Чай с жасмином

— Пригласишь?

За его спиной я вижу мужа Яси. Как там его… Джан, кажется?

— Это понятые? Или так, сочувствующие.

— Пока — сочувствующие.

— Тогда, пусть посочувствуют отсюда. Заходи. Один.

Закрываю дверь перед носом Джана. На ключ.

— Чаю? С жасмином.

— Не откажусь, — вздыхает он, глядя на стоящую в дальнем углу комнаты Ясю. — Здравствуйте… Жасмин, если не ошибаюсь.

— Здравствуйте… — шепотом и опуская глаза.

— Леха, ты идиот? — снижая голос.

Присаживается за стойку бара.

— Разве, я нарушил закон?

— Конечно! Ты в курсе, что у нас заявление на похищение?!

— Расследуйте. Я не скрываюсь. Похищения не было. Она добровольно здесь.

— Жасмин, подойдите к нам, пожалуйста.

Яся переводит на меня взгляд.

— Иди сюда, двигаюсь я на стул дальше. Садись. Не бойся. Это хороший справедливый человек, — улыбаюсь я Иванычу. — Он поможет тебе.

Наливаю чаю и Ясе.

— Пей… — успокаивающе веду ладонью по спине, наблюдая, как ее глаза испуганно увеличиваются.

Достает лист протокола.

— Ты должна честно ответить на его вопросы, Яся.

Достает второй.

— И ты тоже, Алексей. Как Вы здесь оказались, Жасмин.

— Он выгнал ее.

— Помолчи! Не тебя спрашиваю! Жасмин…

— Я была на улице…

— В одном этом платье… — добавляю я. — В минусовую температуру. Очень длительное время.

— Помолчи. Дальше.

— Мне… как это… плохо… — касается она ладонями глаз. — Темно… слабость… от холод.

— Вам стало плохо?

— Да. Леша… помог. И вот… — опускает она глаза.

Ну, слава тебе Господи! — выдыхаю я.

— Спроси ее как она там оказалась, Иваныч.

Раздраженно хмурится но спрашивает.

— Муж наказал, — неуверенным голосом.

Смотрит на меня, ища поддержки.

— Как наказал? Все говори!!

— Сказал… что воспитывать меня… — кусает губы, глаза наполняются слезами. — На колени сказал стоять или на улице оставаться. Дверь замкнул.

— Домашнее насилие? На улице было минус пять. Ветер. Снег. Иваныч, ну полчаса я выдержал смотреть на это! А потом она пошла на дорогу и встала там закрыв глаза! Ты знаешь как мимо нас тачки летают?!

Иваныч вздыхает.

— Я все понимаю, Леха. Но это не первая такая семья в моем районе. Знаешь что бывает потом?

— Что?

— Он ее покалечит. Она будет лежать полумертвая и твердо уверенно говорить — упала с лестницы. И НИ-ЧЕ-ГО не добьешься больше. Бесполезно!! И это будет и твоя ответственность тоже.

— Да, а если бы я оставил ее на дороге, то это статья! Не помню, как там?

— «Оставление в опасности».

— Да! И ее муж должен быть осужден по двум статьям, как минимум.

— Да, Лех… Никогда не даст она показания.

— Ясь? — перевожу на нее взгляд.

Непонимающе смотрит на меня.

— Твоего мужа должны судить за то, что он сделал. Тюрьма!

Отрицательно качает головой.

— Нет!! Нельзя! Нет! — категорически вскидывает ладони.

— Вот видишь?!

— Окей, Пусть его Бог накажет, х*р с ним!

А может и я когда-нибудь.

— Но насчет похищения — бред. И вообще, Ясенька, дай свой паспорт.

Открываю перед ним.

— Совершеннолетняя девочка. Гражданка России. Не замужем. Спроси ее хочет ли она остаться тут или пойти к человеку, у которого жила. И вопрос решен! Разве нет?

— Жасмин. Вы хотите остаться здесь? Или проводить Вас домой?

— Я хочу… — вяло и кусая губы.

И я не могу вдохнуть, умоляя ее молча: говори правильно, Яся!

Сжимаю под столом ее руку, глажу пальчики.

— Жасмин?

— Я хочу остаться. Здесь.

Лицо идет пятнами.

Закрывая глаза, выдыхаю.

— Короче, Леха. Вопроса это не решает. К делу я показания пришью. И характеристику тебе дам отличную. Ты фигурировать как похититель не будешь, обещаю. Но как показывает практика, дела о пропаже не закроют. Подключат исламскую общину, их психологов. Они сделают справки о ее невменяемости и начнется… Жалко очень девочку.

— Зачем ему это?

— Из принципа. Из понятий чести. Вернуть. Наказать. Три года назад была уже такая девочка здесь. Не знаю чем провинилась, но сломал ей муж все, что ломается. А потом отправил на родину в какую-то глушь. Инвалидом. Думаю, что уже и в живых ее нет. Там же у них быстро. Сожгут, камнями закидают или удавят. Никто не спросит с них. До сих пор душа за нее болит.

— Что нам делать?

— Ты не сделаешь ничего. Придется отдать.

— Ни за что!! Она теперь со мной.

Внимательно смотрит на меня.

— Ответственность вся теперь на тебе. Осознаешь? Нельзя будет тебе ее оставить. Она же, по сути, реально недееспособная.

— Осознаю. Не отдам.

— Ясно. Спрячь. Паспортными данными ее не свети.

— Жасмин, — поворачивается к ней. — Мой тебе совет, как старшего, как отца. Иди за Алексеем. От парень ответственный, хороший. Нельзя тебе возвращаться к своим.

Дает ей в руки свою визитку.

— Меня зовут Анатолий Иванович. Если что-то случится плохое. Потеряешься, там. Или опасность будет какая-то, звони. Телефон есть у тебя?

Отрицательно качает головой.

— У мужа.

— Нет у тебя больше мужа. Есть человек, который очень хочет тебя наказать. И есть Алексей, который хочет помочь. Так на это все смотри. Слушай его. Купи ей телефон, Леха. Потеряется, больше не увидишь.

— Куплю.

— Ну и проблему ты себе нажил, Алексей, — обувается.

— Решим.

— «Голова холодная, руки чистые»… — внимательно смотрит на меня.

— Я помню, спасибо. Как мне сделать, чтобы наш закон ее защищал?

— Как… Женись! И стирание памяти, в идеале. Потому, что главный ее враг — это ее память о том, как должно быть в их обществе. Она сама себе враг. Но она молоденькая. Перевоспитывай. Объясняй наши законы. И увези отсюда. Муж ее… — прищуривается он понижая голос. — Он играет. Понимаешь?.. Долги, кредиты. Думаю не столько ее ищет, сколько описанные подробно драгоценности. Понял меня? Не отступится.

— Понял, спасибо!

Он выходит, я замыкаю по ним, стекая по двери вниз.

Мы смотрим с Ясей друг на друга.

Глаз она больше не опускает.

Внутри много разного. Страшно. За нее очень страшно.

Но и горячо тоже очень. Так горячо, что я не могу восстановить дыхание. Потому что…

— Ты должна выйти за меня замуж, Яся.

— Я — жена…

— Разве ты не слышала? Нет у тебя больше мужа. По нашим законам — ты незамужняя девушка. А на свою родину ты больше никогда не вернешься. Выходи за меня?