Человеческая оболчка

Ханна тоже легла на кровать, и отвернулась к печи, ловя тепло своим лицом. — Айзек, спать?

— Да. Думаю, да, — печально отвечал юноша. В его голове проплывали воспоминания о детстве. Сколько он себя помнил всегда была эта пещера. Он никогда не задумывался, как старик строил свое жилье. Сначала, наверное, появилась ночлежка, где-нибудь в углу, отапливаемая одним лишь костром. Потом печь. Потом кровать и доски на полу. Дверь. Окно над дверью. И когда появился малыш, старик доделал все свое жилье, приведя его в пристойный вид. Старик старался только ради Айзека. Искал одежду, учил его, добывал еду и корм для маленьких детей. А потом Айзек вырос, но так и остался тем маленьким пугливым ребенком.

Глубокий вдох. Глубокий выдох. Айзек проклинал себя за все произошедшее, и отвернувшись к стене никак не мог провалиться в сон. Там, на корабле, не было ни забот, ни проблем, сон приходил и уходил, стоило только захотеть. Сейчас, лежа на своей родной кровати, Айзек понимал, что завтра все измениться, что безумный бег, сумасшедший круговорот событий начнется с восходом солнца. Смирение не приходило, юноша пытался отстать в этом моменте, как можно дольше, ностальгия затягивала его глубоко, и порой казалось, что выбираться из нее уже нет смысла.

Доски на полу скрипнули, и Ханна обняла Айзека сзади, устроившись рядом. Она прижалась к его раненой спине и накинула его одеяло и на себя тоже. Парень вдруг вернулся к жизни.

— Это только сегодня. Не обольщайся. Не могу смотреть как ты страдаешь.

Парень промолчал. Лишь кивнул, обхватив здоровой рукой предплечье Ханны. Ему стало так тепло и уютно, что через пару минут он уже спал крепким сном, утонув в объятиях девушки, о которой думал так часто за последнее время, что и сосчитать не мог. Не найдя в себе силы повернуться к ней лицом, он остался лежать как есть, и медленно погрузился во тьму.

С первыми лучами восходящего солнца, Ханна открыла глаза. Свет бил через окно, лениво ползая по шкурам, которые успели прогреться за ночь, но в комнате все еще было прохладно. Айзек уже запаковал сумку, сложив туда, если не все, то почти все, что было дома. Парень сидел на соседней кровати, вновь накидывая на свою одежду перевязи для снаряжения. Девушка не стала ему мешать, лишь встала и встревоженно начала искать, где можно умыться. Айзек заметил это.

— Кастрюля на плите. Можешь лить воду прямо на пол. Сегодня можно.

Девушка кивнула и достала свою зубную щетку из куртки. Айзек усмехнулся, когда увидел это, искренне удивляясь, что девушка в дальнюю дорогу взяла именно ее, а не что-то более полезное.

— Фто? — елозила щеткой девушка. — Фмефно тебе, да?

— Есть немного, — парень недолго посмотрел на Ханну, а потом положил в рюкзак и свою щетку. Мало-ли, вдруг пригодится.

Большая походная сумка лежала в кузове машины. Айзек заливал в бак топливо из всевозможной тары, что достал в повале, каждый раз мысленно извиняясь перед хозяином посуды. Бак вновь был почти полный. Жители Повала скопили много топлива, расходуя его по мелочам, и Айзек был им очень благодарен.

— Все? Едем?

— Еще нет, — Айзек открыл ящик со снегоходом и, повернув ключ, выгнал его на улицу. Створку, что закрывала технику от снега он положил на порог задних дверей, и хорошенько прицелившись загнал снегоход внутрь, чуть не отдавив себе ноги, которые застряли между корпусом машины и корпусом снегохода.

— Безумец, — наблюдала за парнем Ханна. — Нахрена он нам?

— Я же говорил. Дорога будет долгой. Топливо закончится, а ты не сильно приспособлена к внешнему миру, — но Ханна его уже не слушала, она лишь разглядывала прыгаля, который смешно выглядел при свете солнца. Айзек закинул аккумулятор, с которым когда-то сюда приехал Юрий и с трудом захлопнул двери машины.

Места в машине стало намного меньше, но водительское и пассажирское пространство было не тронуто. Зато теперь, когда сзади навалено много сумок и вещей, и есть мягкое сиденье снегохода, можно нормально выспаться, вытянувшись почти в полный рост.

— Поведешь? — спросил Айзек.

— С удовольствием!

Ханна прыгнула на водительское сиденье и запустила машину. Несколько подходов и она уже готова была спускаться с горы. Айзек удивился, ведь в прошлый раз он порядочно намучался, разворачивая эту громадину, а вот у девушки это получилось легко и просто. Тревога Айзека, по поводу водительского мастерства Ханны быстро улетучилась, и он поставил на приборную панель компас. Юг.

— Белая стрелка должна смотреть вперед. Поехали.

— Так точно!

Машина спустилась со склона и начала набирать скорость, плывя над снегом, что был в этих краях не разъезженным. Справа, почти на горизонте, пролетал лес, в котором Айзек часто охотился. Он смотрел на него и смиренно улыбался, вспоминая все, что с ним происходило там. Айзек снял повязку с руки и начал разминать пальцы, пытаясь вернуть им подвижность, он и до этого занимался подобным, но сейчас времени было предостаточно. Тем более рука впервые за долгое время чувствовала себя хорошо.

Он старался сжимать и разжимать свои пальцы так часто, как только ему хватало сил, пытаясь вернуть былую гибкость. Рука быстро уставала, Айзек отдыхал, и снова принимался за дело. Ходить с одной рукой было жутко неудобно, тем более, в таком далеком путешествии нужны все конечности, которые у него есть.

Айзек достал из штанины свой нож и аккуратным движением разрезал нитки швов. Медленно, доставая по одному стежку он чувствовал, как нить проходит через кожу, вызывая, если не болезненные, то дискомфортные ощущения. Пара часов у него ушла, чтобы достать все. Теперь рука была свободна. Он промыл швы теплой водой из фляги и вытер об простыню, что накрывала снегоход.

Впервые за долгое время, сняв путы с правой, любимой руки, Айзек был свободен. Еще немного и подвижность вернется. Он старался нагружать руку как можно больше, пока Ханна кидала косой взгляд на шрамы, что исполосовали всю кисть, и отрезанный палец.

— Как так вышло? — спросила девушка, указывая взглядом на руку Айзека.

— Помнишь мой пистолет под двенадцатые патроны?

— Тот, что разглядывали порядчики? Да.

— Я выстрелил им вот сюда, — Айзек ткнул пальцем в водительскую бронепластину, — когда забирал эту машину. Дробь отскочила мне в руку. И в лицо.

Ханна посмотрела на вмятины, оставленные россыпью мелких шариков. — А водитель?

— Выжил. Не хочу быть убийцей.

— Ты снова разговорчивый, что-то хорошее стряслось?

— Ага! — показывал свою, почти подвижную руку, парень.

Он глядел на Ханну и увидел, как с подножья восточных гор спускаются три снегохода. Горная гряда Пан Оптикума еще не закончилась, а жило на ней не мало странных личностей, начиная от охотников, чьи угодья иногда пересекались, и заканчивая мародерами и налетчиками. Караваны иногда сталкиваются с ними, но нацелены они больше на таких ребят как Ханна и Айзек. Снегоходы быстро приближались, и как только Айзек мог разглядеть черные фигуры — вдавил Ханну в кресло. По кузову забарабанили мелкие шарики, которые не смогли разбить толстое стекло водительской двери.