Человек-тело

Когда ему было нужно, он клянчил у жены по рублику, и жена строго допрашивала его: зачем, на что ему нужен этот рублик? И если, например, он попитался в рабочей столовой и заплатил за обед 86 копеек, то должен был отдать жене обратно 14 копеек и дать подробный отчет в том, что он съел в столовой и за сколько копеек. И он вдохновенно лгал, придумывая, что купил будемброд с сыром за 5 копеек, а за 9 копеек яйцо и далее… Бес рассказывал все это подробно, называя все цифры, а память у меня хорошая, и я хорошо теперь знаю цены в советской рабочей стволовой.

— Я твоя советская жена, — как-то раз перевернул Бес, вытряхивая из мей педераски все деньги на стол.

Он говорил, что все это необходимо для того, чтобы он мог самолично контролировать мои дозы, чтобы я не пошла в разнос, где-то ширнувшись сверх меры. Я не раз заговаривала о реабилитации. Я хорошо понимала, что иду прямой дорогой на кладбище, иной раз даже ползу, надев на свою красивую, плавно изогнутую спину простыню.

Сдается мне, что мой менеджер специально держал меня на игле. Несоскочимо. Денег мне в руки, таких, чтобы я могла сама купить дозу, не давал. Требовал отчета. Как советская жена.

Любая ложь дается мне с трудом, ибо православная я. Я пыталась копить. Я должна была иметь хотя бы одну свою, незарегистрированную дозу, на всякий случай. Я Телец по гороскопу. Телец должен что-то всегда складывать, запасаться. Мне нужна была доза, если вдруг он начнет играть мною в начале ломки, не давать. И я вдохновенно лгала, на что и зачем потратила те или иные рублики. У меня получалось, потому что я актриса.

Я хочу поступить в театральный. Это моя мечта с колыбели. Я не только красивая девушка, но и очень умная. Главное — талантливая. И я люблю блистать.

Кажется, я почему-то сменила стиль. Перечитываю последнюю страницу и вижу: пишу почему-то какими-то короткими фразами. Кажется, это называется «телеграфный стиль».

Однажды я поняла, что никакой реабилитации Бес мне не даст, что он будет и будет держать меня на игле, пока я не загнусь совершенно, не превращусь в сухой скрюченный стручок, и что больше так продолжаться не может, ибо я жить хочу, жить дальше и дольше, и надо продолжать и продолжать копить эти деньги, но уже не на дозу, а на реабилитацию, а потом, когда две тысячи будут в моих руках, я уеду якобы домой, в Обоянь, а сама лягу в клинику, и когда я увидела в столе у «писателя» эти больше, чем две, первая мысль, что пришла мне в голову, была именно эта — вот она, реабилитация, и я даже хотела не показывать эти деньги Бесу, но желание поразить, шокировать его, выглядеть перед ним удачливой и сильной победило, и я разыграла красивую театральную сцену с веером бабла под крышкой лаптопа. Вот. Так-то оно лучше. Со стилем.

Но накопить на реабилитацию, придумывая, что съела мороженое в «Шаропле» или выпила самый дорогой в мире кофе, в «Гертруде» — это месяцы и годы. За месяцы и годы я могла бы подохнуть. К тому же, Бес простил мне пару раз «Гертруду», затем заявил:

— Слушай, девочка! Кушай-ка ты мороженое из киоска, а?

Из этих двух разов первый я в самом деле съела гертрудское мороженое, а вторую льдышку бабла заначила. Честно говоря, я была в отчаянии. Может быть, мне как-то тайком выходить на улицу? Но там грязь, ужас и криминал, и девушка с улицы стоит в три раза дешевле, чем эксклюзивная девушка, каковой была я.

Стоит уличная девочка на углу, дубун ее колбасит. Локти к бокам прижав, а кулачки к груди, синим цыпленком стоит она сумерках вечерних. Трубы городские дымят. Трубы горят у девочки, вмазаться треба. Все бы отдала за дозу, жизнь бы саму отдала! Бледно-огненный диск дневного светила склоняется над черепичными крышами, кровли кровью окрашивая… Хорошо сказано. Только, вроде бы — листаю назад — «писатель» уже где-то писал точно так же. Не могу найти это место. Не хочу подражать Дьяволу.

