Чем черт не шутит

Маришка чутко отреагировала на мои остекленевшие глаза.

— Не верите, да?

— А ты сама?

Она почесала кончик носа и задумалась.

— Наверное, нет. Но Олежка же смог подняться над собой. Он всегда говорил, что общение с прекрасным облагораживает.

Я очень подозревала, что ее непутевый брат подразумевал под прекрасным, но сочла благоразумным не высказываться на этот счет и перевести разговор на иную тему:

— Куда будешь клеить, когда стены закончатся?

— На потолок. Хотите, приносите свою фотографию. У меня вот тут, в уголке, место осталось.

Издевки в ее голосе не слышалось, но мне опять показалось, что она меня исподтишка изучает и проверяет.

— Всю жизнь мечтала висеть в уголке.

— Значит, не хотите. А жаль. Вы красивая.

И Маришка уставилась на меня, наверное, с целью отбеливания ауры. Почему-то польщенной я себя не чувствовала.

— Помогает?

— Не очень, — честно призналась она. — Как бы мне стать, как вы? Что бы вы мне посоветовали?

Я отмела первые пришедшие на ум фразы, которые вряд ли бы способствовали дальнейшей беседе, и с видом специалиста осмотрела Маришку. Настырная девица прилежно ждала.

— Прическу сменить и глаза подкрасить.

Маришка разочарованно вздохнула.

— Брат так же говорил. Но ему-то все равно было, что у него на голове. Помню, он в школе еще учился, подстригся наголо и синячище у него был — глаза не видно. Это они с Витькой загуляли. А из-за него Анька из второго подъезда травилась.

Маринка опять вздохнула. Мысли о брате, наверное, плохо отражались на ее карме. Поэтому она снова уставилась на меня.

Меня разобрало любопытство, как же выглядел этот уездный Казанова. На пароходе я его хорошенько не разглядела. Темно было, огни мелькали, шок. К тому же, на мой взгляд, трупы красивыми не бывают. Целый день только и слышу: «Олег то, Олег се». Как Виктор вызывает у женщин размягчение мозгов, я видела, но он говорит, Олег всегда первым был. Охотно верю. Я его в жизни не знала, а вторые сутки сама не своя ношусь, сломя голову.

— У тебя здесь есть фотография брата? — Я сгорала от нетерпения. Ну, точно, разжижение мозгов.

— Не-а. Пойдем в его комнату, там есть фотка.

Комната Олега находилась рядом с сестринской. Кровать, шкаф, маленький телевизор «Sony» на тумбочке, видик. Никаких лишних вещей.

Маришка проследила за моим взглядом — в наблюдательности ей не откажешь — и резковато объяснила:

— Он еще квартиру снимал. Жил с нами, когда постоянной бабы не было, чтобы самому не готовить.

Она некоторое время занималась самолечением кармы, а я про себя тихо повторяла: «Доверие — прежде всего, а потом — допрос».

— Вот, смотрите, — Маришка вышла из транса, сняла с полки фотографию в рамке. По краю портрета уже прикрепили черную ленту.

Я как стояла, так и села, благо кровать рядом. Лицо длинное, челюсть вперед, уши оттопыренные, черные волосы дыбом. Это и есть образчик мужского очарования? Караул! Но чем дольше я вглядывалась, тем меньше удивлялась. Через минуту я уже не видела ничего, кроме глаз. Цыганские, веселые, лучистые и шальные. Опасные глаза. Встречала я похожих людей. Они привлекают с первой встречи, особенно если обратят на тебя внимание. При наличии постоянного мужчины, чувство долга, совесть и порядочность пересиливают влечение. Зато при второй встрече отказывают тормоза, и ты готова сдаться.

Маришка забрала фотографию.

— Ну как?

— Не уверена насчет кармы, но в ауру можешь верить, — бухнула я. Всегда считала, что смазливая внешность — дело десятое, а сейчас получила наглядное доказательство.

— Я тоже считаю, что внутреннее содержание важнее. — Девица благосклонно улыбнулась и даже слегка похорошела. Я поняла: доверие есть, остался допрос.

В этот момент я почувствовала, что сижу на чем-то жестком, неудобном и угловатом.

— Это что такое? — Я вытащила из-под зада пластиковый чемоданчик, похожий на автомобильную аптечку.

— Это Олежкин грим. — Девица уселась рядом. — Братик позавчера пришел домой, я ему дверь открывала, швырнул чемодан на кровать и пошел звонить.

— Кому? — насторожилась я.

— Витьке. Родители телик смотрели, а я к экзаменам готовилась и слышала, как они разговаривали, — Маришку прорвало: — Он потом сумку спортивную собрал, крикнул: «Меня не ждите» — и ушел. — Маришка впервые слегка всхлипнула. — Навсегда.

— Куда он направился?

— А я откуда знаю? — Маришка пожала плечами.

— Может, на свою квартиру? — подсказала я.

— Не-а. Он в конце того месяца разругался с хозяйкой, рассчитался и новую искал.

Я чуть было не поинтересовалась, квартиру или хозяйку, но вовремя прикусила язык. Доверие — вещь нежная и от грубых шуток может завянуть.

— Понятно. — Я раскрыла чемоданчик. Он доверху был набит коробочками, красками, кистями, мешочками, баночками с неизвестными, а потому вызывавшими уважение мазями. Сверху лежали резиновые перчатки, явно побывавшие в употреблении.

— Во сколько он пришел? — машинально спросила я, соображая, почему Олег не выкинул перчатки, а если они ему еще нужны, почему не вымыл и не присыпал тальком. Наверное, чемоданчик собирал впопыхах.

— А зачем вам это надо? — наблюдательная девица переняла мою манеру отвечать вопросом на вопрос.

— Хочу помочь Виктору выяснить, кто убил твоего брата. — Иногда немного честности не вредит.

Маришка некоторое время размышляла, как бы отнесся к моим словам детектор лжи. Результаты оказались обнадеживающими.

— Так бы сразу и сказали, — она опять чуть улыбнулась. — Правильно, что обратились ко мне. Я в семье самая умная, — она скромно потупилась. — Пришел он минут пять одиннадцатого.

— Это точно?

Маришка с превосходством посмотрела на меня.

— Говорила же, родители телик гоняли. На НТВ как раз «Сегодня» пропиликало.

— Ну ты даешь! — продолжала я крепить доверие. — Ни за что бы на такую мелочь внимания не обратила.

Маришка засияла, как лужа под солнцем.

— А вчера утром кто-нибудь звонил?

— Такое было! Сначала, часов около девяти, из «Последняка» звякнули. Мужской приятный голос очень интересовался, где Олег. Вроде он какой-то заказ некачественно выполнил. Дура я, что ли, брата закладывать? Сказала: ничего не знаю, смылся куда-то. Потом папашка на работу ушел, мама — на базар, а я экзамены сдавать.

— Сдала?

— Ага, — отмахнулась порозовевшая Маришка. — Возвращаюсь назад, куда ни плюнь, везде менты. Квартира вскрыта, вещи раскиданы. Жуть. Ограбление, говорят. Моего мнения, конечно, никто не спросил, а зря. Какое же это ограбление, раз даже телики не вынесли? Только все поутихло, телефон звонит. Тетка какая-то спрашивает, где Олег. Я ей эту же волынку. А она: «Очень жаль. У нас для него хорошая работа есть, но если ему деньги не нужны…» Я ей возьми и выложи, где он с Витькой встречаться собрался. Потом думаю, зря. Наверное, какая-нибудь из его брошенных. Но, оказывается, ошибалась. Она сегодня из «Последняка» звонила. Обещала с похоронами помочь.