Человек последнего круга

Темный!!! Я закричал, но издал лишь надсадный хрип и, собрав всю волю, ударил в черное лицо кулаком. И тут все исчезло. Мне сначала показалось, что исчез мир, но потом сообразил, что исчез Темный, и вместе с ним исчез голубой свет, и в комнате царит обыкновенный ночной полумрак. Я сел, мокрый от пота, трясущийся. Я потер кулак и понял, что суставы еще помнят удар. Темный был реальным. Волосы у меня встали дыбом.

– Ни хрена себе шуточки, - сказал я, и услышал свой голос, и посмотрел на кулак.

А ведь Темный меня застиг врасплох. Как только я со своими друзьями разругался, он воспользовался моментом...

Я лег, укрылся поплотнее одеялом и стал смотреть на лоджию, и думал, что теперь-то он меня так просто не возьмет, и не заметил, как уснул...

Быстренько же ОНИ меня приручили. Или я сам слишком быстро приручился... И поэтому меня бросили? Черт подери! Бросили - не бросили! Сам я что-нибудь могу? Сам, один, как человек, как отдельная единица биомассы, наделенная зачатками разума, могу я что-нибудь? Непременно! Разумеется! Должен мочь!.. А что, надо быть должным мочь?.. Ха! Вот я себя загнал в угол! Если только надо быть должным... А вдруг не надо? Кого или что я собой представляю? Человека - это раз. И, наверное, меня-второго это два. Хотя, скорее всего, второго-меня еще рано считать чем-то отдельным. На Аудиенции ко мне обращались как к единому целому: "Человек, ты прошел первый порог..." Так и было сказано, именно Человек. Это потом, после смерти, первый останется здесь, а второй пойдет дальше. Может быть, меня поэтому и оставили, что я сам теперь должен... А что должен? Как-то действовать? Попробую другой метод выхода. Надо закрыть глаза и падать, падать в темноту, и стараться не удерживать себя от этого падения, вернее - движения, похожего на падение. Это не падение, это полет, и возникает страх пустоты, и появляется странное желание схватить себя руками и вернуть назад, в телесную оболочку; вот от этого страха и надо убежать. Итак, падаю...

Все, вышел. Лечу. Пока никого и нигде... Серебристое, подсвеченное далеким солнцем, изъеденное кратерами брюхо астероида. Пролетаю под ним. Астероид остается далеко позади... Исполосованный кремовыми облаками серо-красный диск планеты в системе звезды без названия... Вот обитаемый мир. Призрачные конструкции. Сами хозяева планеты тоже какие-то неуловимо размывающиеся. Эти со мной никогда не разговаривают. Я у них обычно не задерживаюсь, я чувствую себя здесь очень и очень посторонним, посторонним в третьей степени - такое у меня возникает ощущение. Искать надо дальше. Лечу. Миры мелькают, словно нанизанные на нить. А вот здесь мне приходилось неоднократно останавливаться. Может быть, здесь знают, где ОНИ? Зеленые волокна водорослей, гирлянды пузырей. Черный глаз. Привет! И он меня узнал. Он умеет плавать и с удовольствием это демонстрирует. Черная роговица и белый зрачок - удивительно! Он любит пообщаться. Общение происходит на языке эмоций. Глаз жмурится, изгибается серпом, поднимает и опускает края. Видел ИХ? Нет, он не знает, где ОНИ. Опять космическая пустота, и в ней никого...

Что это? Кто это?!

– На допрос!

Понятно, прозевал появление охранника. Но на кой, спрашивается, на пол сбрасывать изувеченного человека, фашист! Терплю и встаю.

– Может, вас, господин писатель, на допрос на руках прикажете отнести?

Голос у него какой-то... Не шакалий и не козлячий, не хриплый и не писклявый, чудной голос... Елки-палки, я понял какой - не запоминающийся! Я могу узнать человека по голосу через десять лет, а вот этого не узнал бы.

– Энергичнее шевелись, не заставляй ждать!

– Сейчас... Идем.

– Идем, ха! Да отведу уж...

Та же комната. Ковер убрали. Пол свежевымыт - кровь смывали. В комнате только двое. Очкастый подполковник и новенький: среднего роста, белобрысый, в гражданском. На кого он похож? На ученого? Аппаратчика? Бухгалтера? По наружности не поймешь. И лицо того типа, глядя на которое думаешь: где-то видел, где-то мы встречались.

Подполковник закурил, смотрит сквозь облачко дыма, как лаборант на инфузорию.

