Часовые времени

– А какое сегодня число?

– Восемнадцатое, - охотно ответила соседка. – С утра восемнадцатое июня было.

Значит, пока ничего существенного. Выходит, брешет тетка, идиотские слухи пересказывает. Немудрено, так всегда было. В любой стране обязательно найдутся люди, охотно верящие в любую нелепость и раздувающие из мухи слона.

– Ты вот что, родная, - поморщился Белугин, - завязывай с болтовней. Ничем хорошим такие разговоры не закончатся.

Соседка надулась и обиженно отвернулась от него, пробурчав себе под нос что-то нелестное в его адрес. Ладно, переживем как-нибудь.

Алексей посмотрел на часы. Если комендант не соврал, его поезд должен был вот-вот появиться на станции. Но столкнувшись воочию с тем бардаком, что творился на железной дороге, парень справедливо сомневался, что расписание действует без каких-либо погрешностей. Поэтому следовало перебраться поближе к путям, чтобы не остаться с носом.

Белугин задумчиво поскреб подбородок. Побриться тоже не помешало бы. В Москве патрули лютуют, привяжутся в два счета. Но усталость поборола его желание, он мысленно плюнул на все и решил, что как-нибудь выкрутится. А пока гораздо важнее было перекусить – желудок давно уже урчал, издавая недвусмысленные напоминания о том, что последний раз видел пресловутую маковую росинку больше суток тому назад.

– Мамаша, где здесь поесть можно? – поинтересовался Алексей у соседки. Но та демонстративно промолчала, сделав вид, будто ничего не слышала. – И тебе не болеть, - ухмыльнулся Белугин, поднялся с места и направился искать вездесущих спекулянтов и торговок какой-нибудь снедью. Деньги, благо, имелись, Владимир Афанасьевич не пожадничал.

Евгений. 1907

Девчонка оказалась не промах. Если бы не отличная подготовка, подкрепленная богатой практикой, лежать бы Евгению хладным трупом со свернутой шеей. Повезло еще, что коварный удар по мужскому достоинству получился у нее не совсем точным. А так, хоть и потемнело в глазах, но сумел-таки Белугин поставить блок следующему выпаду взлетевшей с пола девицы. Несколько секунд отбивался от разъяренной фурии – рупь за сто, база у нее десантная, знакомый стиль, - а потом и начал потихоньку контратаковать. Азарта у девчонки было хоть отбавляй, но вот с мастерством дело обстояло не так гладко. Похоже, она выполняла на явке вспомогательную роль и занималась какой-то канцелярской работой. Получалось, настоящих боевиков он уконтропупил раньше. А навыки рукопашного боя – тоже мне загадка – входили в общую систему подготовки сотрудников Службы.

Жалко, отступить в комнату было нельзя – времени, чтобы взять пистолет не хватало, а позволить завладеть оружием пусть и не профессионалу, но, все равно, человеку, явно умеющему с ним обращаться… да проще самому застрелиться! Поэтому несколько чувствительных ударов достигли цели и Евгений понял, что затягивать эту игру в бойцовский клуб нельзя, не выдюжит он, сломается. И так постепенно начал выдыхаться.

Повезло, что девушка похоже решила, будто вот-вот вырубит противника – во взгляде ее засквозило торжество – она усилила натиск и напоролась на не слишком эффектный, зато весьма эффективный удар по печени. Задохнулась от боли, глядя на Белугина с ужасом и понимая, что последует дальше.

Евгений сплюнул на пол сгусток крови, неодобрительно покачал головой и потер ноющие ребра с правой стороны. Да, умелую сотрудницу раздобыл себе Борис Львович, едва не ухайдокала. А по внешнему виду ну просто пай-девочка. Эх, даже жаль немного, что пришлось ее обнулить. Впрочем, знала, на что шла – силком в Службу никого не тянут и о повышенной смертности в ее рядах, по сравнению со штурмовыми частями, известно давно.

Белугин обследовал до конца квартиру, проверил все укромные уголки. Не хотелось больше получать приключения на свою пятую точку, хватит на сегодня. В рабочем кабинете резидента задерживаться не стал, решив пошарить в нем позднее. Сейчас на очереди стояло потрошение Бориса Львовича на предмет получения ответов на несколько животрепещущих вопросов. Воспользовался только походной аптечкой, слегка подбодрив измученный организм дозой стимулятора. Упасть в обморок на почве переутомления сейчас было бы весьма некстати.

