Часы

"А может быть она и вправду святая?- думал Велвор, разглядывая это удивительное существо.- Пройти через два кольца охраны, а потом соткаться из канализационного мрака прямо передо мной, да еще избежать при этом пик и дубинок моей охраны? Это действительно похоже на святость. Или по крайне мере на чудо. Или на очень ловкий воровской трюк".

Всматриваясь в лицо Мими, он начал припоминать досье, которое завела на нее воровская охранка сразу же после ее первой встречи с Подругой-воровкой. Из досье следовало, что в юности Толстая Мими была подающей надежды форточницей, так как она родилась природной карлицей, но очень ловкой и подвижной карлицей. Многие опытные воры даже пророчили ей место главы гильдии воровок-форточниц, но из-за постоянной обильной добычи Мими пристрастилась к различным деликатесам, а особенно - к мучному и сладкому (она обычно проникала в дома обворованных верхних через форточки кухонных комнат, которые были открыты и летом, и зимою, и поэтому в ее добыче всегда было очень много съестного). В те годы вкусная еда уже начала становиться большой редкостью и она чрезвычайно ценилась в среде молодых воровок. Многие форточницы уже тогда начинали специализироваться только на сдобе и жирном жареном мясе, и Мими была самой удачливой из них, но эта удача сыграла с ней злую шутку. Постепенно низкорослое от природы тело Мими начало разносить вширь, и она постепенно утратила навыки воровки-форточницы. Вскоре ей пришлось отказаться не только от форточек, но и от окон первых этажей, так как она больше не могла лазать по карнизам и стенам. Мими пришлось срочно переучиваться на воровку-карманницу, но это было полностью провальное дело с самого начала, так как любой воровской специализации нужно обучаться с самого раннего детства.

Удачно поменять специализацию в зрелом возрасте может только природный и настоящий вор-универсал, прирожденный воровской гений, а Мими точно не относилась к таким воровским самородкам ни в каком смысле. И плюс лишний вес, который делал ее очень неповоротливой и неловкой, а отказаться от сладкого она уже не могла и все толстела и толстела. Перспективы Мими в свете выживания в воровском сообществе были самыми плачевными, но тут у нее проявился необычный талант - умение отводить глаза.

Уже работая по карманам на городском рынке, она обычно поступала так - сначала намечала свою жертву, а потом подходила к ней с громкими воплями и причитаниями, иногда подтанцовывая и пощелкивая пальцами (чуть позже она стала использовать для этого специальные кастаньеты, сделанные из сухой змеиной кожи). Пока жертва вслушивалась в эти крики и вопли, и следила за движением рук Мими, та спокойно чистила ее карманы, иногда даже залезая в сумку или ридикюль. Многим ворам тогда казалось, что Мими нашла свой воровской путь в жизни, но роковое пристрастие к сладкому, мучному и жирному не дало ей воспользоваться ни этим путем, ни своим даром отвода глаз.

Очень скоро тело Мими разнесло до такой степени, что она не смогла подниматься на поверхность и начала отводить глаза нижним ворам, а потом зариться на их законную добычу. Нужно сразу сказать, что Мими никогда не чистила своих воровских братьев и сестер досуха, не обирала их до нитки, а лишь воровала у них еду, главным образом различные сладости. Поэтому ее и не поставили тогда на ножи (ведь сердца воров очень отзывчивы на воровское горе, и многие понимали, что толкнуло их подругу на этот путь). Мими всего лишь сослали в мокрые туннели, предварительно прокляв страшным проклятием воров - вечным отлучением от воровского сообщества. А потом она начала гадать всем желающим и вскоре приобрела славу опытной и знающей гадалки. Сейчас же Мими гадала только воровской знати и только за полновесные золотые монеты, на которые она могла выменять у простых воров любую сладость и любое кушанье, которые становились все большей редкостью и уже ценились буквально на вес золота.

Велвор быстро вспомнил это досье и его страх тут же куда-то улетучился, а лицо оттаяло и черты его снова сделались мягкими. И тут же Мими словно бы почувствовала эту перемену. Она откинулась всем своим безобразным телом назад и расхохоталась жутким квакающим хохотом, который был так уместен здесь - в этих зловонных мокрых туннелях.

– Велвор, заклинаю тебя!- кричала Подруга-воровка.- Не причиняй Мими зла! Она хочет поведать тебе нечто важное! Она всегда смеется так, когда что-то хочет поведать!

"Вот дура,- с раздражением подумал Велвор.- Раскричалась. Что мне может поведать эта подземная каракатица? Эта любительница сдобы и золота? Ну хорошо, послушаем".

– Уберите ножи и пики,- твердым голосом приказал Велвор охране.- Мы против проклятых воровских карлиц не воюем.

– Спасибо, о, благородный Велвор!- трагическим голосом воскликнула Подруга-воровка.

