ЧЕЛОВЕК

Затем Буквоедов угощал актёров в забегаловке на углу, обещая им фантастическую похвалу. После этого пил с прохожими в подворотне, с отъезжающими на вокзале. И с кем только не пил, пока добрался до дома.

Дома Буквоедов вышел на балкон и ему померещилось, что перед собой он видит редактора. Редактор был прозрачным, невесомым, как воздушный шар, и при этом задавал вопросы.

– Кто ты такой?
– спрашивал редактор.

– Я - Солнце Российской журналистики! – Остервенело, кричал Буквоедов, отвечая, как ему казалось, на очевидное.

– Где положительная рецензия?

– Я хотел её написать, но не смог, случайно ушёл в запой, - оправдывалось «Солнце».

– Всё же хотел?
– Злорадствовал редактор. – А, где же твои принципы, ведь ты не собирался?

– Мой принцип - беспринципность!
– Орал Буквоедов, и швырял в «редактора», в этот фантом, цветы в горшках, стоявшие на подоконнике.

Закончилось всё хорошо. Не смотря на административные взыскания со стороны правоохранительных органов, штраф, и диагноз «белая горячка», Буквоедов остался сотрудником уважаемого издания.

Работает журналист, служит не лёгкому делу и мечтает стать первым в газете, а если повезёт, то и в профессии.

19.02.2000 г.

Кумир

Я бывал у Цветковых каждый день. Приходил с раннего утра и засиживался до полуночи. Это было неприлично, но на приличия я внимания не обращал. Находиться в её доме, рядом с ней - вот что было для меня главное. Я был влюблён, надо мной подсмеивались, но, возможно, из-за этого и не прогоняли.

С обожанием я рассматривал её руки, глаза, волосы. Следил за тем, как говорит, как жестикулирует. Её смех был самой желанной музыкой. Всё это завораживало и не давало покоя ни днём, ни ночью. Пока имел возможность её видеть, был спокоен. Но, как только мне намекали на поздний час, охватывала тревога. Казалось, что я её больше никогда не увижу.

Домой я всегда возвращался с тревогой на сердце, зато каждое утреннее пробуждение было праздником. Я наскоро умывался, одевался и бежал к Цветковым.

Пока они спали, сидел на веранде, слушал птиц, смотрел, как растут цветы, мечтал. Постепенно их дом пробуждался. Бабушка Гавриловна ставила самовар и поила меня чаем.

– Верка, поднимайся!
– Кричала Гавриловна в доме.
– Ухажёр твой давно пришёл. Смотри, разлюбит. Кавалеры не охочи до лежебок.

Вера вставала не сразу, а когда вставала, ещё долго ходила по комнатам, ахала, зевала, капризно ругалась с бабушкой, мамой, дядей Мишей, и лишь после этого, прихорашиваясь на ходу, выходила ко мне на веранду.

– Какой ты смешной.
– Говорила она добродушно.
– И откуда в таком крошечном тельце такие взрослые чувства? Тебе варенье положить?

Я кивал головой.

– Ты, Игорёк, ещё маленький и во взрослых барышень тебе влюбляться нельзя.

– Почему?
– Удивлялся я.

– Потому, что я не смогу, даже если захочу, стать твоей женой. Я выйду замуж за сверстника, а скорее всего за человека, который будет гораздо старше. И если ты меня не разлюбишь, для тебя это станет трагедией. Будешь страдать. Только поэтому.

– Вера…

– Что, влюблённый мой?
– Смеялась она.

– Если ты можешь стать женой человека, который гораздо старше тебя, то почему бы не попробовать стать женой человека, который тебя гораздо младше?

Вера в ответ на этот, для меня предельно серьёзный вопрос, хохотала до слёз и говорила, что её скорее в тюрьму или в сумасшедший дом посадят, чем разрешат выйти замуж за ребёнка.

Прошли годы, я встретил Веру Цветкову. Она поблекла. Шла под ручку с третьим мужем, который был её гораздо младше. Вспомнили прошлое, дачные деньки, мою безответную любовь и прослезились.

Молодой её муж отошёл с брезгливой гримасой в сторону.

28.01.1996 г.

Лентяй

Семён Жиганов проснулся от звонка будильника. На циферблате было шесть часов. Превозмогая головную боль, отправился умываться. Побрившись, почистив зубы, стал одеваться и настраиваться на предстоящий рабочий день. Точнее, на сутки. Так, как работал охранником на мясокомбинате, и работа была суточная.

– Не смогу. Сломаюсь, - обречённо сказал он вслух и лёг в не заправленную ещё, постель.

Спасительная мысль пришла тот час.

«Вызову участкового терапевта Костина, подмажу, и побиллютеню смены две. В себя приду».

Поставив золочёную стрелку будильника напротив цифры десять, он стал погружаться в сон.

« Вызов до двенадцати. Всё успею», - бормотал он перед тем, как заснуть.

В десять часов, на его просьбу вызвать врача на дом, неприятный женский голос сказал, что вызов закончен, и ему придётся прийти самому.

Проклиная Минздрав и грязно ругаясь, Жиганов поплёлся в районную поликлинику.

– Скажите пожалуйста, в каком кабинете принимает Костин?
– Спросил Семён в окошке регистрации, сообщив предварительно адрес.

– Костин не принимает, ходит по вызовам. Ваш участковый Шоколадникова. Она сегодня будет работать во второй половине дня. Даже, чуть позже. Не с четырнадцати, а с шестнадцати. Триста двадцать пятый кабинет.

– Это невозможно. До четырёх её ждать я не смогу, - стал умолять Жиганов о помощи.
– Направьте к другому терапевту. Я сильно болен, у меня температура.

– Идите к заведующему в триста двадцать четвёртый.

В кабинет к заведующему тоже была очередь. Не большая, состоящая из трёх человек.

Жиганов даже спрашивать не стал кто последний, просто стоял и ждал. Тут случилось непредвиденное. Подошла женщина в белом халате, годов сорока пяти и, обращаясь ко всем, сразу, стала выговаривать:

– Какие же вы подлые, бесстыжие, люди, Ни стыда у вас нет, ни совести. На вид все взрослые, солидные. А ведёте себя хуже некуда.

– В чём дело?
– спросил Жиганов, у которого от её нытья зазвенело в голове.

Оказалось, что вчера кто-то нагадил, на запасной лестнице.

– По-моему, это сделал мужчина, - поспешила с вердиктом пожилая пациентка, - женщина в любом случае дошла бы до туалета.

– А вот и нет. Не мужчина. Потому, что там гигиеническая тряпочка лежала. Но вы-то каковы. Нет бы пристыдить, так наоборот. Кто-то ей бумагу через лестницу просунул. Где же ваша совесть? Сказали бы, знаешь, милая, иди-ка в туалет.

Жиганову стало ясно, что для женщины в белом халате все пациенты безлики и представляют собой единое неистребимое зло. Те, что были вчера, будут и сегодня и завтра и послезавтра. И цель у пациентов только одна - мучить врачей. Вчера между вторым и третьим навалили кучу, сегодня, с утра, собрались у кабинета заведующего и что-то ещё нехорошее замышляют.