Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне

Катаев последовал их примеру. Рябинин же на секунду задержался и кивнул своему визави:

— Спасибо… За то что поверил…

— Я вообще всем верю… — Олег Михайлович выщелкнул окурок на обочину и тяжело пошел к своему УАЗу.

Бойцы СОБРа равно как и оперативник ФСБ были экипированы как надо. Удобные броники, «Стечкины» — АКСУ, «горка», защитные очки. Однако, как только БРДМ отъехал от блокпоста и порывы ветра швырнули первые горсти песка и пыли, Рябинин, встав практически в полный рост, закричал, высунувшемуся по — походному, водителю-механику:

— Стой! Тормози!

Остальные бронепассажиры, ничего не поняв, встревожено завертели головами, вскидывая оружие. Катаев, готовый десантироваться с борта, вытянув голову поверх серегиного плеча, увидел пылившую им навстречу белую «шестерку». Рябинин, поняв, что водила сбавляет ход, махнул, сидевшему рядом с ним эфэсбэшнику:

— Посредник наш! Посеки поляну, пока базарить буду!

Не дожидаясь полной остановки, Сергей прыгнул на дорожное покрытие. Собровцы, разделившись оккупировали обочины. Мор — фэйс прикрыл тыл. Все это они проделали быстро и слаженно. «Бардак» скрипнул тормозами и остановился. Пулемет, покряхтев, уставился в приближающуюся легковушку. Катаев малость помедлил и пристроился в хвост к решительно шагавшему по встречке Рябинину.

Это действительно был Сулейман. Другой Сулейман. Таким Катаев, да и, пожалуй, Рябинин его еще не видели. Бледность, проступающая даже сквозь шестидесятилетний загар, серые губы и потерянный взгляд. Он вылез с водительского сиденья как космонавт, вернувшийся из многомесячного пребывания в невесомости. С трудом перебирая ногами, шел навстречу Рябинину.

— Ты приэхал, Сэргей… — глаза чеченца подернулись влагой, — ты нэ падставил…

Рябинин, не понимая, посмотрел на подошедшего Катаева. Тот в не меньшем смятении уставился на посредника. Оба оперативника замерли. Чеченец протянул руку:

— Ани аставили у сэбя Али… Пусть чай-май папьет сказали… Ани забэрут его если нэ будэт обмэна…

— Обмен будет, Сулейман, — словно охотничьим тесаком кусок трясущегося студня отхватил Рябинин, — успокойся и расскажи что случилось…

Со слов Сулеймана, явно много недоговорившего, он с Али приехал в Курчалой еще рано утром. По обычной схеме посредник всегда у себя держал объект обмена от федералов. Однако, в этот раз ему пришлось разговаривать с противной стороной, без твердой уверенности (…Сэргэй, я первый раз так работаю…). Там, очевидно, «духи» оказались нервные и резкие. Общение строилось на коротких встречах с разными людьми и в разных местах (.. Нэпонятно кто, чэго, кароч…). По всей видимости, такой риск сулил хороший куш, иначе Сулейман не стал бы связываться (…но я всэ равно навязал им нашу схэму…). Дальнейшее развивалось по непрогнозируемому сценарию. Так как время «Ч» было определено на 12.00–13.00, то после 14.00 бизнес-партнеры Сулеймана начали нервничать. Сначала дали срок до 15.00, потом сообщили, что Али пока посидит с ними, за чаем, во дворе одного из курчалинских домов (…Приедэшь, объявишь, что все харашо, паезжайте дамой…). Когда Сулейман смотался до блока и, в очередной раз, не увидел вологодских оперов, он почувствовал себя нехорошо (…Сэргей, пайми я всякое падумал…). Вернувшись в Курчалой на место последнего рандеву он застал лишь старую женщину, сообщившую ему, что в доме никого нет, а его, Сулеймана, будут ждать с положительным решением вопроса на окраине села, около разбитого коровника (…Я ездыл туда, там нэт никаго, па ход, слэдят за блокпастом…).

— Схема та же? — Рябинин заметно напрягся, проигнорировав слова об Али, — работаем?

Сулейман втянул голову в плечи и мелко закивал:

— Да, Сэргей, да…

Катаев не узнавал мудрого и седого аксакала. Еще пару дней назад это был уверенный в себе, опытный и многознающий кавказец. Сейчас же Костя видел лишь задроченного жизнью старика. Рябинин, видимо, переживал те же эмоции:

— Сулейман, ты чего гоняешь так? У тебя тейп как сталь, несгибаемый…

Старый чеченец собрал в складках лба всю многовековую скорбь своего народа:

— Там арабы…

На секунду стало тихо. Тихо настолько, что рокот БРДМа, работающего на нейтральной передаче, терзал жаркий воздух как гром майское небо.

