Чай с жасмином

Слушаю стук своего сердца.

Что там Джан думает сейчас обо мне? Жалеет? Или прогнал и дело с концом?

Не могу никак представить его раскаивающимся в чем-то.

Отец накажет, сам печалится. Прощения попросишь, всегда примет, ласковый сразу. Джан не такой. Чем я покладистее, тем куражится больше!

Нельзя думать про Джана. Все. Он прогнал. Назад нельзя после такого. Хоть год на коленях стой и голову пеплом посыпай.

Как жить дальше?

От стыда, к сожалению, не умирают.

Поднимаюсь, поправляю лямку, съехавшую с плеча. Оглядываюсь. Нет никого…

И я молитвенно складываю руки поднимая глаза к небу. Спасибо!!!

Нет, я не слишком набожна. И к своему стыду вспоминаю о создателе только в самые страшные минуты. Мне кажется, это раз третий за всю мою жизнь, когда я делаю это самостоятельно, а не после упоминания старших.

И создателя тоже вспоминать нельзя. После такого не поможет.

На столе мои драгоценности. Внимательно рассматриваю. Все там. Ничего не взял.

Рядом записка.

Там мое имя.

И еще теплый чай в кружке.

Мне?!..

Замираю.

Что он говорил вчера?

«Как брат», — говорил. — «Оставайся».

Леша…

Глаза у него добрые. Не коварные. От сердца говорил? Пожалел?..

Откуда мне понять? Я же женщина. Меня легко обмануть.

«Маленькая» — говорил. — «Не бойся».

Тепло от его слов. Так Амир со мной говорил. Когда была маленькая сильно заболела. В бреду лежала. Брат так меня гладил, на руках держал.

От слов Джана никогда тепло не было. Даже когда в постели говорит ласково, все равно пусто внутри. И оглохнуть хочется, не слышать. Как-будто чересчур все. А вне кровати так вообще теплого слова не услышишь.

Леша…

Не обидел.

Не хорошо, конечно, сделал, что касался. Но он не понимает. У них так принято. Все могут касаться друг друга. Варвары… Но, ведь, не обидел. Как брат утешал.

Вдруг, придет сейчас???

Бегу в ванную. Смываю с себя макияж. Расчески нет… Кое-как привожу в порядок свою копну гребнем, которым вчера были украшены мои волосы. Плету косу потуже.

Мочу руки, приглаживаю атласное платье.

Смотрю на себя в зеркало.

Ужас! Глаза опухшие… губа разбита. Некрасивая какая… Может и лучше, что так. Плечи голые. Плохо.

На вешалке сушится его белая рубашка. Но я не решаюсь взять.

Выхожу в комнату. Никогда таких домов не видела.

Все вместе. Кухня за стойкой. Здесь же и комната. Одна.

Только ванна с туалетом отдельно.

У нас не так принято. Мужчины на своей половине, женщины на своей.

Стою. Прислушиваюсь к себе. Кушать хочется…

На столе вазочка с печеньем.

Можно взять?..

Спросить не у кого.

Подхожу к окну, взглянуть на свой дом. Но оно наглухо закрыто снаружи ширмой. Дверь заперта…

И что так стоять буду?

Кто бы подсказал, что в таких случаях делать лучше.

Мама Наргиза бы сказала — делай, что женщине положено!

Иду за стойку к кухне. Берусь за тряпку…

Через час все блестит, как положено.

Что теперь делать?

Кушать готовить?..

Не знаю я! Можно это делать? У вдруг у него жена есть?..

У нас на кухне мама Айла главная. Попробуй без спроса тронь что-нибудь!

Нет, не может быть у него жены. Как можно жить в одной комнате и мужчине и женщине?

Нужно готовить. Что я буду без дела сидеть, как лентяйка. Некрасиво так.

Открываю полки, холодильник.

Откуда я знаю, что он ест! — расстроенно смотрю на продукты.

Плов? Плов везде едят…

На верхней полке куриный фарш.

И кебаб.

И лепешки с сыром.

Может суп еще?

Не знаю…

Суп я готовлю не очень. Джан не любит.

На стене висит фартук. Надеваю…

Глава 7 — Женщина

Очень надеялся вернуться пораньше, но не вышло. Затянули с регистрацией. И сейчас лечу, обгоняя плотно идущие тачки.

Яся, наверняка, уже проснулась.

У дома скидываю скорость, с замиранием сердца разглядываю их машину, входную дверь… и ее мужа. Он в тачке и тоже внимательно смотрит на меня. Она же никак не могла выйти?..

А если у нее был с собой телефон?!

Твою мать! Я даже не проверил!

Паркуюсь, снимаю шлем. Слышу, как дверь его машины хлопает. Разворачиваюсь.

Мышцы каменеют. Машинально разминаю плечи, ноги автоматически встают в стойку.

Мхм… двоечку в челюсть, бросок и на болевой… и руку сломать… ту, которой губы разбил ей…

Встряхиваюсь.

Инстинкты требуют идти в лобовую атаку. Сказать, как есть, поставить его перед фактом.

И я бы сделал это, будь я уверен в Жасмин.

Но сейчас этого делать нельзя, если он завалится с ментами и надавит на нее, она пойдет за ним. Это без сомнений.

— Добрый день, — разглядывает меня.

— Добрый.

— Вы вчера вечером девушку не видели здесь? — склоняет голову на бок, наблюдая за моей реакцией.

Он говорит как русский, совершенно без акцента. И вблизи выглядит тоже немного моложе, чем мне казалось.

Несколько раз он ловил мои взгляды направленные на Ясю. И мы молчаливо сталкивались. Он не идиот.

— Какую девушку?

Недовольно морщится моему вопросу. Оба мы понимаем о ком речь. Но терпеливо описывает:

— Шатенка. Стройная. В вечернем открытом платье. Серебристом. С восьми до десяти вечера.

— В открытом платье? — не могу сдержаться я. — Вчера? С восьми до десяти вечера? Вчера было очень холодно. Как она могла оказаться на улице в открытом платье? — поднимаю я бровь. — Поищите в морге. Или в госпитале, если повезло.

Вежливость с его лица стекает.

— Ты видел или нет?