Человек и Церковь. Путь свободы и любви

О счастье отдельный разговор.

Я помню, как ездил однажды в Америку к своим друзьям, с которыми не виделся много лет. Они обосновались в Майами, мы с ними отдыхали, замечательно проводили время, и вот наступает воскресенье, мне надо идти в храм. Я попросил друга отвезти меня в ближайшую православную церковь. Долго искали, наконец нашли, я пошел на службу, а друг остался ждать меня на улице. Когда служба закончилась, мы сели с ним в машину, он помолчал, а потом спрашивает: «А почему люди такие странные выходят из храма?» Я удивился: «В смысле?» А он: «Да лица у всех какие-то тяжелые и злые. Вы что такого там делаете, что они потом такими смурными становятся?» Такое свидетельство со стороны. Люди, посещая храм, не ощущают ни радости, ни подъема. У них нет такой задачи. Они не приучены радоваться. Для них все очень серьезно. Это не удовольствие, а еще одно задание, дело такое – сходить в церковь.

Поэтому-то я уверен, что в известном смысле ритуалы и исполнения обрядов вторичны. Главное – это чувствование. Ощущение сопричастности чему-то важному, необходимому и радостному в жизни человека. Ведь когда ты приходишь в Церковь и окунаешься в атмосферу любви, когда тебя встречают улыбками, это же и правда приятно. Человек раскрывается в таких обстоятельствах. Ему хорошо, легко и спокойно. Конечно, дисциплина и самоорганизация важны. Но они не должны стоять на первом месте. Иначе вера подменяется системным мышлением. А это симулякр.

Я уже много лет общаюсь с людьми, приходящими в Церковь. И когда наблюдаешь за ними, за их жизнью, за их горестями и радостями, слушаешь, о чем они говорят, что их волнует, чего они ищут, начинаешь очень остро понимать, что Церковь не должна терять человеческой составляющей. Все-таки, как мы уже говорили, это богочеловеческий организм. А мы все Божественное ритуализировали, а от человеческого решили просто отказаться. Слишком сложно оказалось принимать все греховное и несовершенное, что в нас есть. Проще поступить, как в свое время интеллигенты поступили с культурой, решив сбросить ее «с корабля современности» и сделать вид, что ничего «неподобающего» не было, нет и не будет. Так же просто закрыть вопрос и с противоречиями природы человека, предпочитая держаться от его греховности, а в конечном счете – и от него самого, подальше.

А если бороться с несовершенствами, то через культивирование чувства вины. Это вообще очень характерная особенность нашего времени. Виновны все. Все под подозрением.

Пример из церковной жизни. У нас очень оживленные споры ведутся вокруг проблемы подготовки к причастию: как часто можно причащаться христианину? Существует масса фундаментально настроенных священников, которые считают, что причащаться следует как можно реже и готовиться к причастию как можно суровее. И когда другие священники говорят о том, что причащаться нужно и можно каждую неделю, они возмущаются – как же так, без поста-то?! А вот так, без поста! У нас и так в церковном году постных дней больше, чем не постных. Но противники такой идеи считают, что человека все время надо в рамках держать. Что он обязательно будет Бога обманывать, и его надо постоянно прижимать к ногтю, воли не давать, ограничивать во всем и постоянно напоминать, что он ничтожество и сволочь. И никто не задумывается, что от такого отношения развивается лишь чувство вины, а не желание стать лучше.

Чувство вины вообще очень удобно для манипулирования, потому что всегда есть, к чему придраться. И к кому-то, и к самому себе. Например, я грешен, съел сардинку в среду. Если присмотреться, обязательно найдешь в своем поведении массу недочетов и ошибок, как правило, касающихся вещей внешних и пустых. И самое странное, что, строго отслеживая все эти недостатки, человек на самом-то деле избегает заглянуть в самого себя. Он так и остается на поверхности, с самим собой настоящим не встречается. Зато, оказывается, очень заманчиво играть в эти игры, заниматься постоянным самоуничижением и бичеванием. Ах, какие же мы все грешные! Какие недостойные!

Александр Шмеман (1921 г., Таллин – 1983, Нью-Йорк). Православный священник. Потомок русских эмигрантов. Учился во Франции, занимался историей Церкви и византийской теократии. Рукоположен в 40-х гг. Автор книг о православии. В 2005 г. в России были опубликованы «Дневники» протопресвитера Александра Шмемана, вызвавшие противоречивые мнения отечественной аудитории.

