Человэльф

– А ундинам – утопленники, – пронеслась над залом чья-то скабрезная мысль, и с трудом сдерживаемые смешки на мгновение нарушили монотонное бомотание гнома Вигмана.

Ундина Адалинда, обидевшись, начала было приподниматься, чтобы излить свой гнев на шутника, но тут же опустилась обратно, смирившись под раздраженным взглядом эльбста Роналда.

– Резкое ухудшение экономического состояния людей, которое проявляется в значительном спаде производства, нарушении уже сложившихся производственных связей, банкротстве предприятий, росте безработицы, в снижении жизненного уровня населения – все это неизменно служит основой роста благосостояния духов природы, – продолжал, как ни в чем не бывало, гном Вигман. – А главное – на этом основывается наша уверенность в своем будущем. Ведь люди, пресытившись обилием денег, и не зная, куда и на что их тратить, начинают, например, осваивать Луну, Марс и даже дальний космос. Но это еще полбеды! Однако, когда они начинают исследовать природу и вмешиваться в ее законы, желая изменить их, то это уже прямая и открытая угроза самому нашему существованию. И это, к счастью, понимают самые прозорливые из духов.

При этих словах гном Вигман красноречиво взглянул на главу Совета ХIII, словно ожидая от него похвалы. И только дождавшись его благосклонного кивка, снова начал говорить.

– Вспомните эти безумные проекты по изменению направления течения величайших земных рек, осушения болот, оводнения пустынь, вырубки лесов, грозящие гибелью многим духам природы. Все это было, и может начаться вновь, потому что у людей снова стало слишком много денег. Золотовалютные резервы не только ведущих мировых держав, но даже второстепенных стран выросли до умопомрачительных размеров. Дефляция зашкаливает и пугает самих людей. Поэтому я вынужден констатировать – новый экономический кризис стал насущно необходим, и мы, духи природы, должны всячески способствовать ему. И более того…

Вигман вошел в раж и витийствовал еще долго после того, как утомленные сухой материей финансовых расчетов духи были готовы принять любую резолюцию, которую им предложат. Только его сородичи гномы и алчные млиты продолжали слушать, заранее с восторгом прикидывая, какие выгоды для себя они могут извлечь из будущего кризиса. За то, что уже в этом году духи природы предпримут предписанные им Советом ХIII необходимые усилия, чтобы обрушить финансовые и прочие мировые рынки людей, проголосовали единогласно.

Фергюс заметил, как гном Вигман, возвращаясь на свое место, перемигнулся с одним из швейцарских гномов. И даже сумел уловить мысли, которыми они телепатически обменялись. Сородичи условились о встрече этим же вечером в одном из потайных мест, которых у этого низкорослого подземного народа было предостаточно по всему миру, чтобы обсудить соглашение о разделе будущих дивидендов. Используя информацию о планах Совета ХIII, которую им будет сообщать гном Вигман, швейцарские гномы могли неплохо погреть свои маленькие ручки, играя на человеческой бирже. Фергюс ничем не выдал себя и даже не возмутился этим явным проявлением коррупции одним из членов Совета ХIII. Но запомнил. Он собирал досье с компрометирующими сведениями на всех, с кем ему доводилось встречаться. Эти знания должны были пригодиться ему, когда он станет главой Совета ХIII. С их помощью Фергюс собирался держать всех своих соратников в повиновении. Он не был воином, как Роналд, и не обладал его физической мощью. Сила Фергюса была в его умении плести интриги.

Эльбст Роналд занял место за трибуной, ударом могучего хвоста отшвырнув скамеечку, на которой только что стоял гном.

– Я согласен с предыдущим оратором: экономический кризис в мире людей – это хорошо, – приглушенно прошипел эльбст, окинув делегатов завораживающим и внушающим ужас взглядом. – Но при том условии, что мы можем воспользоваться его плодами. Или я ошибаюсь?

