Человек без лица

– Не бойся… – Надежда старалась говорить мягко и в то же время убедительно. – Я знаю твоего папу…

– Папу? – Маша дернулась, как от удара, и еще больше побледнела. – Я не хочу про него говорить!

– Ну, не хочешь – и не надо, только здесь тоже не нужно стоять, эти люди… они могут вернуться!

Маша испуганно оглянулась, глаза ее расширились от страха, она непроизвольно прижалась к Надежде, словно ища у нее защиты.

– Пойдем-пойдем! – повторила Надежда Николаевна.

– Но куда?

– В школу, к Алле Владимировне!

– Вы ее знаете?

– Да, я ее очень хорошо знаю, мы с ней старинные подруги!

При этих словах Маша немного успокоилась, перестала дрожать и послушно пошла с Надеждой.

Войдя в школу, Надежда Николаевна прямиком направилась к кабинету завуча.

Алла, к счастью, была на месте. Увидев бледную, дрожащую Машу, она переполошилась и стала задавать вопросы.

– Потом-потом! – остановила ее Надежда. – Сейчас девочке нужно выпить горячего сладкого чаю и успокоиться!

Алла все поняла, усадила Машу на диван, завернула ее в плед, и через минуту Нина Евгеньевна принесла большую кружку чая. Девочка обхватила горячую кружку руками, как будто все не могла согреться, и жадно выпила чай.

Пока она пила, Надежда вполголоса рассказала подруге о том, что произошло на улице. Алла, женщина твердая и решительная, не стала охать и ахать. Она потянулась к телефону, чтобы позвонить в полицию.

– Не надо! – остановила ее Надежда. – Что ты им можешь рассказать? Я не разглядела номер машины, не смогу описать злоумышленника. Полицейские возьмутся за Машу, а ей и без того досталось. Они только еще больше напугают девочку, а толку никакого не будет…

– А что ты предлагаешь? – Алла положила трубку и с сомнением смотрела на Надежду.

– Мне кажется, лучше мы сами поговорим с Машей. С нами она будет чувствовать себя комфортнее…

– А о чем ты с ней хочешь говорить?

– Как ты думаешь, из-за чего на нее напали? Из-за того, что она в тот день что-то делала в доме Цыплаковой. Вот нам и нужно выяснить что. Зачем она туда ездила?

– Меня туда послал отец! – неожиданно ясным и твердым голосом проговорила Маша.

Надежда удивленно взглянула на нее. Румянец вернулся на лицо девочки, она больше не выглядела такой потерянной и опустошенной, как прежде, только губы были плотно сжаты и в глазах горела решимость.

– Вот что, Маша, – заговорила Алла твердым учительским голосом, – давай-ка рассказывай все по порядку.

– Мы кое-что уже знаем, – встряла Надежда, – так что излагай коротко, но ничего не упускай.

Маша набрала побольше воздуха и рассказала про вожделенный айфон, про поручение отца, про то, что три месяца каждую среду она ездила на улицу Фиолетова, скрывая это от мамы.

– Да как же так можно? – возмутилась Алка, но Надежда пихнула ее под столом ногой – молчи уж, не перебивай. – Понятно, почему ты вызвалась проведать Алину Михайловну, – пробормотала Алка.

– Черт меня дернул! – с сердцем выкрикнула Маша. – Все случилось из-за этого!

– И вовсе не из-за этого, просто тайное всегда становится явным! – В Алке снова проснулся завуч старших классов.

– Теперь подробно, что было в среду? – по наитию спросила Надежда. – Не тогда, когда ты нашла труп, а неделей раньше. Вспоминай!

– Ничего особенного… Все как обычно, я позвонила, мне открыли, я опустила конверт в ящик, а потом… – Маша подняла глаза. – Потом я столкнулась с Алиной Михайловной. То есть почти столкнулась. Я не хотела признаваться и свернула в сторонку – там такой уголок за трубой мусоропровода. Она меня не заметила.

– А как она была одета? – уточнила Надежда.

– Она… хорошо очень одета, я даже ее сначала не узнала. Пальто такое синее с мехом, сапоги высокие… волосы пышные, очки свои жуткие сняла…

– Ага! – Надежда подняла палец вверх и заметила, что сломала два ногтя, когда царапала того типа, что хотел похитить Машу. Ну, ничего, вырастут, а вот у него шея точно долго заживать будет! – Она тебя просто не узнала, потому что без очков была. Нина Евгеньевна говорила, что она линзы носить не могла, аллергия у нее на них. Что было потом?

– Ничего, я домой поехала. А в следующую среду… мне никто не ответил из двадцать первой квартиры, но тут вышел парень с собакой, я и вошла. И опустила конверт в ящик… не знаю, что на меня нашло…

– На парня небось загляделась? – ворчливо спросила Алка. – Ох, Зуброва, первое полугодие кончается, а ты о мальчиках думаешь!

– Алла Владимировна! – укоризненно заметила Надежда и посмотрела на подругу, страшно округлив глаза, – дескать, что ты несешь? Нашла время!

Алка и сама сообразила, что выскочила некстати.

– Ну, потом ты пошла в шестнадцатую квартиру, что там было, мы знаем, – сказала Надежда, чтобы разрядить обстановку.

Маша потрясла головой и рассказала, какой скандал устроил отец, когда узнал, что конверт остался в почтовом ящике.

«Точно, – подумала Надежда, – там он и лежит. Говорили же старушенции, что давно не видели жильца из двадцать первой. Слинял он, съехал из той квартиры, а может, и не жил там, а приходил изредка. Конспиративная квартирка была у него, это точно…»

– И с тех пор отец ушел и больше не появлялся, – упавшим голосом продолжала Маша, – и по телефону не отвечает.

«Вот гад!» – хором подумали Алка с Надеждой, обменявшись взглядами.

– А сегодня утром я нашла под дверью это…

Надежда едва не вскрикнула, до того страшным было лицо на фотографиях.

– Это он, из двадцать первой квартиры… Я снова звонила отцу, но он не отвечает. И на работе сказали, что его нет и сегодня не будет… – Маша села на стул и закрыла лицо руками.

– Значит, сначала преступники подбросили эти фотографии, как они думали, Зуброву под дверь, а потом хотели похитить его дочь, – тихонько заговорила Надежда. – Но поскольку скотина Зубров дома не живет, а похитить Машу помешали мы с лабрадором, то теперь они предпримут нечто другое… Вот только что?

– Не знаю, – твердо сказала Алка, – уверена только в одном. Я немедленно звоню Машиной матери, все ей рассказываю, а там уж она сама пускай решает – обращаться ли в полицию или увезти дочку куда-нибудь подальше. Пока Маша здесь побудет, у меня в кабинете, даже на уроки ее не пущу. Незачем рисковать.

– Правильно! – согласилась Надежда и поскорее ушла, чтобы Алка не стала отговаривать ее от того, что она собиралась сделать.

А собиралась она побывать на улице Фиолетова и достать из почтового ящика конверт. Все-таки это доказательство, только вот кому его предъявить, Надежда понятия не имела. И пока Алка укрывала Машу пледом и уговаривала поспать, Надежда сунула в сумку конверт с фотографиями. Незачем им тут валяться, у нее они будут сохраннее. И не нужно, чтобы Машина мать их видела, она вообще от страха с ума сойдет.