Чего не видит зритель. Футбольный лекарь №1 в диалогах, историях и рецептах
Шрифт:
– А вы разве не предостерегали Валерия Васильевича, что с таким сердцем и традицией надо бы как в его любимой песне: «Чуть помедленнее кони, чуть помедленнее»?
– Как же не говорил! Постоянно твердил! Начиная с того дня, когда он незадолго до чемпионата Европы-1988 загремел в больницу. Только он выписался, я вновь с этой темой «подкатил»:
– Признайтесь-ка, Валерий Васильевич! Предупреждали вас доктора, что от алкоголя надо в любых, даже щадящих дозах отказываться?
А он бодренько отвечал:
– Ничего подобного! Как раз коньячок позволили! Умеренно, естественно!
Подчеркну,
– Я, кажется, только теперь понял, почему Морозова, помощника Лобановского, игроки Барменом звали…
– Между прочим, тому по состоянию здоровья тоже хорошо было бы лишний раз воздержаться. Но к нему в воспитательно-профилактическом плане все же легче удавалось ключик подобрать: в случае любого неблагополучия он становился пугливее Валерия Васильевича. Чем я однажды весьма удачно воспользовался.
Мы находились на сборе в Италии, на базе «Интера». После напряженного рабочего дня – традиционный фуршетик. Вдруг Морозов обратился ко мне: дескать, что-то все время голова гудит. Я померил давление – повышенное. И зная, что Морозов жутко мнительный, объявил нарочито похоронным голосом:
– Ну, все, Юрий Андреевич! Ты ведь одной ногой в могиле стоишь! Заканчивай с фуршетами!
Вы бы видели, что с ним случилось!
– Испугался?
– Аж белым стал, как мел.
– Все, – говорит. – Больше моей ноги на этих «разминках» не будет! Завязываю!
На следующий день ко мне подошел не на шутку встревоженный Лобановский. И без обиняков спросил:
– Что же вы с Морозовым-то сделали?!
– Помогло, получается?
– Выходит, где-то помогло.
– А что сам Валерий Васильевич?
– Лобановский какое-то время продолжал в том же духе. Но как только прижимало, сразу искал меня. Вспоминаю, как в ноябре 1988-го он приехал с женой в Москву. Остановились в «Пекине». По каким-то делам тогда я оказался в лужниковском диспансере. Там меня и отловили, передав: «Срочно! Лобановский ждет! Его номер такой-то!» Я мигом примчался.
Валерий Васильевич протянул запястье – щупай, дескать. Пощупал. Как и ожидал, дела оказались неважнецкие. Но с другой стороны, я тогда настолько был знаком со средствами, которые ему помогали, что быстро нормализовал его состояние. Ну, хорошо, думаю, на этот раз обошлось, успел, оказался под рукой. А дальше-то как? Ведь счет в подобных случаях идет на минуты…
– Что ж, – говорю, – тянули, «Скорую» не вызвали?
Жена ответила за мужа:
– Валерий Васильевич сказал, что Мышалов выручит – больше никто!
Прошло какое-то время. Смотрю, Лобановский оклемался: расположился по-хозяйски за столом и хлоп «законную» стопку коньяку. Я как стоял, так и сел пораженный:
– Валерий Васильевич, – заметил с укоризной, – вы же полчаса назад умирали!
– Не волнуйся, – парировал он. – Все в порядке…
А что в «порядке»-то? Стресс коньяком – и то до поры до времени – еще можно снимать. А вот аритмию лечить – тут жди больших неприятностей. И все же, думаю, сильнее всего по его здоровью ударило долговременное пребывание на Ближнем Востоке. Намного ему
та командировка жизнь сократила.– Вы, когда впервые увидели Лобановского, вернувшегося из Кувейта, в ужас не пришли? Он ведь раздался в теле настолько, что даже я легко догадался, что ему нездоровится…
– Конечно, и я ужаснулся. Правда, мы не сразу увиделись, хотя при моем посредничестве Лобановский мог бы оказаться в Москве. Тогда, в 1993-м, я трудился в московском «Динамо». После разгромного поражения от «Айнтрахта» ушел в отставку Газзаев. Клуб искал ему достойную замену. Валерий Васильевич находился в Киеве – отдыхал перед подписанием второго ближневосточного контракта. Зная об этом, я возьми да и предложи Анатолию Воробьеву, вице-президенту динамовского клуба, – может, Лобановского попытаться пригласить. В руководстве «бело-голубых» этой идеей загорелись. И попросили меня набрать знакомый номер. Услышав предложение, Валерий Васильевич взял долгую паузу, а потом сказал:
– В мои планы это не входит!
– Видимо, ему не очень-то хотелось переезжать в Москву. Он лучше чувствовал себя в Киеве – в родном городе всегда мог рассчитывать на понимание и поддержку.
– Это так. Хотя и в Москве у него имелась крыша над головой. Еще в 1983-м, когда он во 2-й раз начал тренировать сборную, неподалеку от метро «Бауманская» ему выделили служебную квартиру. Я жил неподалеку. И когда утром ехал в Спорткомитет, обычно подхватывал его по дороге. Частенько заезжал и после работы. Словом, имел возможность воочию наблюдать его в домашней обстановке.
– Насколько мне известно, семейный тыл Лобановского отличался прочностью.
– Его взаимоотношения с женой, Аделаидой Панкратьевной, были настолько великолепны, что она даже не мыслила оставлять «папочку» (так она ласково звала мужа) одного на просторах нашей страны. Если бы у нее имелась возможность ездить с «Динамо» или сборной за рубеж, она бы постоянно ездила с Валерием Васильевичем. Несмотря на большую занятость в их теплом и уютном доме (дочь Светлана росла, бытовые проблемы не уменьшались…), супруга Лобановского нередко приезжала в московскую квартиру…
Но вернусь в 1993 год, когда после долгого перерыва я увидел Лобановского. И просто остолбенел, обнаружив, как он располнел.
– Отчего его так разнесло?
– Из-за сердечной недостаточности. В результате нарушился обмен веществ. В Кувейте Лобановский мало двигался. Условия жизни у него были, как у падишаха. Завтрак доставляли на подносе к бассейну. И рюмочка прилагалась, как я понимаю. Правда, в больницу, вернувшись на Родину, он больше не попадал. И когда созванивались по телефону, на вопрос о здоровье обычно отвечал:
– Все нормально!
Словом, не знаю, кому как, но мне Валерий Васильевич не жаловался. Так что хоть я и понимал, что он давно и серьезно болен, весть о его смерти все равно стала для меня как гром среди ясного неба.
– Не хочется завершать наш разговор о Лобановском на горькой ноте. Поэтому давайте еще раз обратимся к живым черточкам этого, конечно, незаурядного человека и большого тренера. Например, вы вспоминали о его характерных жестах. Или как он неизменно соблюдал процедуры, которые, ему казалось, помогали не отпугнуть удачу. Он был суеверным человеком?