Я помню, какую бурю негодования и ярости вызвали у многих «Дневники» отца Александра Шмемана, изданные после его смерти. А ведь он писал важные вещи, о том, что боязнь греха не спасает от греха – радость о Господе спасает. Тем временем слово «радость» как-то вообще исчезло из нашего обихода.

Начало «ложной религии» – неумение радоваться, вернее – отказ от радости. Между тем радость потому так абсолютно важна, что она есть несомненный плод ощущения Божиего присутствия. Нельзя сказать, что Бог есть, и не радоваться…. Страх греха не спасает от греха. Радость о Господе спасает. Радость, основа свободы, в которой мы призваны «стоять».

А. Шмеман.Дневники

В церковной жизни, как и в любой другой, очень много непростых вопросов, по которым не всегда удается сойтись во мнениях. Главное, чтобы несоответствие убеждений не провоцировало непримиримости, что, к сожалению, чаще всего сейчас и происходит.

Когда не совпали позиции диакона Андрея Кураева и отца Всеволода Чаплина на события вокруг «панк-молебна» в храме Христа Спасителя, все словно с ума посходили и принялись бросаться друг на друга. Ругань страшная началась. Когда в обществе есть потребность во мнении Церкви, когда это мнение, предположительно, может всех успокоить и примирить, выясняется, что в самой Церкви нет единодушия и спокойствия. Что вразумительного мы можем сказать сегодня, когда такие агрессивные настроения процветают среди людей, вроде бы воспитанных в традиции любить не только друг друга, но и своих врагов? Как мы можем помочь другим, когда сами друг друга ненавидим?

Конечно, никто не спорит, процесс оздоровления – дело непростое, невозможно вмиг переродиться, мы все наследники своего прошлого, своей истории. И я, и мои коллеги-священники, мы все росли в Советском Союзе со всеми вытекающими из этого последствиями. Но для людей думающих опасность давления любой системы становится все более очевидной. Я по себе помню, какое облегчение ощутил, когда с меня, словно чешуя, стали слезать чувства несвободы и постоянного напряжения, навязанные советским воспитанием и образом жизни. А сейчас, мне кажется, наступает момент, когда все больше людей начинают понимать, что меняется роль церковной жизни и наша христианская миссия. И по отношению к самим себе, и к миру. Идет серьезный духовный и интеллектуальный поиск. И, повторяю, здесь самое главное – прийти к выводу, что начинать надо с себя.

Сегодня задача Церкви не столько объяснять людям, куда ставить свечи и перед какой иконой читать акафист, сколько научить их слышать Бога. Друг друга. Самих себя. Исторические периоды в жизни Церкви были разные, в одни ей это хорошо удавалось, в другие нет. Сейчас мы живем в таком удивительном времени, когда с равной вероятностью может произойти как возвышение значения Церкви, так и его понижение.

Если сегодня Церковь не готова забыть о своем общественном и личностном благополучии, к которому она, к сожалению, всегда исторически стремилась и за которое все время Господь наказывал разными катаклизмами, тогда, конечно, мы проиграем. Мы сможем сделать Церковь массовой, золотоколокольной (и такие возможности сегодня есть), но радость от этого продлится совсем не долго, потому что не в этом суть. Но если мы сосредоточимся на понимании того, что Церковь в этом мире существует не благодаря каким-то государственным законам и внешним факторам, если будем искать не массу людей, а конкретного человека, тогда очень многое изменится.

Глава 2 Человек и Бог

Самое важное, что может случиться в жизни человека, – это его встреча с Богом.

В главе VI Евангелия от Иоанна рассказывается о том, что произошло в пустыне между Христом и Петром. Казалось бы, Христос говорит совершенно непонятные вещи тем, кто Его окружает. К Нему люди пришли, чтобы Он их хлебом накормил. От Него ждут чего-то привычного, земного: «Дай нам что-то такое, чтобы мы могли это съесть, руками потрогать, почувствовать вкус, запах, чтобы мы могли понять, что это принесет нам пользу». А Он отвечает: «Я – хлеб, сшедший с небес. Я есть то, чем вы должны питаться, и кто будет есть Мою плоть и пить Мою кровь, тот не увидит смерти никогда». Собравшиеся обескуражены, в недоумении они разворачиваются и уходят прочь. Все уходят. Даже ученики! Остается горстка людей. И Христос спрашивает одного из оставшихся, Петра: «Может быть, и вы хотите уйти?» И Петр, ровно ничего не понимая из того, о чем говорил Христос, очень просто, по-человечески отвечает: «Господи, куда же нам идти? Ведь Ты имеешь глаголы вечной жизни».