Чеченский угол
Шрифт:
Только на броне. Всегда. Пусть уж шальная пуля, чем гореть заживо в полыхающей печке подорвавшегося бронетранспортера. Впрочем, даже снаружи – все равно опасно. Лена Плотникова не раз видела останки опаленной бронетехники. От не успевших спрыгнуть людей остаются спекшиеся с железом черные комки.
Показавшееся впереди село у подножия гор – небольшое и бедное. Бедное – потому что все постройки саманные, из глиняного сырцового кирпича, перемешанного с соломой. Вместо стекол окна затянуты пленкой. Мера, в сущности, совершенно бесполезная. Пара выстрелов из крупнокалиберного оружия –
Бронетранспортеры остановились, посыпавшиеся с бортов братишки – в массивных бронежилетах, разгрузках с распирающими карманы боеприпасами, в титановых шлемах – напоминают космонавтов. Только планета, которую предстоит исследовать – недружественная. Уловив рев техники, местные жители высыпали на улицу, колыхающееся разноцветное море толпы брызжет ненавистью.
Лена не расслышала пару фраз, которыми перекинулись командир СОБРа Дмитрий Павлов и сапер Филя. Ни к чему, и так ясно, какое указание получено.
Дрожащий от нетерпения Колотун со своим хозяином карабкаются по склону с желтыми проплешинами цветов среди густой зеленой поросли. Кусты проглатывают серо-голубую камуфлированную фигуру с черным прямоугольником на спине, но заливистый лай овчарки несется с гор, оповещая: у Фили находка.
– Что он там вошкается? – с досадой сказал Павлов, неприязненно вглядываясь в толпу людей на входе в село. Женщины потрясают кулачками, проклиная незваных гостей. – Сколько можно копаться?
Лена пожала плечами:
– Дима, то есть Дмитрий Александрович. Вы что, Филю не знаете?
– Фанат хренов!
Колотун виляет хвостом. Филя старается сдерживать улыбку, но круглая физиономия светится торжеством.
– Лена, Витька! Я две растяжки снял. И вы там поаккуратнее возле засохшего дерева, – и тут же, увидев вытянувшиеся лица, сапер стал оправдываться: – Да одно там это дерево, честное слово. Тропка чистая.
– Занять высоту, – распорядился Дмитрий Павлов. Погрозил Филе кулачищем: – Смотри мне, морда! Хватит самодеятельности! Рванешь ведь своих!
Через двадцать минут, когда снайперы расположились на позициях, отряд начинает двигаться к селу.
Линзы прицела показывают Лене мельчайшие подробности, будто бы нет разделяющих горы и равнину трехсот метров.
Дмитрий Павлов беседует со стариком, ветер путается в длинной седой бороде, старейшина взмахивает рукой, и от толпы отделяются несколько мальчишек. К голым загорелым животам прижаты автоматы, в руках – шарики гранат. Пацанва опускает оружие к ногам Павлова.
– Твою мать, – выругался Виктор. – Сколько раз зачищали это село?! И опять арсенал. Выжечь их надо напалмом. Раз и навсегда. Иначе им никогда не надоест вооружаться. И нас убивать.
В прицеле – бледное лицо женщины, на застиранное платье накинута шерстяная кофта. Малыш на ее руках играет с платком на голове матери, его братик, худющий, боязливо выглядывает из-за длинного подола. На них – напалм?
Лена лениво отзывается:
– Витька не говори ерунды. Лучше глянь на чердак дома – второй справа. Мне показалось, там
тень мелькнула.– Белье висит. Ветер шевельнул тряпки.
– А какого черта белье на чердаке сушить? Вон, смотри – везде во дворах развешано.
– Хрен его знает. Слушай, смотри: возле бочки в огороде пятно темное. Любопытный домик.
Действительно: грядки, грядки, стелятся зонтики огуречных листьев, веточки кинзы заглушают рассаду помидоров, а возле ярко-розовых пятен цветов на земле – явственный след, круглый отпечаток. Ржавая бочка с водой стоит рядом.
«Бочку явно передвигали», – подумала Лена.
Палец нажал на спусковой крючок мгновенно. Та самая женщина – бледное уставшее лицо, двое ребятишек мал мала меньше – с аккуратной дыркой между глаз упала на землю.
Толпа замерла.
Собровцы отскочили, прикрываясь оружием, стали осматриваться по сторонам.
– Ты что, охренела! – заорал Виктор.
Вскочив на ноги, он бросился к Плотниковой, выматерил разделявшее их заминированное сухое дерево, обежал опасный участок.
Лена лежала, отодвинув винтовку.
Спрятаться бы в этой земле. Чтобы никогда не видеть, как блеснула на солнце вытаскиваемая из-за спины арматура, острый заточенный штырь, несущий смерть.
Виктор тряхнул ее за плечи.
– Да что с тобой?
– Дока чуть не прирезали, – тихо сказала Лена. – У той тетки была арматура. Ты же знаешь, они обычно вгоняют ее между пластинами «броника». Одно меткое движение – и конец. Док щекотал подбородок ее ребенка, они улыбались…
– Извини, – буркнул Витя, – я видел, как она начинает поднимать руку. Только не догнал, для чего. Ладно, лежи здесь. Пойду к ребятам. Надо сказать про тот дом.
Глотнув из фляжки безвкусной теплой воды, Лена вновь прильнула к прицелу.
«У меня не было выбора. Простите, детки», – шепчут губы.
Детишек уже оттащили от тела матери, малыш крохотными ручонками цепляется за платок подхватившей его на руки женщины, мальчонка постарше рвется к маме. Как уж, он выскальзывает из слабых объятий старейшины, плашмя падает на удивленно глядящую в небо женщину. Док деловито хватает ребенка за плечи, что-то говорит седому старику. Тот сжимает тело ребенка, в руках Дока мелькает пузырек с лекарством.
Отряд просочился в село. Тройки прочесывают дома, распахивают хлипкие двери сараюшек, шарят по чердакам и огородам.
Лена различает фигуру командира. Павлов – впереди группы бойцов, направляющихся к странному дому, Витька, размахивая руками, кивает то на чердак, то на огород.
Летят на пол сорванные тряпки. Показывается чердачная стена, в ней – небольшая едва заметная дверь. Павлов ныряет в отверстие, но буквально через минуту голова в шлеме вновь показывается в проеме.
Возле бочки в дальнем углу огорода он замирает, пристально вглядываясь в землю. Не обнаружившие следов минирования бойцы оттаскивают емкость с водой, опускаются на колени. В землю вмонтирована решетка, между прутьями проскальзывает автомат. Буквально через полминуты оружие убирают, отскакивает решетчатая крышка зиндана. Павлов заскакивает в яму, его руки приподнимают наверх чье-то тело.