Частный детектив. Выпуск 7

–  Эта пелена должна исчезнуть!
– вопит он.
– Потому что так продолжаться не может! Это ужасное ощущение, мосье, вы совершенно себе не представляете!

–  Напротив, прекрасно представляю!

Он в волнении подходит к окну, возвращается назад. Теперь он спокоен. Даже заставляет себя улыбнуться.

–  Извините меня, мосье. Полагаю, мы уже достаточно говорили обо мне. Больные всегда эгоисты. Я вижу, что ничего не знаю о вас, человеке, у которого есть его прошлое. О вас, кто был так добр ко мне.

Я возражаю, сознавая собственное лицемерие:

–  Ну что вы!

–  Да, да! Вы посреди ночи открыли мне двери своего дома.

–  Вам было плохо. Это элементарный долг каждого.

Он спрашивает, чем я занимаюсь.

–  Видите ли, я заинтересован в том, чтобы у других вес было ясно. Это вносит свет и в мою жизнь… Как ваш свет, мосье, только что.

Неожиданно он растрогал меня, вот тварь!

–  Знаете, - говорю я, у меня занятная профессия. Если это профессия. Я писатель, мосье. Пишу книги, романы. И, что совсем удивительно, продаю их!

Незнакомец таращит глаза, будто я сообщил ему, что я космонавт.

–  Книги!
– произносит он с волнением.
– Писатель! Вы придумываете драмы, героев! Вы создаете судьбы!

Лучше он и сказать не мог. Вижу, он прямо готов склониться передо мной в поклоне.

–  Это замечательная профессия, мосье!

–  Прежде всего странная. Случается встречаться с привидениями.

Он схватывает на лету:

–  С привидениями?… Вроде меня, не так ли?

Внезапно у меня возникает желание говорить начистоту. Я бросаю на него сочувственный взгляд.

–  В определенной мере так. С персонажами, которые похожи на вас. Ибо они тоже возникают из тумана. Они тоже без предупреждения появляются в моем доме, с бледными лицами, с пустыми карманами. И я должен сочинить им жизнь, прошлое, страсти, любовь… Ах, это удивительно!

Вот я и увлекся. Но это сильней меня. Необычность ситуации меня вдохновляет. Уже давно не пылал в моей душе этот огонь.

–  Что удивительно, мосье?

–  Ваше появление именно в данный момент, - говорю я.

–  Я вам, наверное, помешал? Вы, вероятно, писали?

–  Я начал. Только начал…

III

Мы надолго замолчали, погрузившись каждый в свои мысли. Он допил виски. Я предложил еще, но он отказался.

Спрашиваю, как он себя чувствует.

–  Гораздо лучше. Но голова болит по-прежнему.

–  Я дам вам аспирин.

Он возражает, говорит, "что и так уж меня замучил".

–  Мне это не составляет никакого труда, - говорю я.
– Может, снимете плащ? Вам будет удобней.

Вдруг у меня замирает сердце: он направляется к двери.

–  Вы хотите уйти?

–  Да, я покину вас, мосье, не хочу злоупотреблять вашим терпением. Думаю, я в состоянии передвигаться. От виски мне стало лучше.

Я кидаюсь к нему, хватаю за руку.

–  Куда же вы пойдете? Без денег, без документов?

Он смотрит на меня собачьим, обезоруживающим взглядом. От этого взгляда у меня наворачиваются слезы. Я встряхиваюсь. Надо следить за собой, нельзя размягчаться.

–  Снимайте-ка плащ!
– говорю я тоном, не терпящим возражений.
– Похоже, о вас давно некому позаботиться. Расслабьтесь, сядьте в кресло. Подумаем, как быть дальше.

Чувствую, как он податлив, словно воск. Лепи, что хочешь!

Неловкими движениями он стягивает с себя плащ. Я помогаю ему, бросаю плащ на одно из кресел. Пока незнакомец усаживается, достаю из ящика письменного стола аспирин.

Рядом с коробочкой аспирина стоит пузырек гарденала. Обычно я употребляю его в большом количестве. Незаметно вынимаю из пузырька две таблетки и зажимаю мизинцем в ладони: добавив их к аспирину, могу быть уверенным, что мой гость прекрасно проведет ночь. Желательно, чтоб он спал покрепче и не просыпался на каждый шорох.

–  Не знаю, как вас благодарить, - он сидит, обхватив голову руками, с совершенно беспомощным видом, мне кажется даже, он расплакался.

–  Я привык к встречам с незнакомыми людьми, - тихо произношу я, приблизившись к его креслу.
– Они являются частью моего ремесла.

–  Вы имеете в виду встречи в ваших романах?
– он приподнимает голову.

Я объясняю, что для писателя персонажи его книги вначале всегда незнакомцы, которых следует опасаться. Постепенно мы их приручаем, и в итоге они становятся нам ближе лучших друзей.

–  Напрасно они пытаются от нас ускользнуть. Мы срываем с них маски, изучаем, исследуем, пока не проникнем в малейшие их секреты.

–  Ну, что ж, - говорит незнакомец, - мне лишь остается пожелать быть одним из них! Может, вы и с меня сорвете маску. Раз у вас есть опыт…

Именно об этом я и думаю. Объявляю моему гостю, что, в самом деле, вероятно, смогу ему помочь. Лучше, чем кто бы то ни было, лучше, чем врач, лучше, чем полиция. Ибо, разумеется, я сразу же подумал о враче и о полиции. Только знаю я их!

–  Для них вы будете еще одним случаем, занесенным в картотеку среди сотен других. Вас попросят зайти еще и еще. Вы будете ждать месяцами. Или же застрянете в какой-нибудь клинике.

Я говорю это не в порядке упрека: что эскулапы, что полицейские перегружены работой. Служа всем, они забывают о каждом в отдельности.

И потом надо безумно любить свое дело. Свет прозрения вспыхивает лишь в умах, вдохновленных страстью.

Я продолжаю развивать свою мысль. Кружу вокруг моего гостя как оса. Воодушевляюсь все больше.

–  Мне кажется, я буду защищать ваше дело самопожертвованно. Это святое дело: правда о человеке. Я проявлю настойчивость, и, право же, не стоит мне ставить это в заслугу, ибо ваша история меня потрясла. Поймите меня: я как будто начинаю писать новую книгу! Вы - персонаж! Мой персонаж!

И сам уж не знаю, что говорю. Не слишком хорошо, по крайней мере. А это опасно. Но незнакомец ничего не замечает. Как ему заметить? Наоборот, вижу, он прямо исполнен благодарности, растроган.

–  В самом деле, - шепчет он, - вы согласны мне помочь?