К слову, когда Евгений вернулся в свою комнату, то резидент обнаружился уже в сидячем положении у стены под окном. Лицо мучнисто-белое, ни кровинки, глаза закрыты, неподвижен. Но живой, грудь вздымается, изо рта вырывается тяжелое, с хрипом дыхание. Матерый человечище – прополз на руках, волоча неработающие ноги, оставив на дощатом полу широкий кровавый след.

Белугин нашел свои тапки, вдел в них босые ноги. Шлепать разутым по кровавым пятнам не хотелось, отмывать потом этот «клюквенный сок» устанешь. Во время сшибки на такие мелочи некогда обращать внимание, а вот позже, когда приходит черед вдумчивых бесед с клиентом, работать приятнее в комфортных условиях.

Подумав, Евгений облачился в халат, подпоясался, опустил браунинг в широкий карман. Хрустнул пальцами, разминая их для работы. Передохнул, пора и честь знать. Затягивать не стоило, вдруг что-то неожиданное вмешается в процесс.

– Борис Львович, - тихонько позвал он резидента, присев перед ним на корточки. – Просыпайтесь, к доске пора, урок нужно отвечать!

– А ты учитель что ли? – спросил резидент, не открывая глаз. – Видал я таких преподавателей в гробу в белых тапочках. Лучше добей меня, сопляк!

– Торопитесь вы, - с осуждением сказал Белугин. – А напрасно, нам с вами еще о многом поговорить нужно. Сами понимаете, вопросов у меня к вам накопилось в избытке, теперь хотелось бы получить на них ответы. Да, на подмогу не рассчитывайте, я там систему заблокировал. Поэтому никто нам не помешает. У меня предложение будет: вы рассказываете все по-хорошему, я вас легко отпускаю. Ну а если заартачитесь, то уж не обессудьте, придется принять меры воздействия. – Евгений с сожалением улыбнулся, мол, и не хочется, а что делать. – Соглашайтесь, даю слово, даже не почувствуете ничего, отойдете мягонько.

– Я так и так скоро сдохну, - прохрипел Борис Львович. – Крови потерял слишком много. А ты, оказывается, шустрый паренек. Да уж, недооценил я тебя. Надо было кольнуть тебя, да выпотрошить, а я, старый дурак, решил с наскока.

– Бывает, - нейтрально отозвался Белугин. – Вы, по ходу, давно в этой эпохе торчите?

– А это здесь при чем? – насторожился резидент. Впервые открыл глаза и пристально посмотрел на Евгения. – Какая разница, сколько я здесь обитаю?

– Есть такая штука, - добродушно пояснил Белугин, - ассимиляция называется. Говоря по-простому, вжились вы чересчур в роль, мыслите как местный. Потому и вариант выбрали простецкий, на здешнего вахлака рассчитанный. Взять за хибот, сунуть в зубы наган, припугнуть и дело с концом. Обленились, комбинации сложные выстраивать не захотели. Когда в последний раз с полевыми агентами сталкивались? Молчите? То-то. Я так думаю, вы на мою шифровку среагировали, да? – Вскользь, не акцентируя вопроса, катнул пробный шар Евгений, не давая опомниться, переключиться собеседнику.

Борис Львович облизал пересохшие губы. Тяжело поднял руку и вытер рукавом рубахи мокрое от пота лицо.

– Я лопухнулся, спору нет. Поэтому сейчас ты меня допрашиваешь, а не наоборот. Но помогать не буду, не надейся. – Он опять закрыл глаза и откинулся назад.

– Жаль, - искренне огорчился Белугин. – Сэкономили бы время. Ну да что уж попусту языком молоть, давайте всерьез общаться. – Он поднялся и начал засучивать рукава халата.

Евгений устало потер глаза. Посмотрел на часы и присвистнул – ничего себе он поработал, почти три часа не отрываясь просидел за компьютером. Впрочем, дело того стоило – теперь он представлял реальное положение дел, насколько это было возможно в нынешней ситуации.

А обстановочка складывалась не ахти. Для него в первую очередь. Борис Львович оказался большим проказником. Просматривая его переписку с вышестоящими руководителями Службы Белугин не уставал восхищаться. В самом деле, по личному общению с резидентом он и предположить не мог, что тот все это время рыл ему ха-арошую такую ямищу!

Правда, до сегодняшнего дня эти действия носили характер заурядной попытки присвоить себе чужие заслуги, а ответственность за промахи и просчеты «благородно» переложить на залетного оперативника. На Белугина то бишь. И, надо отдать должное, Борис Львович весьма преуспел в этом: с поистине иезуитским коварством он выпятил в своих рапортах каждую мелочь, что вольно или невольно играла на руку ему и свидетельствовала против Евгения. Проделано все было с таким мастерством, что оставалось только восхищаться. Да, большого таланта был человек, однозначно!