Мой менеджер искал клиентов инетом, каждому делал фейс-контроль. Новые клиенты поступали редко, они подолгу проверялись, а основная их масса была уже постоянная, испытанная. Те двое из Еревана, после встречи с которыми я и попала к «писателю», были как раз из новых, нашедших меня по бесовскому объявлению.

О чем же я? О реабилитации. С «Белой горы» я скатилась просветленная, чистенькая. Бес собрал меня, словно невесту, сам проверил каждую деталь одежды. Я стояла перед высоким зеркалом, держа под мышкой лаптоп. Девушка, которая вытянулась в зеркале, была уже далеко не я.

Эта девушка не употребляла наркотики, она владела хорошими манерами и была биологической девственницей. Точнее: чикса не сидела на драге, прохавала новую феню и целяк ей вклеили за пятьсот баксов. Короче — новая жизнь, вторая часть жизни, как сказал поэт. Пусть засадит ей вполаборта писатель. Гераклу же, навек брошенному богатырю — низкий поклон, прощай! Не Иосиф Сафронович меня невинности лишил, а ты, со своими подвигами. Вычистил авгиевы конюшни мои, свежим ветром продул, как Перун, и сделал из застенчивой девочки, мастурбировавшей [15] с губчатым слоником, настоящую, сильную, жаждущую ЖЕНЩИНУ.

15

Один раз правильно.

2

Я позвонила, дверь раскрылась. Этот человек смотрел на меня, выпучив глаза.

— Прошу вас! — взмолилась я.

Он отступил вглубь коридора, все еще держа дверь за ручку. Будто ручка была под током, и он прилип. Я медленно прошла мимо. Он потянул носом, принюхиваясь к моим духам. Швыдло вонючее. Закрыл за мной дверь, навалившись на нее своим животищем, огромным, словно сумка с кенгуренком.

— Вы ведь меня узнаете, да? — спросила я на своем новом языке, который впервые пробовала на вкус.

— Разумеется, — холодно ответил он.

Я осторожно извлекла на свет его компьютер, сверху положила зажигалку. Это выглядело очень красиво. Старикан усмехнулся:

— Совесть, что ли, к тебе вернулась? И где ж вы с нею обе были столь долго?

— Выслушайте меня! — сказала я страстно, чуть не рассмеявшись сама.

Он взял свой драгоценный лаптоп, который я опустошила тайком от Беса. В планы Беса, конечно, этот ход не входил. Для понта я записала какие-то игры, чтобы этот, так сказать, «писатель» не подумал, что я специально стерла его грязь.

Он неуклюже устроил лаптоп под мышкой, уперев его ребром о свое пузо, на которое можно было ставить различные предметы — рюмки там или даже небольшие блюдца. Зачем-то даже поклонился, словно лакей, пропуская меня в комнату. Я обрадовалась: не выгнал, по крайней мере, сразу. Эти старые козлы просто немеют перед красивой девушкой. До такой степени обалдел, что не нашел лучшего места для своего драгоценного аппарата, чем угол у батареи. Разумеется, он купил новый компьютер, стационарный.

— Ах, у вас уже новый! — с искренним притворством воскликнула я.

Все-таки, получиться [16] из меня когда-нибудь настоящая актриса.

— Да уж… — пробормотал он.

— Видите ли… Я хочу попросить прощения, — сказала я, опустив свои длинные ресницы.

— Что естественно.

— Не за то… Это само собой. Дело в том, что мои друзья… Бывшие друзья. Словом, они стерли все ваши программы. Ваши тексты. Записали игры. Вы не сердитесь?

Он помолчал. Интересно, какие чувства должен испытывать писатель, у которого отобрали его творения, месяцы и годы труда?

16

Ошибка персонажа.