Общий одобрительный гул, как гигантская океанская волна, захлестнул зал. Духам понравилась мысль эльбста. И главное, что он облек ее не в отвлеченные маловразумительные понятия, как гном Вигман, а в слова, доступные пониманию каждого, даже медленно соображающих рарогов и совсем бестолковых пикси.

– К сожалению, собираясь и обсуждая наши совместные планы только раз в столетие, мы многое теряем, – продолжил, получив поддержку, эльбст. – Вспомните решение нашего предыдущего конгресса. Мы пришли к выводу, что мир перенаселен, люди слишком многочисленны и теснят духов по всей планете, занимая их исконные территории, поэтому нужна мировая война, которая приведет их численность к приемлемому числу. И война началась, не прошло и года со дня решения, принятого нашим конгрессом. Почему-то люди назвали ее Первой мировой, хотя даже на моей памяти подобных войн было уже немало. Но что об этом говорить, у людей много странностей. Это, с одной стороны, усложняет наше существование, но, с другой, делает их более уязвимыми.

Духи опять одобрительно зашумели. Эльбст Роналд был опытный оратор, и он знал, как завоевать симпатии слушателей.

– Но речь не об этом, – прервал он хор похвал мощным рыком. – А о том, что война принесла людям много бедствий, однако мы, духи, не сумели воспользоваться этим. Сто лет! Всего только сто лет прошло, однако за это время они сумели восстановить мировую экономику, снова начать и закончить войну, еще более разрушительную и опустошительную для них, чем Первая мировая, и опять вернуть свой мир в прежнее состояние благоденствия. А в эти дни они вновь грозят друг другу очередной войной…

Воинственный млит Сибатор, возбужденный разговорами о войне, не сдержавшись, подскочил и выкрикнул на древнем языке духов:

– Si vis pacem, para bellum!

Этот язык в современном мире люди считали мертвым. Когда-то, общаясь с духами природы, римляне переняли его, привлеченные выразительностью и лаконичностью высказываний. Но когда Римская империя пала под натиском варваров, исчез и язык, который называли латинским. Однако духи, тоже почти изъяв его из повседневного существования, продолжали говорить на нем в самые торжественные и патетические моменты своей жизни, подчеркивая их значимость.

Но на этот раз любимое изречение млита Сибатора «хочешь мира – готовься к войне» не нашло должного отклика среди духов. Зал ответил не ревом согласных голосов, а дружным молчанием. Возможно, потому что млита Сибатора не любили. И он пристыженно сел на место, страшась поднять глаза на разъяренного эльбста Роналда. Тот не выносил, когда его перебивают, и всегда жестко наказывал за это провинившегося. Но на этот раз эльбст сдержался, и не обрушил свой гнев на голову перетрусившего млита. Только раздраженно пыхнул пламенем и продолжил:

– Мы, духи природы, не успеваем за людьми. Мы эволюционируем, они развиваются революционным путем. Разумеется, скороспелое яблоко и падает раньше. И мы могли бы, как и раньше, просто ждать, когда человеческий род сгинет с лица земли, повинуясь непреложным законам природы. Но доживем ли мы? В этой борьбе за существование, которую нам навязывают люди, мы проигрываем исключительно из-за нашей медлительности. За сто лет, которые разделяют наши конгрессы, у людей успевают смениться два-три поколения. За минувшие сто лет их численность возросла в несколько раз. Их уже миллиарды! Только вдумайтесь в это! А численность наших народов сокращается. Не будем закрывать на это глаза…

Над залом пронесся печальный вздох. Глаза гамадриады Дапн наполнились слезами. Очокочи Бесарион в бессильной ярости сжал кулаки. Все народы вымирали, но гамадриад и очокочи уже почти не осталось на земле. А когда-то они населяли пол-мира… Эта мысль без труда читалась по их лицам.

– Люди опустошают недра земли, качая из нее живительные соки – нефть и газ, извлекая золото, ценные металлы, алмазы, – голос эльбста гремел под сводами зала. – И они богатеют. А мы нищаем. Это пора изменить! Absque omni exceptione. Без всякого сомнения.