Часовня "Кловер"

Мое самообладание испарилось, когда Ник опустился на стул и уронил голову на руки.

— Я сказал тебе, что не оставлю тебя и не позволю тебе уйти. Но я это сделаю. Если это то, что тебе нужно, чтобы быть счастливой. Я отпущу тебя.

Я обошла кофейный столик и встала над Ником. Запустив пальцы в его волосы, я сказала:

— Ты сошел с ума.

— Я знаю. — Он вздохнул и посмотрел на меня. — Я просто не хочу снова тебя потерять.

— Тогда перестань быть абсолютным идиотом.

Когда он открыл рот, чтобы ответить, я прижала кончики пальцев к его губам.

— Моя очередь, — сказала я и отодвинула его плечи назад, чтобы я могла оседлать его бедра. Мои пальцы играли с волосами у основания его шеи, и я начала разбирать его опасения.

— Давай начнем с того, что ты думаешь, что я захочу вернуться в город. Пожалуйста, верь мне, когда я говорю, что не вернусь. Никогда. Возможно, Прескотт и не последнее место для меня, но я больше не буду называть Нью-Йорк своим домом. И если ты вообще слушал меня в течение последних нескольких месяцев, ты поймешь, что это правда. Понял?

— Да.

— Следующее — мой отец. С тех пор как я окончила Йель, он не имел ни малейшего отношения к моим личным финансам. Пока я работала в его компании, единственное на что он влиял, была моя зарплата. Он мог бы предложить мне миллиарды, и я бы никогда не взяла их у него. Мне не нужны его деньги, и никогда не будут.

Он кивнул.

— И наконец, деньги. Если все, на что я буду жить — это зарплата учителя, я все равно буду счастлива. Мне не нужны богатства и модные вещи. Да, они были у меня всю мою жизнь. Но они мне не нужны.

— Ты никогда не жила без них, Эмми. Откуда ты знаешь?

— Я и не знаю, — сказала я. — Но в глубине души я знаю, что это правда. Тебе просто придется поверить мне, когда я говорю, что деньги для меня не имеют значения. Да, они облегчают жизнь. Но нет, они не гарантируют, что жизнь будет хорошей. Я видела богатых людей несчастными, а бедные семьи счастливыми. Я знаю, что важно. — Когда он промолчал, я спросила:

— Ты мне веришь?

Он кивнул.

— Кризис предотвращен?

Он снова кивнул.

— Я не собираюсь бросать тебя, потому что у тебя нет денег. Но уйду от тебя, если ты проспойлеришь концовки всех фильмов, которые мы смотрим.

Его тихий смешок вызвал улыбку на моем лице.

— Я налью еще вина. И потом расскажу тебе всю историю моих денег, чтобы ты знал.

Наливая себе бокал, я посмеивалась про себя над тем, каким параноиком я была всего несколько месяцев назад, думая, что Ник может охотиться за моим богатством. Мистер Эндрюс был уверен, что Ник подпишет наш развод не без большого вознаграждения.

Абсолютная глупость.

Ника не волновали деньги. Вообще. Ему просто нужно было знать, что меня тоже.

— Мои деньги важны, но не потому, что они финансируют мой образ жизни, — сказала я Нику, когда мы снова уселись на диван. — А потому, что каждый цент из них я заработала сама.

Я гордилась тем, что эти деньги были получены благодаря моим усилиям. Моим идеям. Мне платили зарплату не потому, что я родилась в правильной семье.

— Семья моего отца была состоятельной, ничего экстравагантного, но он смог использовать деньги своих родителей в качестве основы, чтобы стать тем богатым человеком, которым он является сегодня. Семья моей матери, с другой стороны, была чрезвычайно богата. Они были экстравагантны.

— Как так вышло? — спросил Ник.

— Мой дедушка был профессиональным инвестором. Он вкладывал деньги в небольшие начинающие компании и помогал им стать корпорациями стоимостью в миллиарды долларов. Когда он умер, у него были значительные акции большинства современных известных технологических гигантов.

— Твои деньги от него?

— Да. Очевидно, что мои родители поддерживали меня в детстве. И мне нужно было, чтобы мой отец заплатил за колледж. Но после я получила крупную сумму от своего дедушки. Мое наследство зависело от получения степени, — сказала я.

— А твоя мама, ей ничего не досталось?

Я покачала головой.

— Только часть. Моя бабушка умерла раньше моего дедушки. Я думаю, если бы он умер раньше нее, то все целиком досталось бы маме. Но этого не произошло. Сказать, что мои дед и отец ненавидели друг друга, было бы преуменьшением. Дедушка не хотел, чтобы отец получил его деньги, поэтому моя мама получила их ликвидные сбережения и недвижимость. Но большая часть их состояния была разделена между моим братом и мной.

— Я не знал, что у тебя есть брат.

— Итан, — сказала я. — Я почти не разговаривала с ним в прошлом году. Он живет за счет своего трастового фонда в городе. Его нынешняя жена, номер четыре, абсолютная ведьма, поэтому я избегала их обоих, когда жила в Нью-Йорке. Он пару раз писал мне по электронной почте с тех пор, как я переехала сюда, но мы мало разговариваем.

— Хм, — пробормотал Ник и молча начал раздумывать. — Я могу понять, почему ты хочешь преподавать. Это была твоя мечта. Но почему ты просто не воспользовалась деньгами своего дедушки после Йельского университета? Ты могла бы избежать работы на своего отца. Зачем ты работала в его компании, если тебе не нужны были деньги? — спросил он.

Я пожала плечами.

— Привычка. Может быть, надежда. Ни одна из этих причин не является веской, но я многое сделала, чтобы попытаться заслужить одобрение моего отца. Мне было трудно вырваться из этого порочного круга.

— Я понимаю это, — сказал он.

После колледжа я думала, что, работая в «Остин Капитал», мы могли бы, наконец, разрушить барьеры между нами. Что мы могли бы сблизиться из-за его любимой компании. Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что независимо от того, насколько я преуспела или сколько пожертвований я принесла, он никогда не будет гордиться мной. Когда он пожертвовал моей репутацией ради своей, я поняла, что пришло время сдаться. Итак, я впервые использовала свой трастовый фонд для оплаты обучения в Нью-Йоркском университете.

— Ты хочешь знать, о какой сумме мы говорим? — спросила я. Она была очень большая, и я ни с кем ее не обсуждала. Но если бы он хотел узнать ее, я бы сказала ему. Если мы останемся вместе, он в конце концов все равно узнает.

— Не совсем.

— Хорошо. — Я почувствовала облегчение, что мы смогли отложить этот разговор на другой день.

— Что теперь?

— Теперь ты позволишь мне извиниться, — сказал он. — Я мог бы справиться с этим лучше.

Это было почти утешительно, то, как он слишком остро отреагировал, испугавшись, что я брошу его. У нас обоих был один и тот же страх.