Человек Чубайса

– Хочешь сказать, что теперь они не смогли бы дружить?

– Вроде как в самую точку.

– А может, это хорошо?

Юха качал головой.

В квартире было пусто и голо.

Несколько раз он просил у меня деньги.

Я отдам, я теперь читаю спецкурс, говорил он, имея в виду лекции, за которые получал жалкие гроши. Раньше он никогда не опускался до денежных просьб. Это меня так удивило, что я выложил Юхе все, что у меня было в карманах, тоже, в общем, какой-то мизер, потому что я был пуст, как несколько лет назад, когда вернулся из Америки.

Крах.

Полный крах.

С одной стороны, это было даже удобно – ко мне потеряли интерес, никто не пытался затащить меня на дурацкие презентации и фуршеты; с другой стороны – поезд ушел, все уехали в будущее. Понятно, без меня. Только, может, Иванычи остались: старший в СИЗо, младший в психушке.

Рано упал снег.

Я старался не сидеть дома.

От майора Федина я знал, что в городе создается какая-то особая Служба безопасности (с подачи Трубникова). Наверное, я мог бы найти себе место в новой структуре, но не спешил. Трубников, скупив долги «Стройинвестсервиса», терпеливо выжидал, когда я сломаюсь. Но я не торопился. Я потихоньку присматривался, прислушивался, старательно снимал головные боли, вдруг вернувшиеся. Теперь я точно знал, что эти головные боли снимало только присутствие Нюрки. Но Нюрки не было, не было этой дуры, совсем вокруг не было! – и я терпеливо присматривался к разным людям, пытаясь найти щелку, сквозь которую можно было выскользнуть из сложившейся ситуации. Даже любимый джип необычного цвета ушел у меня за долги, я ездил на разбитой «Ладе», подброшенной по доверенности конкретным Толяном, застрявшим при своей кореянке.

Меньше всего в тот год я думал о Голощеком.

Его московский адрес был спрятан в подсознании.

В любую минуту я мог извлечь этот адрес, но даже думать об этом запретил себе. Представления не имею, что бы я делал, появись в Москве.

– Мучаешься? И правильно. Так тебе и надо, – с любовью энтомолога говорил при встречах Юха Толстой и в его заплывших глазах, лишенных зрачков, горела острая потребность высказаться. – Давай выпьем, – предлагал он, если я приносил выпить. – За тех, кого нет с нами… – Он выдерживал паузу и заканчивал, придурок: – За Пушкина… За Шекспира… За Высоцкого…

Дворы полны – ну, надо же! Танго хватает за души, хоть этому да рады же…

Потом спохватывался:

– Так тебе и надо, Андрюха. Ты никогда не умел понять главного: ничто нам не принадлежит – ни дом, ни любовница, ни жена. Рано или поздно природа все отнимает.

Такое впечатление, что он пытался в чем-то обвинить меня.

Но в то же время он мне сочувствовал.

2

Однажды появился Котел.

– Ну, чего скучать, Андрюха, чего профессионализм терять? – покровительственно закричал он высоким голосом. – Вид у тебя и сейчас внушительный, – ему было приятно подчеркнуть это. – Поехали со мной. Сам развлечешься, и мне польза. Побудешь рядом для авторитета. Делать тебе ничего не придется, одного вида хватит. Я тут нанял КАМАЗ, загрузим его товаром, а ты просто побудешь рядом со мной для авторитета, ага? Никакого оружия не понадобится, – добавил он с таким видом, будто я собирался прихватить с собой пушку. – У тебя вид такой внушительный, – добавил он льстиво, – что не понадобится никакого оружия.

Подумав, я согласился.

Я даже какие-то деньги содрал с Котла – как за охрану.

За неделю до этого пришел к Котлу чернявый узкоглазый мужичонка, сильно смахивающий на узбека. Стеганый халат и тюбетейка выделяли его из толпы. Спросил: не интересуетесь дешевыми сигаретами? – и когда перечислил марки и цены, Котел, конечно, заинтересовался, у него загорелись глаза. Человек инициативный, он никогда не ленился прихватить то, что плохо лежит. Подозреваю, что вообще тайной мечтой Котла было въехать в рай на халяву. Естественно, он поинтересовался: где товар? Узбек, часто мигая узкими черными глазами, ответил: «Считай, рядом. На складе одной воинской части. Эту часть нынче расформировывают, а снаряжение и довольствие офицеры самостоятельно реализуют по бросовым ценам. По бросовым, но за наличку. Исключительно за наличку, – подчеркнул узбек. – Всех-то дел, что подгоняй грузовик к складу и вывози сигареты».