"Пожалуйста,- мысленно ответил Велвор.- Лучше бы ты... впрочем, ладно, потом".

Он стоял перед хохочущей Толстой Мими и смотрел на нее сверху вниз, ожидая окончания представления и нетерпеливо похлопывая себя снятой перчаткой по правому ботфорту. Однако та все никак не могла остановиться, и хохотала все громче и громче, разевая свой беззубый рот все шире и шире. Ее обширные телеса мелко тряслись под грязным шелковым салопом.

Возможно, что Велвор приказал бы своей охране прекратить это квакающий хохот тем или иным способом, но он видел, что его добрые и верные ворики сильно смущены встречей с Толстой Мими в таком мрачном месте, а может быть, они были даже напуганы ею. Это как раз было хорошо понятно Велвору, ведь он и сам только что пережил настоящий ужас, да к тому же его охранники не читали досье Толстой Мими. А он читал, и в этом прочитанном досье заключалось сейчас не только его спокойствие, но и его сила и его власть над этой гадалкой и над ее жутким хохотом.

Мими тем временем перешла с квакающего хохота на хриплые всхлипы. Она уперла в свои обширные бедра грязные толстые руки с длинными загнутыми ногтями, и уже не сотрясалась, а ловила ртом воздух с судорожным придыханием.

Как мудрейший среди мудрых, Велвор отлично понимал, что весь этот спектакль рассчитан на то, чтобы вывести из равновесия его лично. Вывести, а потом вложить ему в уши какую-нибудь глупость, или мерзость, а если повезет, то и на что-то его толкнуть, или против чего-либо его настроить, а потом еще и получить с него за это его же золото. Короче говоря, Толстая Мими пыталась отвести ему глаза своим мерзким хохотом, а потом воспользоваться и его мудрой головой и его полновесным, обширнейшим, фактически безразмерным воровским кошельком в своих интересах.

"Ну, здесь-то она просчиталась, здесь она промахнулась на целых четыре подземные мили, я ведь не простодушный ворик-охранник, и даже не капитано, а Главный Вор Канализации, и у меня есть досье на каждый подземный хохот, - думал Велвор, с презрением вслушиваясь в хрипы и стоны Толстой Мими.- Да что там - хохот. У меня есть досье на каждый подземный воровской чих".

– Дорогая, долго еще?- спросил он не оборачиваясь, в высшей степени пренебрежительно и небрежно, через плечо, у Подруги-воровки.- А то я боюсь опоздать к своим бедным отверженным. Может, мы заглянем к мадам на обратном пути? Я надеюсь, что к тому времени она уже отсмеется? Возможно, что так будет лучше для всех. Да?

Велвор еще не успел окончить фразу, а Толстая Мими уже оборвала свой хриплый смех и уставилась на него злыми колючими глазами. Она буквально пожирала его своими глазами, как бы пытаясь при этом еще и изжарить его изнутри на лунном огне, или даже испепелить его всего целиком, прямо вместе с тяжелым морским комплектом.

– Ну?- Велвор нетерпеливо топнул ботфортом.- Мы гадаем или идем на все четыре стороны? Причем бегом и не оборачиваясь? Я жду.

Злость в глазах Мими сменилась ненавистью, а потом она вытянула губы трубочкой и что-то сказала.

– Что?- Велвор приложил к правому уху сложенную лодочкой ладонь.- Что? Можно громче?

– Тихо!- пронзительно и тонко закричала Подруга-воровка.- Всем молчать! Мими пророчествует.

В туннеле установилась мертвая тишина и Велвор, наконец, услышал гадалку. Она шлепала губами, издавая звуки, похожие на имитацию тихого колокольного звона. Что-то похожее то ли на "бам-бам-бам", то ли на "бом-бом-бом", то ли на "бум-бум-бум".

– Что?- переспросил Велвор, наклоняясь еще ниже и морщась от напряжения.- Что?

– Бом,- сказала Мими довольно отчетливо и громко.- Бом. Бом-бом-бом, бом-бом, бом, бом-бом-бом. Бом.

Велвору показалось, что он уловил в этом бомканьи какой-то музыкальный рисунок или ритм. Вроде бы это была последняя фраза из "Серенады Ночи", но точно он за это поручится не смог бы. Все это представление одновременно и раздражало и веселило его сейчас, а главное, что ему сейчас было жалко тратить свое время на весь этот канализационный балаган. Толстая Мими совершенно определенно не справилась со своими задачами, она не точно не смогла отвести ему глаза, не смогла достучаться до его головы и сердца, не смогла развязать тесемки его безразмерного кошелька и получить из него золото на свою сдобу, на свое жирное мясо, и все прочее, все то, что уже много лет составляло смысл ее существования в этих страшных мокрых коллекторах.