– Проходи, Щербинин, садись. Надеюсь, ты отдохнул? Больше двух дней мы не смогли тебе дать на отдых. Дело не ждет.

Оказывается, прошло два дня! Кажется, я не справился с лицом - выдал свое изумление.

– Ты объявил голодовку?

Это что, его реакция на мое удивление? Или я что-то не понимаю? Наверняка провокация.

– Почему ты не ешь?

– В смысле?

– В прямом смысле. После прошлого допроса ты ни разу не притронулся к еде, которую приносили в камеру.

Точно - провокация!

– Я не видел никакой еды.

Переглянулись. Штатский хмыкнул и сказал на ухо подполковнику несколько слов. Тот кивает, глядя на меня поверх очков, ухмылочка прямо-таки садистская.

– Хорошо. Будем считать, что ты еду не видел. Перловый суп для тебя не еда, и ты его в упор не видишь.

Дешевый прием, подполковник, гнусный прием. Два дня, видите ли, они меня не трогали, к еде я, понимаете ли, не притронулся. Для кого он все это разыгрывает? Уж не для этого ли, в штатском? Извлекает из стола томик моих рассказов, разбухший от закладок. Чего он в нем ищет?

– В прошлый раз мы остановились на твоей писанине. Продолжим разговор, разовьем, так сказать, тему. Вот ты здесь пишешь: "...Человек находится на самой низшей ступени разума. На второй, промежуточной, ступени разума находятся те, кого в фантастической литературе называют сверхцивилизациями. На высшей ступени стоит тот, кого одни называют Богом, другие - Всеобщим Разумом Вселенной, третьи - Всеобщим Энергетическим Полем. Все эти определения лишь частично соответствуют действительности. Сущность, смысл, предназначение - можно сказать как угодно - нам сейчас не понять, но не потому, что это невозможно понять вообще. Постигнуть смысл Этого можно, лишь поднявшись на промежуточную ступень, то есть став субъектом сверхцивилизации. Мне самому ясно только одно: все движется оттуда. Я знаю Это как облако света, одновременно находящееся везде и в то же время сконцентрированное в одной точке..." - Оторвался от книги.
– Ух, и длинная цитата... Мне хотелось бы узнать, что ты имел в виду, чучело сибирское, написав сие? Ты писал о Боге, бедолага? Ты занялся богоискательством, богостроительством, горемыка? Или ты просто мыка?

Не то вы, товарищ подполковник, читаете. Есть у меня одна повестенка, в которой подробно, насколько было в моих силах, описана Аудиенция у этого облака света.

– Не то и не другое. Бога у нас и без меня нашли и построили, назвали его "цементирующей", "ведущей", "руководящей", "консолидирующей", ну и всякой другой силой...

– Вы понимаете, что вы сейчас подписали себе смертный приговор?

Вот и штатский заговорил. И нутро свое сразу показал. Так встречался я с ним раньше или нет?

– Да, понимаю. Ни о каком Боге я не написал. Я не знаю, что такое или кто такой Бог.

– Но ты же тут пишешь...

Ай да подполковник!

– Я так и написал, что я не знаю. К тому же в руках у вас сборник фантастических рассказов.

Смотрят оба на меня. Переглядываются. Как-то многозначительно штатский смотрит на подполковника. Похоже, подполковнику придется помолчать. Угадал, штатский начинает...

– Я очень хочу понять: вы или притворяетесь, или на самом деле не осознаете всю серьезность положения, всю серьезность ситуации в...

Обо что запнулся-то, закончить не может?

– ...В мире.

Н-да, концовочка неплохая. И закурить мне сегодня не предложат. Почему они на меня так смотрят, козлы? Серьезное положение, видишь ли. Хунта захватила власть в Сибири, какого хрена тут непонятно! Простой люд, на чьей бы стороне он ни был, по обыкновению остался в проигравших. Положение в мире! Неужели Америка ввязалась? Или ФРГ? Но тогда при чем здесь сборник моих рассказов?

– При чем здесь сборник моих рассказов?

– Ну, знаете ли!..

Штатский разнервничался, даже вспотел. Платком лоб вытирает.

– Вот здесь четко сказано, - забрал у подполковника книгу: "...Сущность, смысл, предназначение - можно сказать как угодно - нам сейчас не понять...". И вот это: "...Я знаю это как облако света, одновременно находящееся везде и в то же время сконцентрированное в одной точке..." Почему "нам не понять" и "я знаю"? Откуда - знаю?

В честь чего они зацепились именно за этот кусок? В других вещах и покруче места есть.