Человек-Т, или Приключения экипажа "Пахаря"

Вот уже два с половиной года я работал обычным корреспондентом в отделе происшествий одной крупной ежедневной московской газеты. Количества зарабатываемых мной таким путем денег вполне хватало на оплату взятой внаем однокомнатной квартиры (сам я не коренной москвич, и своего жилья у меня в столице не было) и сравнительно безбедную жизнь. Удавалось даже кое-что изредка отсылать матери и сестре. Вот откладывать деньги не получалось. Впрочем, это у меня не получалось никогда.

Работа журналиста никогда не надоедает тем, кто этим болен и не мыслит своего существования без газеты, журнала, радио, телевидения или интернет-издания. Среди журналистов много таких, отравленных на всю жизнь. Я, по молодости лет, и сам считал, что увлекательнее работы газетчика нет ничего на свете – ты первым узнаешь новости, встречаешься с массой интересных людей, всегда в центре событий и можешь поведать миру не только о них, но иногда и о своем к этим событиям и людям отношении. А уж как приятно, к примеру, видеть в руках незнакомого человека свежий номер газеты, открытый именно на твоей статье. Но… Но с годами мой журналистско-корреспондентский пыл несколько поугас. Новости, события и люди начали приобретать штампованные, заранее известные черты и оттенки, ежедневная газетная суматоха и бедлам уже не подстегивали нервы и воображение, а, наоборот, угнетали и вызывали желание немедленно сбежать от всего этого в ближайшую пивную. Да и золотое перо, честно говоря, мне за семь лет занятий журналистикой так и не удалось выковать (выточить, отлить, приобрести?). Мои репортажи и новости охотно ставились в номер, коллеги и начальство хвалили их на планерках, я получал премии и поощрения, но дальше этого не шел. У меня, по большому счету, не получались хорошо ни обзоры, ни аналитические материалы, ни просто статьи на какую бы то ни было тему. Точнее, они у меня, разумеется, получались, но я и сам прекрасно видел, что их уровень сильно не дотягивает до уровня материалов талантливых журналистов крепкой столичной газеты. Там не менее к перу и бумаге – точнее, к экрану монитора и клавиатуре – меня тянуло, и я понимал, что ничем иным, как складывать слова в предложения, а предложения в относительно осмысленный текст, я заниматься не хочу. Да и не умею. Поэтому все чаще в последнее время начинал я подумывать о возвращении к сочинению художественной прозы (в юности я баловался стихами и рассказами и даже долгое время посещал литературную студию при местном отделении Союза писателей).

Однако мечты мечтами, а жить как-то было надо, и поэтому я продолжал ежедневно ходить в редакцию и выдавать на гора полторы-две тысячи строк в месяц новостных заметок, репортажей с места событий и статей, что называется, «по горячим следам».

Газета моя была утренней, поэтому делалась в основном после обеда и вечером, и в редакцию мы должны были приходить не позже одиннадцати часов (разумеется, если не случалось ничего срочного, но для таких случаев корреспонденты всех отделов были обеспечены мобильной связью).

В своей московской квартире я появился ровно в семь тридцать. Спать не хотелось. Я принял контрастный душ, побрился, не торопясь соорудил себе завтрак из двух вареных яиц, двух же бутербродов с маслом и большой чашкой свежесваренного кофе, в восемь часов посмотрел новости по телевизору, надел чистую футболку и летнюю куртку (по небу бежали подозрительные тучи, а из приоткрытой балконной двери несло отнюдь не черноморским солнечным теплом), прихватил на плечо свою неизменную рабочую сумку и в восемь часов сорок пять минут вышел из дому.

Московское метро я люблю не только за способность быстро и относительно удобно доставить меня, любимого, практически в любую точку города, но и за возможность в пути спокойно и без суеты поразмышлять о насущных проблемах или о чем-нибудь отвлеченном, не имеющем к сегодняшнему дню прямого отношения. А когда и где еще можно предаться подобным размышлениям в этом необъятном и яростном городе? Вот я и размышлял. До редакции, расположенной внутри Садового кольца, мне нужно было добираться (с учетом пешего хода до метро и от метро) около часа, так что времени вполне хватало.

Размышлял я, конечно, о том, что со мной произошло. Первый эмоциональный всплеск уже пошел на спад (чему изрядно поспособствовала встреча с Машей), и мысли мои приняли более стройный и последовательный характер.

Ну хорошо, думал я под гул и свист электропоезда, со мной произошло то, что принято называть чудом. Да что там «принято называть»… Самое настоящее чудо и произошло.

Но теперь спрашивается, что мне с ним делать, господа?