Котел возбудился, выбил кредит, обговорил условия, назначил день встречи. Я со своей стороны навел справки и подтвердил: да, все правильно, есть такая воинская часть, она действительно расформировывается. «Водиле непременно дай на лапу, – посоветовал я Котлу, – пусть чувствует свою причастность к делу. Это сближает». – «Еще чего?» – обиделся Котел.

Его, как всегда, жаба давила.

На следующий день, как договаривались, возле ЦУМа появился узкоглазый мужичонка в тюбетейке и стеганом халате. Он действительно походил на узбека, но, забравшись в КАМАЗ, уверенно скомандовал: «Двигай на выезд из города. Ну, в сторону Пашино, там у меня офис. Пересчитаем наличку, спрячем в сейф и с Богом – грузитесь».

Следуя указаниям узбека, скоро мы попали в пригород.

В пригороде было пусто, поземка скучно мела снег перед почерневшими от времени частными деревянными домами. Ни прохожих, ни ворон, одна кривая длинная выстуженная улица. В самом конце кривой улицы темнели занесенные снегом воинские склады – стандартные огромные полубочки, сваренные из гофрированного дюраля. Спрыгнув со ступеньки грузовика на расчищенную от снега дорожку, узбек поманил нас за собой. Правда, КАМАЗ к деревянному домику подойти не мог, этому мешала забитая снегом канава, да этого и не нужно было. Подъехать вплотную КАМАЗ должен был к складу; пока же водила остался ждать в кабине, пока мы закончим расчеты.

Огромным ключом узбек отворил тяжелую, обшитую стальным листом дверь и мы вошли в темную прихожую. С одной стороны торчал массивный металлический сейф, с другой возвышалась нелепая рогатая вешалка, на ней сиротливо обвисло потасканное демисезонное пальто.

За второй, тоже усиленной стальным листом дверью, открылась еще одна комната – попросторнее и с мебелью.

– Бабки при себе?

– Конечно.

В общем, все как обычно. Может, даже слишком обычно.

Узбек и Котел устроились за деревянным столом, а я лениво прошелся по комнате, выглянул в низкое окно, выходившее в огород. Снаружи окно было забрано тяжелой стальной решеткой. Удобное местечко, подумал я. Никто не войдет без спросу. В таком местечке чувствуешь себя надежно. Впрочем, какую угрозу для двух крепких, всякое повидавших людей мог представлять вежливый узкоглазый мужичонка в стеганом халате и в тюбетейке, похожий на узбека или на беженца из тех же краев?

– Выкладывай.

Котел выложил наличку и узбек тщательно пересчитал купюры.

Потом так же тщательно он пересчитал купюры на второй раз. Подсчет его удовлетворил. «Сейчас закину деньги в сейф и едем грузиться».

И вышел в прихожую.

Мы с Котлом переглянулись.

Дом был старый, надежный, срубленный из мощных сосновых бревен, чуть не в два обхвата. На маленьких окнах стальные решетки, которые срезать можно только «болгаркой». Я невольно кивнул:

– Смелый мужик. Один работает.

– А чего ему бояться? Мы ж не обманем, – неуверенно протянул Котел. Он, наверное, жалел, что нет такой возможности. – А южные люди, они здорово чувствуют опасность. В этом отношении они совсем как животные. Да и оружие я все-таки прихватил, – признался он, показав мне газовый пистолет. – Мало ли… Вот только странно… Офис как-то нестандартно обставлен…

Офис действительно был обставлен нестандартно.

Если говорить честно, дрянь, а не офис. Стоял в комнате простой школьный письменный стол, ну, самый простой, с двумя ящиками без замков, а на голой, давно не беленой стене висела полка с необходимой литературой.

Ну, понятно, пара стульев, старый диван.

Я присмотрелся:

– А знаешь, Паша, на этом диване, кажется, спят…

– Ну и что?… – ответил Котел, и от его фальшивого спокойствия нехорошее предчувствие тронуло мою спину специфическим холодком. – Поработал, отдохнул… Все путём, всё тип-топ… Я бы сказал, удобно… Это же всего лишь офис при складе, – добавил он, явно в чем-то убеждая самого себя. – Он служит только для таких вот расчетов.

– А ты взгляни, какая на полках литература.