Частный дознаватель

Просить второй раз не пришлось: гоблин просиял и забрался обратно…

Глава 13

— С вашего позволения, представлюсь. Меня зовут…

— На этом и закончим. Не хочу перегружать память.

Укрощение строптивого (Il Bisbetico domato)

Рассмотрение оконного проёма в качестве двери ещё долго будет преследовать туалетные романы и… детективов.

Я неспешно распахнул мозаичное окно, ловко сбил пару цветочных горшков и тихо завернулся в южный ковёр. После падения мне никак не удавалось избавиться от противного щекочущего чувства, поэтому я сразу же огласил своё триумфальное появление мощным и гордым «Апчхи!».

Проходящий мимо слуга наткнулся на меня во время переноски кальяна и, услышав, что кто-то чихнул, испуганно подпрыгнул, задев макушкой низко висящую в коридоре люстру.

— Вы кто такой, мистер?! — лакей опустил раскуренный кальян и, внимательно приглядевшись к моим наручникам, пришёл к выводу, что я, несомненно, являюсь честным госслужащим.

— Немедленно выметайтесь, подлый извращенец, не то я полицию вызову!

Ладно, я солгал: розовые наручники не очень-то помогают прикинуться крутым перцем.

— Погоди! Я жертва насилия!

— Вы жертва морального бессилия! — ловко парировал собеседник и принялся заворачивать меня в ковёр. — Охрана! Охрана!..

Я вытянул шею и укусил негодяя за сандалии. Слуга протяжно вскрикнул и отпрыгнул к окну, чтобы «спланировать контрнаступление». Благодаря передышке я сумел встать с ковра.

— Слушай, дружище, — я озарился одной из тех дешёвых улыбок, на какие способны любители доверчивых женщин и праздных незнакомцев. — Я всего лишь ищу старого друга, которому задолжал денег. Это буквально вопрос жизни и смерти: сегодня последний день платы!

Слуга не разжал побелевших пальцев, но что-то в его жалком виде мне подсказало, что он был готов пойти на уступки.

— Теперь ты понимаешь, почему я так силюсь попасть в «Ложку»?

— Ну, — лакей подозрительно на меня посмотрел. — А зачем вам наручники, какими бордельных козлов вяжут?

— Чтобы не кинуться играть в казино. — серьёзно ответил я, внутри, впрочем, содрогаясь от сардонического хохота. — У меня самая настоящая зависимость от пятикарточного покера: стоит мне увидеть стол, как руки сами тянутся к кошельку и выкидывают трудом и потом заработанные монеты.

Лакей расслабился. Моя легкомысленная речь сделал своё дело: теперь мужчина был уверен, что его собеседник — беспросветный идиот.

— И… кому вы задолжали? — сдерживая улыбку, спросил слуга.

— Джейме Пастушку.

Улыбка мигом спала с угодливого лица, сделав его похожим на кладбищенский памятник.

— Что вы сказали? — переспросил лакей, всё более и более бледнея.

— Джейме Пастушок. Маленький такой. С ним ещё обычно ходит красный Гарри. Его-то ты знаешь?

Мой собеседник сглотнул подступивший к горлу ком.

— Да, я знаю красного Гарри. — и, достав узорчатый платок, принялся вытирать пот со лба. — вы найдёте его в пятой комнате. Идите далее по коридору.

Слуга захватил кальян и направился в сторону, обратную той, куда он изначально стремился попасть. О бедолаге напоминал лишь запах табака и кислых яблок.

Я пожал плечами и двинул по указанному адресу. Всё то время, пока я шёл по коридору, до моего нежного слуха доходила громкая танцевальная музыка, доносящаяся с первого этажа.

Когда напротив возникла циферка пять, я остановился, по-солдатски свёл ноги и… Вспомнил о наручниках.

«И что я скажу, если покажусь в таком виде?.. Ух, какая крутая музыка играет сегодня в баре! А вот меня на входе повязали, любезно уточнив, что я грязный мальчик…»

Поняв, как глупо звучит мной же сказанная шутка, мне пришлось растягивать предмет стриптизного декора, чтобы тонкая цепочка, сдерживающая меховые наручи, разломилась пополам и я без стыда смог встретиться с процентщиком.

Признаюсь, сломить ожесточённое сопротивление эротичного устройства было крайне нелегко: когда я насилу справился с задачей и над коридором наконец раздался победный звон падающих цепей, мои руки превратились в раскрасневшиеся от трения сосиски и я не мог и пальцем пошевелить, не вызвав жуткой боли в области кистей. К слову, розовые наручи так и остались на моих руках, поэтому мне пришлось запихнуть их под рубашку.

После проделанной работы по спасению чужой репутации, я вежливо постучал в дверь и приготовился входить. Готовился я, как это обычно бывает, зря: дверей передо мной никто не открыл. Должно быть, в гостевых комнатах клуба было не принято встречать гостей, — какая ироничная тавтология.

Я постучал ещё раз. В кругляшке цифры пять неожиданно возник дверной глазок, из которого на меня уставился подбитый, сиреневого цвета глаз.

— Он нас вычислил! — глазок резко закрылся, и в комнате воцарился непонятный шум.

«Наверное, у них бардак и они стесняются своего беспорядка перед гостями… Или же бандиты очень хорошо меня запомнили, что обычно и бывает с теми, кто когда-то бил их по морде и водил носом по земле»

Я не ждал чуда, отпирающего нерадивым детективам всякие двери, но и сделать что-то полезное для следствия никак не мог: выбивать выпускающе-впускающие преграды не входило в умения Лойда де Салеса. Поэтому я спокойно настраивал себя на благоприятный случай, и он, каково удивление, всё-таки наступил: спустя пару минут после начавшегося за стенкой балагана дверь резко распахнулась и в меня полетел огромный кулачище. Мне не составило труда уклониться от надвигающегося айсберга и контратаковать апперкотом в челюсть.

Красный Гарри упал во второй раз. Его коллега, по-видимому, жёлтый Гарри (я понял это по его «весёлой» рубашке), оторопело прислонился к комоду с цветами и схватился за сердце. Бедняге стало плохо.

— И чего ты стоишь, как хер на свадьбе! — воскликнул спрятавшийся за письменный столом Пастушок, прикрываясь стопкой документов. — Уделай его!

Громила в жёлтой рубашке справился с эмоциями и неуверенно двинулся в мою сторону. Когда он-таки до меня добрался, мне пришлось любезно сложить его к Красному Гарри. Пастушок был в ярости.

— Ты знаешь, кто я такой, де Салес?! — малыш смешно бегал по комнате, выискивая норку, где бы он мог спрятаться. — Я дальний родственник Черри висельника!

Я прикрыл дверь, чтобы никто не мог нам помешать, и принялся гнать бандита в угол. Это было нехитрым делом: Джейме так боялся, что вскоре и сам загнал себя в ловушку — угол между шкафом и цветком. Поняв, что проиграл, он повалился задницей на дорогущую икебану и закрыл лицо ладонями.

— Я больше не буду фальсифицировать скачки и обдирать тебя до нитки, клянусь честью моей мамы!