— Бл…, — Рябинин сплюнул тягучей слюной в придорожную пыль, — это не моя вина, Сулейман… Я здесь, я в теме… Работаем, а за задержку прости… Не наш косяк…

Эти слова словно вбросили в старика заряд энергии. Его глаз сверкнули не слезливым туманом, а чеченской дерзостью:

— Гыде ваш плэнный, Сэргей?

— Как и договаривались, Сулейман, на блоке… — Рябинин махнул рукой назад, — а где офицер?

Сулейман импульсивно подался вперед:

— Ты поэзжай к блокпасту, а я к этим шакалам… Если все нарамальна будэт прыеду забэру пацана и скажу гыде ваш солдат…

— Времени мало, Сулейман, — Рябинин посмотрел на часы, — скоро «стоп-колеса» врубят…

— Ждитэ на блокпасту! — со скоростью двадцатилетнего, Сулейман впрыгнул в машину и с прогазовкой ушел на разворот в сторону села.

Рябинин заметно «гонял». Он катнул желваками, зло посмотрев в сторону, ни в чем не повинного, боевого охранения:

— Бл…, если сорвется… — недоговорив, майор пошел к «бардаку».

Прибыв на блокпост, Рябинин отошел в сторону с Олегом Михайловичем. Собровцы и опер ФСБ, скатившись с «брони» растворились в хаки-массе своих товарищей. Катаев, как неприкаянный, присел около «бардака», опершись спиной о колесо.

Полчаса, прошедшие с момента их прибытия на блок, тягуче протянулись на пару полновесных дней. Рябинин, перетерев с фобосом, маячил вдоль обочины, словно пожизненник по камере. Уже хватанувшие лени, «собры» расслабились на боевом охранении и не зыркали стволами в сторону предгорья. Олег Михайлович вообще погрузился в УАЗ, демонстрируя свое равнодушие к происходящему. Катаев пытался задремать, но ему не позволило это сделать метрономно колотящее сердце. Да и жидкий транспортный поток на этом направлении несколько увеличился, заставляя при каждом проезде вскидывать голову.

Сулейман появился неожиданно. Очевидно пристроившись в хвост расхристанному ПАЗику он, прямо со змейки, зарулил на пятачок после блока.

— Сергэй, высе готово, — на ходу, выскочив из машины, закричал он, — с Али все харашо! Можна дэлать дэло!..

Олег Михайлович, к этому времени вылезший из УАЗа, лишь хмыкнул и вопросительно посмотрел на Рябинина. Тот, не обращая внимания на, вытянувших шеи собровцев, ускорился навстречу чеченцу:

— Где будет передача?!

— Ани сказали, что сначала парэнька вэзи… — Сулейман стушевался, — Сергэй, клянусь, я нэ отдам его пака они нэ укажут гыде солдат… Я сыном своим атвечу…

Рябинин жестко, очень жестко взглянул в глаза старику. Весь огненный шар злобы, ожиданий, унижений, казалось, колыхнулся на чеченца. Сулейман, поежившись под этим взглядом, приложил руки к груди:

— Мы никогда нэ абманывали друг друга, Сергэй… Я клянусь тэбе…

— Хорош…

Рябинин подошел к УАЗу и, не спрашивая Олега Михайловича, дернул заднюю пассажирскую дверцу:

— Малой, на выход!..

— Майор! — придержал его фобос, — надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, что ты делаешь? И как отвечать будешь если что не так?..

— Я отвечу, — Рябинин за запястье вытянул сощурившегося на солнце подростка, — давай подпишу если что надо…

— Не… Не надо… — полулениво отвернулся от него фэйс, — «душара», вон, за старлеем записан… Не беспокойся…

Катаев, удавив противный комок в горле, прошагал вслед за Рябининым и малолеткой к «шестерке» Сулеймана.

— Дывадцать мынут! — словно чертик, обратно в табакерку, погрузился посредник в автомобиль вместе с предметом мены, — Аллахом клянусь…

Короткий антракт и вновь та же картина зала ожидания курчалоевского блокпоста. Лишь, как это обычно бывает, собровцы забурчали по поводу пропускаемого в расположении горячего ужина. Даже хруст вскрываемых сухпайков не заглушил ропота о самой болезненной теме бойцов всех спецподразделений.