Человек из зеркала

И протянул ей шприц.

Вроде бы не пытался он обойти ее, но все равно подозрительно.

Диана взяла ватку, смочила ее спиртом, обработала кожную поверхность, сняла колпачок с иголки. Супрунов стоял рядом и с напряжением смотрел на нее. Она физически ощущала остроту этого взгляда. И еще слышала, как тяжело он дышит. Учащенное дыхание, как будто он стометровку только что пробежал. Но ведь не было у него никаких забегов… Зато с каким-то мужчиной в беседке разговаривал.

Диана медленно вернула колпачок на место.

– Дина, ты чего?

– Алексей Борисович, погода на улице плохая, дождь, слякоть, – сказала она, тяжело поднимая на него глаза.

– И что?

– А то, что сейчас всем профилактика простудных заболеваний предписана. В том числе и вам. Давайте-ка я вам тоже укольчик поставлю!

– Познякова, ты чего? – шарахнулся Супрунов.

Его взгляд заметался по палате в поисках защиты, а рука инстинктивно потянулась к двери.

– Охрана! – крикнула она.

Можно было нажать на специальную кнопку, но пока до нее дотянешься… Дверь открылась, и в палату зашел коренастый Миша с массивной, посаженной прямо на плечи головой.

– Миша, помоги мне укол сделать, – суровым тоном сказала Диана, кивком головы показав на Супрунова.

– Познякова, ты чего? Чего это ты себе позволяешь? – с истошными нотками в голосе запричитал тот.

– А чего вы так волнуетесь, Алексей Борисович? Это же всего лишь витаминчик. Я вас не больно уколю, вы же знаете, рука у меня легкая.

– Познякова!

– Доктор, штаны снимай! – наконец-то поддержал ее Василий.

Похоже, он понял, что за витаминчик предлагал ему врач.

– Вы не имеете права! – до предела вытянув шею, мотнул головой Супрунов.

– Ничего, сделаем влево! Миша!

Охранник сгреб Супрунова в охапку, а подоспевший напарник помог ему стащить с врача брюки.

– Помогите! – заверещал Супрунов.

Диана поднесла к его лицу шприц:

– Что здесь? Если не скажешь, уколю!

– Скажу! Скажу!

– Что здесь?

– Я не знаю. Но что-то страшное, – зажмурив глаза, через силу выдавил Алексей Борисович. – Через два дня – смерть…

– Кто тебе это сказал? Мужик, с которым ты в беседке сейчас разговаривал?

– Ты видела? – встрепенулся Супрунов.

– Я знаю. – Диана повернулась к Чупракову и с мрачным торжеством глянула на него: – Поздравляю, Василий Георгиевич, вас только что пытались убить!

Он понял это и без нее. Лицо бледное, щека дергается в нервном тике. И еще он медленно опускался на кровать, потому что ослабшие вдруг ноги отказывались держать тело.

– Ах ты, сука!

Возмущенный Миша сбил Супрунова с ног, уложил на пол, а его помощник затянул на сомкнутых запястьях специальную пластиковую стяжку, которую он держал при себе вместо наручников.

– А где Жовкин? – с мрачным ехидством спросила Диана. – Почему его нет?

Но Чупраков, казалось, ее не слушал.

– Надо Рагулину звонить, – подавленно пробормотал он.

– Зачем Рагулину? – недоуменно спросила она. – Ты что, ничего не понял? В милицию надо звонить!

– Не надо в милицию, сами разберемся, – мотнул головой Василий.

– Ты точно ничего не понял!

Диана почти не сомневалось в том, что покушение на него произошло с подачи Рагулина. Так что решать проблему с его помощью – это все равно что прятаться от волка в его норе.

Глава тринадцатая

Раскаяние хорошо в церкви, там за это грехи отпускают, а перед лицом правосудия оно может лишь смягчить наказание, и то не всегда.

– Не знаю, что на меня нашло, – сокрушенно вздохнул задержанный врач. – Он мне денег дал, а я не смог отказаться. Деньги нужны были очень.

– Это не оправдание, – покачал головой Шульгин.

– Да я понимаю.

– Что ты понимаешь? Ты человека пытался убить. Убить! Человека! – Илья не сдержался и стукнул кулаком по столу.

Супрунов от неожиданности вздрогнул и еще глубже вжал голову в плечи.

– А они дочь мою убить могли, – жалобно простонал врач. – Он знал, что у меня дочь.

– Он знал, что у тебя совести нет. А про дочь ты придумал.

Илья мысленно согласился с Шульгиным. Если бы дочери Супрунова действительно угрожала опасность, он бы с нее и начал оправдываться, а разговор про деньги зашел.

– Нет, не придумал. Правда!

– Это ты судье расскажешь, вдруг он слезные сериалы любит. Так, давай с самого начала. Ты вернулся с обеда, к тебе подошел незнакомец. Как он выглядел?

– Ну, лоб у него широкий. Переносица тоже широкая. Глаза такие большие, но их веки почти наполовину закрывают. Есть такие веки, когда глаз открыт, они целиком видны. И все равно глаза показались мне большими. А знаете почему? Потому что в них столько холода, как во всей Арктике. Страшный такой взгляд, гипнотизирующий. Да, да, он меня загипнотизировал!

Илья усмехнулся. Супрунов извивался как уж на сковородке, то про дочку придумал, теперь вот гипноз на вооружение взял. Интересно, что еще будет?

– Он представился?

– Нет, – нервно мотнул головой врач. – Сказал, что нужно поговорить, я сказал, что у меня нет времени. А он смотрит на меня… Он точно гипнотизер.

– Скажи еще, что ничего не помнишь, – усмехнулся Шульгин.

Он стоял возле пластмассового скелета, на плечах которого отвисал отглаженный медицинский халат. Допрос проводился в ординаторской: рано еще задержанного в отдел везти, надо на месте показания снять. Вдруг еще не поздно задержать преступника по горячим следам.

– Почему не помню? Помню. Голос у него такой противный, зудящий. И еще монотонный. Такое ощущение, как будто он откуда-то из склепа говорит.

– А появился он откуда, тоже из склепа?

– Нет, из машины он вышел. Он, когда пригласил поговорить, на свою машину показал.

– Машина была? – оживился Шульгин. – Какая машина?

– Ну, кажется, «Ниссан», то ли «Кашкай», то ли «Мурано»…

– Номера запомнил?

– Да, запомнил.

– Какие? – Романов приготовился записывать, но, увы, Супрунову нечего было сказать.