Человек с чужим прошлым

– Есть, – успокоил Выхин и быстро добавил: – Не при себе, конечно.

– Не волнуйтесь, грабить вас не собираются. Запоминайте адрес… Спросите Франека, скажете от друзей. Сюда не ходите. Прощайте, выход слева.

И незнакомец словно растворился в лабиринтах бочек и ящиков. Немного помедлив, Выхин пошел, как ему подсказали, налево и вскоре очутился на улице, освещаемой редкими фонарями. Она была пустынна.

* * *

Франек оказался крепким мужчиной лет под сорок с грубоватым, но хитрым лицом. Коренастый и кривоногий, он, казалось, выкатился навстречу Выхину, держа в руках прохудившийся бачок от примуса. Не говоря ни слова, вопросительно уставился на гостя нагловатыми глазами.

– Я от друзей, Франек.

Хозяин критически смерил Выхина взглядом и, презрительно сплюнув в кучу хлама, сваленного в углу халупы, служившей ему мастерской, иронически ухмыльнулся:

– Все так говорят.

– Есть дело, без всякого риска, – решил брать быка за рога Выхин.

– Короче! Скоро полицейский час, а я хочу спать в своей постели, – оборвал его Франек.

– Нужен ключ. – Вадим протянул хозяину раскрытые половинки обмылка.

Тот взял, поднес ближе к свету, рассматривая. Губы его скривились.

– Пятьсот.

– Злотых? – уточнил Вадим.

– Марок! И не оккупационных. Иначе забирай свое мыло и катись!

– Хорошо, хорошо, – замахал на него руками Выхин. – Когда будет готово?

– Придешь послезавтра. Две сотни гони сейчас, в задаток, мне надо добыть болванку.

Выхин вздохнул и полез за бумажником. Франек нетерпеливо ждал, пока тот отсчитывал деньги. Его беспокойные глаза все время перебегали с рук Вадима на его лицо и обратно. Взяв пачку купюр, Франек немытым пальцем поманил гостя ближе к себе.

– Я вижу, пан с деньгами… Могу предложить одну вещь.

– Мне не нужны примусы, – досадливо отмахнулся Вадим.

– С чего это пан решил, что ему предложат примус? – искренне удивился хозяин, ударив себя ладонями по ляжкам. – Наверное, пан шутит? Если так, то я объясню: продаю секрет, касаемый до пана. Нести легко, а стоит дорого.

– Сколько? – Выхин был заинтригован.

– Еще две сотни. Взял бы больше, но пану это необходимо, а мне ни к чему. Но и даром…

– Какой секрет? – прервал его гость.

– Сначала деньги! – Франек интернациональным жестом потер пальцы правой руки.

– Только половину, – предупредил Выхин, отсчитывая купюры. – Говорите.

– Что скажет пан, если узнает, что точно такой ключ уже делал другой мастер?

Выхин был поражен. Черт побери, кто еще затесался в эту грязную историю с ключами: Тараканов, Дымша, Марчевский? Или есть еще кто-то, совершенно не известный ему, старательно державшийся в тени?

– Откуда это вам известно? – холодно спросил он хозяина мастерской.

– Вторую половину! – требовательно протянул тот грязную руку.

Выхин покорно отдал деньги.

– Второго пан найдет сам, – осклабился Франек, – если, придя за ключом, добавит еще сотню. Тогда я расскажу, кто консультировался у меня, как сделать такую болванку.

– Нет, скажи сейчас! – шагнул к нему Вадим.

– Пан торопится? – прищурился хозяин. – Я ведь могу и не делать ключа.

– Ладно, вымогатель, – отступил Выхин. – Послезавтра поговорим…

* * *

Ругге нетерпеливо снял телефонную трубку. Голос Штубе, казалось, насквозь пропитался пивом и табаком.

– Мы провели его до казино, – Штубе натужно закашлялся. Потом он пошел в лавчонку, где чинят примусы… Но главное не это.

– Не верти, говори, в чем дело! – подтолкнул его подполковник.

– Его выпасают люди СД, – словно решившись прыгнуть в ледяную воду, выпалил Штубе.

– Ты не мог ошибиться? – вкрадчивым голосом поинтересовался абверовец.

– Нет! Среди них есть один мой знакомый. Нашу сводку вам подвезут.

– Хорошо!

Ругге зло бросил трубку на рычаги, губы его сжались в нитку, глаза сощурились.

Теперь каждый промах в игре грозил непредвиденными последствиями.

* * *

Бергер был взбешен. На его всегда бледном лице даже выступил румянец гнева на скулах. Проклятые умники – окольными путями, роя кротовые ходы, они подвели мину под его выношенный в раздумьях и выпестованный в тиши кабинета замысел серьезной игры с врагами рейха!

Военным тоже нельзя доверять – кичатся заслугами, но даже в полевые бинокли и стереотрубы не видят дальше своего носа: только война, только немедленный результат, а дальний политический прицел начатой операции их не заботит.

Ночью звонили из Берлина. Группенфюрер Этнер, как всегда любезный, подслащал горькую пилюлю, приготовленную для Бергера.

– Я в курсе всех дел, – предваряя доклад оберфюрера, сразу начал Этнер. – Не надо лишних слов.

Группенфюрер ненадолго замолчал, и Бергеру показалось – он сможет наверняка угадать, что тот сейчас делает: взял из пачки американскую сигарету, прикурил и развалился в кресле, далеко вытянув длинные ноги в узких сапогах. Или сегодня он в щегольском штатском костюме? Важнее другое, приказал ли шеф записать их разговор?

«Будь осторожнее в выражениях!» – мысленно приказал себе оберфюрер, чувствуя, как вспотела ладонь, державшая телефонную трубку.

– Наши партнеры добились запрещения игры с польской картотекой, даже ложной, – продолжил Этнер. – Пришлось согласиться с тем, что сейчас для усиления эффекта ушедшей к противнику дезинформации крайне важно разгромить раведгруппы в этом городке, чтобы не у кого было запросить о подтверждении или опровержении данных. Понимаете меня?

Бергер едва сдержался – ему очень хотелось напомнить группенфюреру, как много потрачено сил для подготовки ложной картотеки и разработке ее мнимой достоверности. Теперь, когда англичане наконец клюнули на эту приманку и надо выводить на них русских, дабы показать, что их потенциальный союзник плетет свою новую агентурную сеть на территории России, им начинают вставлять палки в колеса, а ведь вкупе с другими данными эта картотека вобьет серьезный клин между Черчиллем, который и без того не пользуется доверием у Сталина, и русским правительством.

Если такой клин не расколет их совсем, то посеет еще большее недоверие, причем не только между британцами и русскими, но и между русскими и поляками, лишив тех последних надежд на помощь восточного соседа, заставив ориентироваться только на лондонское правительство, которое не слишком опасно для Германии. Да мало ли возможностей открывалось при осуществлении этой операции – возможностей д л и н н о й политической интриги, рассчитанной не на сиюминутный успех, позволяющей сорвать всего одно яблоко с дерева, но на сбор всего урожая!