Часы
Шрифт:
А вот:
Замокрел коллектор,
Заслезились очи,
Слышишь, ты, Счастливчик?
Нету больше мочи!
Горклая селедка
Раздирает горло,
Нищая воровка,
Завывает горько.
Как же нам не плакать?
Как не убиваться?
Знай, кричат проклятые -
"Все должны стараться!"
Разве ж мы не бегали?
Разве не старались?
Разве наши пальцы
Внутрь не загибались?
Токмо нету мочи,
Замокрел коллектор,
Заслезились очи,
Опустились руки.
Слышишь, ты, Счастливчик?
Не-ту боль-ше мо-чи!
Здесь
А вот еще:
Наша доля проклятая,
Наши спины горбатые,
Наша каша прогорклая,
Наши песни невнятные,
Его каши медовые,
Его вина душистые,
Его пальцы холодные,
А душа его мшистая.
Тьфу! Ну, здесь точно прослеживается утечка по линии добытчиков Консорта Могро. И ведь что обидно - работаешь день и ночь, хочешь, чтобы всем было хорошо, стараешься, а они в ответ - вот что и прямо наотмашь. Мерзавцы.
В общем, у воровской охранки уже давно на руках был его личный тайный приказ - всех пойманных куплетистов на представительный воровской суд не вести, а топить их прямо на месте, в мокрых коллекторах, и языков им не резать, чтобы никто не догадался. А если на месте жижи не хватит, то уводить их на глубокие места и топить уже там. И все это вовсе не из-за его, Велвора, личной жестокости, или там - нетерпимости, совсем нет. Все это только ради сохранения стабильности Канализации еще хотя бы на год. А там Мать Луна даст и начнется Исход, и тогда всем будет уже не до этих дурацких куплетов, а сейчас топить их, только топить, пока они рот свой поганый на всю ширину раскрыть не успели.
Нет, лично ему все это глубоко безразлично, пусть себе чирикают что хотят, не такой он человек, чтобы реагировать на подобную чушь. Он и посмеяться готов над этими куплетами, и в шутливом ключе обсудить их с другими знатными ворами из ближнего круга, все это вполне допустимо, и бывает иногда даже забавно, но вот только - простые воры. Они ведь так далеки от проблем современного стихосложения. Они такие... непосредственные, такие простодушные. Такие наивные.
Старые умные воры советовали ему не топить этих проклятых Луной и самой воровской жизнью куплетистов, а вместо этого поддержать обильной едой других, правильных стихоплетов. Таких как бы ну совсем правильных, позитивных и горластых карманных стихоплетов, которые смогли бы своими криками заглушить тех - проклятых Луною и самой воровской жизнью. И он внял этим советам и некоторое время кормил тех - горластых, карманных и абсолютно позитивных. Он добросовестно делал их довольными жизнью и сытыми, в надежде, что в Канализации зазвучат наконец хорошие, добрые и прилипчивые стихи, которые заглушат всех и вся. А что в итоге из этого вышло?
А вот что:
Мы с Велвором славно пройдем по волнам,
Меха и браслеты всегда пополам,
Пусть ветер лавиной и песня лавиной,
Тебе половина, и мне полвина!
Не верь в десятину,
Поверь в половину,
Иначе - трясина,
Надрыв пуповины,
Не хочешь в купину?
Отдай половину,
Ему половину,
И мне по-ло-ви-ну!
А-а!
Особенно раздражало это " А-а!" в конце. Тьфу! Велвор сплюнул в зеленую жижу у себя под ногами. Это же нужно было придумать такое? И он кормил всю эту куплетную мразь отборной солониной. Хоть бери и сам сочиняй эти проклятые куплеты.
Может быть, правы те мудрые воровские советники, которые утверждают - на сытый желудок приличные и прилипчивые куплеты сочинить невозможно? Может они и правы, но разве от этого легче? Эх, собрать бы всех этих куплетистов - и голодных, и прикормленных, да и сбросить их с последней площадки Мыса Отверженных прямо на прутья главной сливной горловины. Сразу бы воздух в Канализации чище стал. Пусть простые воры рассказывают друг другу древние сказки, которых за время существования воровского сообщества в Канализации скопилось огромное количество. А если хочется чего-нибудь такого послушать, так пусть идут вон хоть к гадалкам. Или к воровским пророкам. Нет, все же лучше к гадалкам, среди этих пророков иногда такое всплывает, что его тоже не помешало бы утопить где-нибудь
подальше от простых воровских ушей. Проблемы, одни проблемы вокруг, расхлебывай их Велвор как хочешь, и так, чтобы этого никто не замечал, не видел, и чтобы всем было при этом хорошо.С гадалками, правда, в Канализации дела обстояли получше, чем с куплетистами и пророками. Все воры, и простые, и знатные были ужасно суеверными, это Велвор знал. Часто, припрятав часть добычи от воровских старшин, воры несли ее к гадалкам в отдаленные мокрые коллектора и те предсказывали им их же воровское будущее (а то без гадалок, они его никак не могли предвидеть и предугадать, подумал Велвор, правду говорят - простота хуже воровства).
