Чайный дом драконьей леди

Бам! Может, грации и скорости мне и не хватало, но магия имелась! Моя чешуя медленно, как садовый фонарь, что заряжается от солнца, наполнялась сиянием. Покров тьмы, что окружал противников, таял, совсем как плащ на несчастной сектантке, что убегала от меня в слезах. И, совсем как она, гигантский дракон встрепенулся и стремглав бросился прочь. Его товарищи едва поспевали за ним. Озадаченно переглянувшись, мы с Феликсом плавно опустились вниз.

— Интересно, — протянув герцог, тут же приняв человеческую форму. — Лидия, превращайся обратно, есть, что обсудить.

Ага, легко сказать. Это в дракона можно перекинуться по велению сердца и эмоций, а в человека теперь как?! Я закрутилась на месте волчком, словно собака, что гонится за хвостом. Феликс задумчиво наблюдал за моими действиями.

— Ты понятия не имеешь, как тебе удалось стать драконом, а уж тем более, как стать обратно человеком, да? — подытожил он иронично.

Я досадливо рыкнула в ответ.

— Попробуй ослабить магические потоки. Не смотри на меня так, ты что, не чувствуешь потоки собственной магии? Ох, во имя Малики! Если ты останешься такой навсегда, прокормить тебя будет настоящей морокой…

Я недовольно фыркнула. Хотел тратить на меня баснословные деньги? Вот, желания иногда исполняются причудливым образом, дорогой!

Наконец, я смогла успокоиться и перестала возиться, глубоко вдохнула, прикрыв глаза, а открыла их, уже любуясь миром, что сразу стал казаться каким-то расплывчатым и тусклым. Драконье зрение было куда занятнее.

— Умница, — улыбнулся Феликс, целуя меня в висок. — Устала?

— Угу, — ответила я и упала ему в руки.

Как доехали домой — не помню. Как располагали родителей и слуг — тоже. Мама так и не пришла в себя, и врач, когда вышел из её комнаты, выглядел очень хмурым. Не знаю, что он сказал Феликсу о состоянии моей матери, но герцог не спешил этим делиться, от чего мне стало жутко.

Я сидела в гостиной, подобрав ноги в кресло, и пила горячий чай. Меня трясло от всех переживаний. Феликс накинул мне на плечи плед и сел напротив, сложив пальцы в замок.

— Главарь чёрных драконов предпочёл скрыться, чтобы не раскрывать своё инкогнито, — сказал он. — Он мог бы попытаться убить нас и без покрова тьмы, но не захотел рисковать.

— Значит, он очень известный, — кивнула я. — Или известен лично нам.

Мы хмуро переглянулись.

— Надо съездить к леди-бабушке завтра, — сказал Феликс. — Мне не нравятся мои подозрения.

— Мне мои тоже, поверь.

Шорох со стороны двери привлёк наше внимание. На пороге стояла мама в свежей ночнушке, растрёпанная и бледная. Сначала у меня отлегло от сердца — жива, цела! Но затем я почувствовала укол раздражения. Эта женщина прерывала важные разговоры. Я встала и попыталась заставить себя говорить с ней ласково — всё же она многое пережила.

— Мама, вернись в спальню, тебе надо отдыхать, — сказала я, а затем меня ощутимо укусила совесть. Судя по безумному взгляду, бедняжка вообще не поняла, как очутилась в доме у герцога. Я вздохнула и улыбнулась, протянув руку: — Давай, отведу тебя.

— Лида, — вдруг прошептала она и по лицу её полились слёзы. — Лида, Лидочка… Живёхонька… Уж сорок дней я по тебе справила…

Закрыв рот рукой, она упала на колени, а я поняла, что забыла, как дышать.

Глава 24 Всемирный заговор

— Принести ещё салфеток, милорд?

— Не помешает. И, видимо, ведро, — ответил Феликс.

Мы с мамой ревели в три ручья каждая. Стоит отдать должное деликатности моего дракона: ничто в его образе не показало удивления происходящему. Убедившись, что нам хватает салфеток, он и вовсе вышел из гостиной, оставив нас одних.

— Мне столько нужно тебе рассказать! — всхлипнула я.

— Мне тоже, солнышко, мне тоже…

Она гладила меня по волосам, а я всё говорила и говорила, выливая всё, чем хотелось поделиться с ней, но не было возможности. Мама слушала и улыбалась. Наши слёзы потихоньку высыхали, хотя эмоции всё ещё били через край.

— Какие у тебя глазки, — сказала она, заключая моё лицо в свои ладони. — Прямо золотом горят.

— Так богиня отмечает любимчиков, — сморщила нос я. Мама кивнула.

— Я ведь тоже её видела, драконицу эту!

— Неужели ты…

— Нет, — покачала головой мама. — Нет у меня никакого дара. Но всё же кое-что интересное она мне сказала. Я ещё думала, какой странный сон…

— Нет уж, давай всё с самого начала! — потребовала я. — Как там дела в нашем мире? Что с Германом?

— Посадили, — сухо ответила мама и поджала губы. Затем её брови вновь несчастно заломились. — Я сама твою погибель привела в дом…

— Мама! — я схватила её за руки, предвидя новый поток слёз, который рисковал стать обоюдным. — Малика подарила нам второй шанс — это главное. Мы снова вместе. А Герман получил по заслугам!

— Неужели это взаправду? Или я просто сошла с ума… — прошептала она, крепче сжимая мою руку. — Я всё поверить не могла, что тебя больше нет. Перед глазами стояло твоё бледное лицо и пол, залитый кровью, а сердце всё противилось. Моя Лида…

Ведро, конечно, было бы не лишним. Ну как тут удержаться от слёз? Поднявшись, я потянула маму за руку. Нам точно нужен был успокаивающий чай. Пока мама рассказывала, я кружила по чайной, направляя всю свою магию на создания напитка, который не только помог бы нам перестать реветь, но и позволил бы маме ощутить реальность происходящего.

— Не помню, как я вообще жила и что происходило. Всё как у тумане было и жить не хотелось — заставляла себя. Дашка твоя приходила, пинала меня, говорила: «Тётя Лариса, Лида бы не хотела, чтобы вы себя вместе с ней хоронили».

Я улыбнулась. На Дафну можно положиться в любом мире, этого не отнять.

— А тут легла я спать и вижу сон: райский сад, а посреди — дракон! И говорит она мне человеческим голосом: «Несчастная душа, ты страдаешь, но жизнь твоя пока не должна закончиться. Потому переместить тебя я не могу, но могу поменять местами с той, что сидит на твоём месте». Я не поняла ничего, а она улыбнулась так по-матерински и спрашивает: «Хочешь увидеть свою дочку?» Конечно, я согласилась! Открываю глаза, а там балдахин, шёлковые простыни — красота, только дочки обещанной нет. Ну я и пошла искать, и, видишь, материнское сердце прямо к тебя меня вывело!

С каждым глотком чая её лицо приобретало румянец, и появлялась типичная для неё оживлённая жестикуляция. Тоже отпив чая, я запоздало осознала:

— То есть ты не погибла в нашем мире, Малика решила вас местами махнуть? И это там, в нашей убитой двушке пришла в себя избалованная и капризная Лерисса Фарнет, которой завтра тащиться в аптеку на двенадцатичасовую смену?

Представив лицо местной маменьки, когда она познакомится со своей новой жизнью, я не выдержала и расхохоталась.

— Поделом ей, вот честно! Малика, мерси за двойной подарок!