается дождь.
Влекомые ветром, косо ударяют в песок крупные капли. Где-то позади меня хлопает оконная рама, зябко дребезжит стекло, со скрипом поворачивается флюгер. Так хочется домой, хочется укутаться в теплую шаль. Но и уйти невозможно: ты уйдешь, и этот мир, этот чудный мир рассыпется на тысячи мертвых фрагментов, просто красок, нот...Открываю для себя Гайнихена. Я не слышала прежде его музыки. Между тем она прекрасна.
В перерыве прохаживаемся с Сашей в фойе.
Любаши я отчего-то нигде не вижу. Заглядываю мимоходом в опустевший зал.
«Ах, вот они! Сидят в самом углу!»
Я так понимаю, что Любаша прячет кандидата. Да и сама она, похоже, прячется — зарылась лицом в программу. Кандидат говорит ей что-то, а она молчит. Он опять говорит, а она не выдерживает, раздраженно вскрикивает. Лицо кандидата становится пунцовым. Он оглядывается — не был ли кто свидетелем этой неприятной сценки?
Я отхожу от двери. Саша приносит мороженое — как раз то, чего мне не хватало. Ванильное.
После антракта слушаем музыку Паганини и Меллнеса.
Может быть, я невежда (скорее, это так и есть), но я не воспринимаю музыку Паганини. Или невежество мое ни при чем. Я его музыку просто не воспринимаю. Я не такая — мы ведь все очень разные. Или я не готова. Возможно, настроение не то. Семена прорастают во взрыхленной почве. А я — целина. Есть надежда на Сашу... Но пока не ложится мне на душу Паганини. Мучает он мою душу. Чувствую, как волна нервозности растет во мне. Обрывки образов теснятся в сознании; в сердце дверь скрипит на ржавых петлях...
С ТОБОЙ НА ОБЛАКЕ
После концерта выходим из зала одними из последних. Любаша с кандидатом уже ушли.
Садимся в машину. Некоторое время молчим. Саша не спешит заводить двигатель. Мне понятен ход его мыслей. Завести — значит, ехать. А куда?.. Тем более — если расставаться не хочется. И мне не хочется расставаться. Еще не поздно. Но я не знаю, что сказать. Я еще ничего не решила.
— Я так рад, Лена, что встретил вас, — тихо говорит Саша. — И вообще... Что вы есть. Это так прекрасно!
«Знал бы он, как рада я! Но ему этого не скажу! Во всяком случае, сегодня или завтра».
— Что может быть проще нашей встречи! — отвечаю я.
«Вот так! И мы, оказывается, умеем опережать на шаг! Для литератора это даже нормально».
Саше нравится мой ответ.
У меня странная реакция на его признание. Вроде я должна оживиться, кокетничать. Но я чувствую, как на глаза наворачиваются слезы.
«Не дай бог, тушь поплывет. Это будет катастрофа! Не хотела же накладывать тушь, — корю себя. — Отступила от правила — и вот! Надо быстро-быстро подумать о чем-то другом, отвлечься».
Я отворачиваюсь от Саши и смотрю в окно.
Вдруг замечаю Любашу. Широким шагом она идет по тротуару. Красиво идет — словно яхта наперерез волнам. Кандидат семенит, отдувается — едва поспевает за ней. Пытается схватить ее за руку, остановить. Но Люба вырывает руку. Он опять цепляется (вот прилипала!). Наконец Любаша останавливается. Кандидат уговаривает ее. Она молчит, гневно сводит брови. Потом он тихонько тянет ее за собой. Она не очень сопротивляется. Он тянет все настойчивее, и Любаша уже нехотя идет за ним. Они скрываются за углом. Через минуту на дорогу с ревом вылетает «мерседес».