Да и воровская знать тоже по всему этому гаданию страдала. Велвор точно знал, что его дорогая Подруга-воровка часто посещает одну знаменитую гадалку, которая уже давно известна воровской охранке под именем "Толстой Мими". Что уж там эта Мими нашептывала его Подруге в зловонных мокрых коллекторах, Велвор не знал (да он и не хотел этого знать), но то, что за свои предсказания она брала только звонкими золотыми монетами, и притом в изрядных количествах, знал точно, и это его сильно раздражало. И действительно - за что там было платить звонким золотом? Иногда воровская охранка представляла ему отчеты с образцами этих предсказаний, из которых решительно ничего нельзя было понять нормальному вору с правильно устроенными мозгами.
Ну что это такое: "Выйдет из бездны черный конь, который затопчет зеленого, а потом упокоится на плечах лунных праведников"? Или: "Сочти безымянное и бесчисленное. Рассвет наступит, когда сочтешь его. Об ином даже не помышляй - трясина затягивает". Или: "Два осла слева, один козел справа. Опасайся скользкого карлика в углу". Это чушь, и за такое платить золотом? Утопить бы и этих гадалок вместе с куплетистами, пусть за всех безумные воровские пророки отдуваются, у них вообще ничего понять толком нельзя - все какие-то змеи у них из ртов лунных грешников выползают, да еще копья какие-то торчат, да огромные скорпионы повсюду ползают и все под зубовный скрежет в ночи.
"Что-то я сегодня совсем уж вознамерился топить всех подряд,- подумал Велвор, следом за вориком перепрыгивая небольшую подводную промоину.- Так ведь тоже нельзя. Верховная воровская власть должна быть жесткой, но справедливой. Вот так начнешь топить, а потом уже и остановиться не сможешь. Наверное, так на меня подействовало нынешнее праздничное приношение. Праздничное, ничего не скажешь. А все же, как славно было бы одним махом перетопить всю эту воровскую мерзость!"
Велвор еще не успел додумать эту мысль до конца, как у него под ногами гулко булькнуло, а потом прямо перед ним материализовалось какое-то мерзкое чудовище (так он тогда подумал, перед тем как наступил сильный испуг). Чудовище было похоже на большую приземистую медузу с грязной человеческой головой. Велвор окаменел от внезапно нахлынувшего ужаса, но лицо его оставалось каменным и со стороны все это смотрелось вполне прилично. Вокруг тут же тускло сверкнули лезвия воровских ножей, два ворика из охраны быстро встали между ним и чудовищем, замахнувшись на него дрожащими стальными дубинками, а капитано охраны ловко приставил к горлу страшилища короткую стальную пику с широким лезвием, которая тоже заметно подрагивала в неверном зеленом свете испускаемом туннельными мхами и гнилушками.
Велвор стоял с каменным от ужаса лицом и никак не мог понять - почему его охрана медлит и не пускает в ход свои надежные дубинки? Почему его капитано не начинает орудовать своей чудесной пикой? Вероятно, все они ждали его приказа, но страх сковал его горло с такой силой, что Велвор вряд ли смог бы издать сейчас даже простой хрип, а не то что там - отдать прямой внятный приказ своей охране. Но ведь должны же они и сами хоть что-то соображать? Так ведь никаких прямых приказов не напасешься. К счастью ситуацию разрядила его дорогая Подруга-воровка. Она словно огромная ночная птица метнулась к Велвору с пронзительным криком:
– Ах, Велвор, остановись! Это всего лишь Мими - наша величайшая предсказательница! Это святая женщина! Она хочет тебе что-то сказать!
Крик Подруги-воровки подействовал на Велвора отрезвляюще. Его глаза словно бы пришли в фокус и он тут же понял, что перед ним стоит никакое не чудовище, а очень низкорослая, но широкая в кости воровка в просторном и грязном шелковом салопе, который, наверное, еще в незапамятные времена был снят с какой-нибудь знатной обворованной верхней дамы. Поверх салопа у нее была крестом повязана насквозь пропитанная канализационной слизью дерюга, из которой выглядывало безобразное плоское лицо с двумя подбородками, злыми горящими глазами и седыми, слипшимися прядями волос, от которых исходило слабое зеленоватое свечение, образуя как бы слабый лунный ореол или бледное гало вокруг головы.