Человек-да

И я вдруг осознал, что, регулярно бывая в Эдинбурге на протяжении многих лет, я ни разу не поднимался на вершину Трона Артура. Не был ни в одной художественной галерее, ни в одном музее. По сути, я ничего не видел в этом городе. Все его достопримечательности только и ждали, чтобы я их посетил, посмотрел, но я их не замечал. Никогда не использовал возможности, которые, я считал, никуда от меня не денутся. И вот теперь, благодаря Лиззи, я открывал для себя новый Эдинбург. Но в том, что происходило, крылся и более глубокий смысл.

Создавалось впечатление, что мир сплошь состоит из одних только позитивных моментов. Но вы должны понять — это важно, — что я говорил «да» не из чувства долга, выполняя данное себе обещание. Я даже не вспоминал про свою тактику согласия. Не пытался ничего доказать — ни себе, ни Иану, ни кому другому. Я соглашался, потому что таково было мое собственное желание. У меня это получалось само собой, естественно. Я говорил «да», потому что влюбленный человек смотрит на мир с оптимизмом и стремится использовать каждую возможность, которую преподносит ему жизнь.

В общем, так замысловато и коряво я пытаюсь сказать... э-э... что я... ну вы понимаете...

Влюбился.

— Влюбился? — переспросил Иан по телефону.

— Да, — промямлил я. — Влюбился.

— Круто, — задумчиво произнес Иан.

— То есть мне так кажется. Я только и делаю, что дакаю.

— Ничего себе поворот.

— Причем даже не задумываюсь об этом, когда я с ней. Соглашаюсь по собственному желанию. Мне любое предложение представляется хорошей идеей, когда она рядом. Словно я запрограммирован на согласие.

— Значит... ты у нас теперь согласномыслящий.

— Господи, ну и словечко!

— Да, не очень удачное. Но все равно здорово все это, да?

— Да, — подтвердил я. — Так, может, тактика согласия имеет смысл, когда исповедуешь ее вместе с кем-то. Может, как раз в этом суть. Вероятно, смысл жизни заключается в том, чтобы искать возможности и использовать их вместе с кем-то. Если подумать, так оно, наверное, и есть. Жизнь — это череда возможностей, которые предоставляются тебе для того, чтобы ты использовал их с кем-нибудь вместе.

Очевидно, мои доводы Иана не убедили, ибо он промолвил:

— Ну ты и идиот.

Но, возможно, Лиззи думает по-другому. Не про то, что я идиот — надеюсь, идиотом она все же меня не считает, — а по поводу всего остального. Даже не знаю. Может, она по жизни такая. Импульсивная. Хватается за любую возможность. Всегда готова пойти, поехать куда угодно, сделать что угодно. Может, она всегда настроена позитивно. Со мной и без меня.

Через несколько дней мы с Лиззи самолетом вернулись в Лондон. Я отвез ее в тот же аэропорт, откуда провожал в прошлый раз, когда она возвращалась в Австралию. Мы обнялись.

А потом она опять улетела — так же быстро, как приехала, и я понял, что больше никогда ее не увижу.

Моя тактика согласия подарила мне еще десять дней с Лиззи. Десять дней, которых, если бы не «да», у меня никогда бы не было.

Но на этот раз я терял больше. Тогда я прощался с девушкой, которая мне нравилась, теперь — с той, которую любил. Но это я осознаю только на следующий день, когда Лиззи будет от меня за тысячи миль, а я проснусь, обведу взглядом комнату и впервые пойму, насколько же я, в сущности, одинок.

ГЛАВА 15 В которой Дэниел получает неожиданное известие

Следующие две недели и еще один день я почти ничего не делал.

У меня было такое ощущение, будто я отброшен далеко назад — к тому, с чего начал.

Больше ничего не происходило. Встреча с Лиззи выбила меня из колеи. Говорят, лучше любить и потерять, чем не любить вовсе. Да, возможно. Но, черт возьми, когда теряешь так быстро, что в том хорошего?

Я стал больше времени посвящать Би-би-си. С головой ушел в работу. Написал подробный исчерпывающий отчет обо всех виденных на фестивале спектаклях, употребляя такие эпитеты, как «яркий» и «глубокий».

Сказал Тому, на кого из актеров, по моему мнению, ему стоит обратить внимание. Я посещал все совещания, на которые меня приглашали, — и вовсе не потому, что считал своим долгом принять приглашение. Я хотел добросовестно трудиться на благо хорошей компании. Я являлся на работу даже в те дни, в которые, согласно контракту, мог бы сидеть и развлекаться дома. Работа стала для меня смыслом жизни. Потому что, пока я работал... я был... как бы точнее выразиться... в безопасности. Работа не могла мне навредить. Вот я и работал.

Провокатор, казалось, исчез с лица земли. Очевидно, письмо, что я послал Джейсону по электронной почте, сделало свое дело. Сообщение, которое я отправил Тому, не вернулось, но он и не ответил на него. И мобильник его был отключен, — вероятно, у Тома теперь новозеландский номер. Но это было неважно: Согласный победил. Правда, мне казалось, что я должен бы чувствовать себя счастливее. В принципе, я даже был несколько разочарован, что победа досталась мне так легко. Теперь у меня не было ни любимой, ни мстительного врага. А без врагов жизнь скучна.

Однако работа на Би-би-си с лихвой восполняла все мои потери. Благодаря своей тактике согласия, которой я строго следовал вот уже на протяжении двух месяцев, и полной самоотдаче, которую я продемонстрировал, работая на Эдинбургском фестивале, я зарекомендовал себя добросовестным работником с позитивным настроем, искренне преданным своему делу. Том спросил, не желаю ли я зайти к нему и поговорить о новой вакансии, появившейся на телецентре. Он сказал, что, на его взгляд, я вполне подхожу на эту должность, но сначала он просто хочет со мной побеседовать.

Я ответил согласием.

В те выходные Иан отчаянно пытался выяснить, чем бы мне хотелось заняться. Небритый, в тренировочных штанах и футболке, я горбился на диване, а он сидел на стуле напротив меня — одетый с иголочки, благоухающий лосьоном после бритья.

— Так... пойдем в паб? — спросил он.

— Пойдем, — ответил я, пожимая плечами.

— Или... может, в кино?

— Давай, — кивнул я.

— А может, пойдем сыграем на бильярде?

— Прекрасно, — вяло отозвался я.