Удивительное дело. Я всегда считал себя человеком с довольно развитым воображением и худо-бедно, однако, наделенным кое-какой фантазией, но теперь, столкнувшись напрямую с открывающимися передо мной небывалыми возможностями, растерялся и никак не мог сообразить, в чем же, собственно, «небывалость» этих самых возможностей состоит. Почему-то в голову упорно лезла пошлая картинка, как я темной ночкой возникаю в подвале-хранилище какого-нибудь банка… Дальше картинка обрывалась. Оно и понятно. По натуре я не только не бизнесмен, но и не вор. Конечно, грабить банк – это совсем не то же самое, что грабить, скажем, прохожих (ущерб не олицетворенный и вообще все банки сами – те еще грабители). Но, спрашивается, что я буду делать после того, как попаду в это самое хранилище? Мало того, что сигнализация наверняка сработает, так ведь и денежки со всякими ценными бумагами и золотыми слитками там не на полу лежат, а в сейфах. Я же не то что сейф – простую дверь обычным ключом иногда затрудняюсь открыть. И вообще, при чем здесь банк? Неужто только для этого судьба наделила меня способностью мгновенно перемещаться в пространстве? Нет, наверняка должны быть более достойные и благородные цели для моих теперешних возможностей. Например… Вот тут я и обламывался. Кроме ограбления банка и путешествий по любым странам и континентам, ничего в голову почему-то не лезло.

Так в некоторой растерянности и всего с двумя мыслями в голове я и прибыл в редакцию.

Редактор моего отдела Петя Кудрявцев, как ни странно, оказался уже на месте и приветствовал мое появление радостно-удивленным возгласом:

– Оп-па! На ловца, как говорится, и зверь бежит!

– Черт меня дернул прийти сегодня пораньше… – поздоровался я в ответ, усаживаясь за свой стол и включая компьютер. – Что, опять какая-нибудь пакость случилась и некому, кроме бедного-несчастного Лени Житинева, ее осветить?

– Угадал, – притворно вздохнул Петя. – Именно, что пакость. А также именно, что некому. Роберт в командировке, Василий на больничном, а Соню посылать – дохлый номер. Не справится она.

– Что случилось-то? – тоскливо спросил я, понимая уже, что от срочного задания не отвертеться.

– Ты новости сегодня по ящику смотрел? Хотя нет, в восьмичасовых этого еще не было.

– Да чего не было-то? – не выдержал я. – Что за дурацкая привычка – кота за хвост тянуть! А еще редактор отдела происшествий называется. Говори давай.

– Ну ладно, сам попросил, – процитировало вездесущую Масяню начальство. – Значит, так. Три часа назад террористы захватили Ростовскую атомную электростанцию.

– Ни хрена себе… – присвистнул я. – Как это «захватили»? Так вот просто взяли и захватили?

– Идем к главному. Он уже на месте, ждет нас и все тебе и мне заодно расскажет.

Главный редактор газеты Иван Алексеевич Переверзев встретил нас энергичным рукопожатием и тут же попросил секретаршу Олю принести три кофе.

– Садитесь, молодежь, – предложил он и сам демократично уселся напротив не за свой главредакторский, похожий на небольшой и очень захламленный аэродром стол, а за длинный и узкий стол для посетителей. – Ты Лене рассказал, что случилось? – спросил он у Пети.

– Без подробностей, Иван Алексеевич. Мы сразу к вам.

– Правильно, – кивнул тот. – Из первых рук – оно надежнее. Слушайте оба и запоминайте. Итак, чуть больше часа назад группа террористов, предположительно исламского вероисповедания и кавказского происхождения, захватила Ростовскую атомную электростанцию. Я получил это сообщение непосредственно от ФСБ. У нас, как вам известно, с этой организацией хорошие отношения. Вы, Леня, знаете ведь Ковригина Александра Васильевича? Заместителя руководителя пресс-центра?

Ковригина я знал и поэтому утвердительно кивнул головой.

– Так вот, – продолжил главный. – Полетите с ним. Сначала в Ростов, а потом, местной авиалинией, в Волгодонск. Станция находится в этом… как его… Дубовском районе Ростовской области, в тринадцати с половиной километрах от Волгодонска. Вы, Леня, когда-нибудь бывали в Волгодонске?

– Нет, Иван Алексеевич. В Ростове был однажды. Пару дней, проездом.

– А я бывал. В ранней юности строил Атоммаш по комсомольской путевке… – Глаза главреда подернулись на секунду мечтательной дымкой. – Но это к делу не относится. В общем, так. Сейчас быстро в кассу за командировочными, потом домой – собираться. Через два часа за вами придет редакционная машина и отвезет в аэропорт. Вылет в пятнадцать десять. Билет вам я уже заказал. Только деньги заплатить – и все. Устраивайтесь в Волгодонске где хотите и как хотите, но чтобы информацию я от вас получал ежедневно. Такого еще в истории цивилизации не было, и я хочу иметь на месте своего профессионального корреспондента. В телефоне вашем сотовом встроенный GPRS-модем имеется?

– Обязательно.

– Пользоваться умеете?

– Разумеется.

– Очень хорошо. Петя, выдай ему свой редакционный ноутбук. Если что сломается, найдете в Волгодонске компьютер с подключением к Сети в какой-нибудь местной редакции, например, или в интернет-кафе… Короче, не маленький, разберетесь. Вопросы?

– Есть парочка. На сколько дней командировка?

– Откуда же я знаю? Пока ситуация не разрешится. Тем или иным способом.

– Вот именно. Второй вопрос как раз о способах разрешения данной ситуации. Чего хотят террористы, сколько их и что грозят учинить в случае невыполнения их требований?