Череп на флаге

В течение следующих четырех суток беглецы обживали свой новый дом, изготавливали из дерева, камня и рыбных костей простейшие орудия труда, латали рваную одежду, изучали окрестности и поочередно несли дежурство на вершине скалы, возвышавшейся на берегу лагуны. Отсюда можно было следить не только за морем, но и за тем, что происходит на открытых участках суши в радиусе нескольких миль.

Седьмой день их пребывания на острове Коммодора выдался таким же погожим, как и предыдущие. Утром Барни и Гвинеец Пат, прихватив с собой острогу и сеть, сплетенную из тростника, отправились к реке на рыбную ловлю. Пока они отсутствовали, Кэрол углубилась в банановую рощу и нарвала десяток самых крупных — длиной в шесть-семь дюймов — плодов; все они имели мягкую кожуру цвета яичного белка и были поданы во время завтрака на десерт — следом за жареными крабами, рыбой, креветками и устрицами. Ели они, сидя на земле в тени деревьев. Разумеется, вилок у них не было, но и Барни, и Кэрол, и негритенок Пат прекрасно обходились пальцами рук. Куски от широких банановых листьев заменяли им тарелки.

В полдень Патрик ушел в дозор на берег лагуны, в то время как капитан, показав Кэрол, как можно сплести из тростника циновку, а из волокон масличной пальмы — гамак, собрался идти добывать мед. По его словам, в двухстах ярдах от хижины, за рекой, он обнаружил дупло с пчелами.

— Коль мне удастся их выкурить, — сказал он, — мы сможем разнообразить наш стол.

— Это не опасно, Джек?

Она назвала его по имени, словно близкого человека, непроизвольно, и сама удивилась, как это могло случиться.

Барни не сводил с нее глаз.

— Простите, капитан, — Кэрол потупилась, и стыдливый румянец залил ее щеки. — За эти дни я так привыкла к вам, словно… к родному брату…

Понимаете?

Помявшись, он ответил:

— Э, мисс Моррис, я ведь тоже не каменный и привязался к вам… Да, это правда. Если позволите, я тоже буду звать вас просто по имени — Кэрол.

Губы девушки вздрогнули, и в уголках их мелькнула едва уловимая улыбка.

— Я не против, Джек.

Барни подошел к ней и взял за руку. Глаза их, ясное дело, встретились.

— Кэрол, я сделаю все возможное, чтобы спасти вас и увезти с этого острова. Клянусь!

— Если бы я знала, что, кроме нас, на острове больше никто не живет, мне было бы легче переносить все лишения. Но я постоянно думаю о тех страшных людях, что остались на противоположном берегу, и эти мысли не дают мне покоя. Вдруг они придут сюда и найдут наше жилище?

— Не бойтесь. Пат сказал, что пираты решили строить лодку, следовательно, им некогда шататься по острову. Спустив лодку на воду, они наверняка уйдут отсюда.

Кэрол тяжело вздохнула.

— Дай бог… Все же постарайтесь не задерживаться, Джек. Когда вы рядом, я чувствую себя гораздо спокойнее.

— Я вернусь через полтора часа. А вы не расслабляйтесь и держите ухо востро. Советую прислушиваться к щебету птиц — они всегда предупредят об опасности.

После ухода капитана девушка занялась новым и необычным для нее делом — плетением циновки. Устроившись в тени скалы, возле родника, она работала минут сорок, пока удушающая духота и зной окончательно не сморили ее. Тогда, с трудом поднявшись на ноги, она вошла в ручей, прошла по скользкому каменистому дну шагов тридцать, осмотрелась по сторонам и, скинув с себя пропахшие потом лохмотья, бывшие некогда рубахой, начала обмываться. Освежившись, Кэрол прислушалась к крикам пестрых попугаев, которые, перепархивая с дерева на дерево, пронеслись над ее головой, потом взяла рубаху и решила прополоскать ее в прозрачных струях ручья.

Однако едва она склонилась над водным потоком, как из-за высоких стеблей папоротника кто-то бросился на нее сзади, свалил с ног и закрыл рот липкой грязной пятерней.

Ужас сковал ее, когда, перевернутая на спину, она увидела над собой небритую физиономию Жака Фурбэна.

— Так ты не утонула, бесстыдница, — прохрипел он, пожирая девушку горящими от вожделения глазами. — Невероятно! Если бы кто-то сказал мне о том, что ты жива, я бы этому не поверил. Но не могу же я, сжимая тебя в своих объятиях, не верить самому себе?

Кряхтя и вздрагивая всем телом от возбуждения, Фурбэн свободной рукой начал срывать с нее последнюю одежду. Кэрол, широко раскрыв глаза, пыталась оттолкнуть разбойника, но все ее усилия оказались бы напрасными, не случись чуда.

За спиной Фурбэна мелькнула чья-то тень, блеснул на солнце клинок, и, охнув, пират забился в предсмертной агонии. Джон Барни оттащил тело поверженного разбойника в сторону, затем вынул у него из-за пояса кинжал и, обернувшись к Кэрол, негромко скомандовал:

— Быстро одевайтесь! Надо бежать отсюда!

Дрожащими руками она кое-как натянула на себя мокрые лохмотья и попыталась встать, но ноги не слушались ее, и она снова упала в ручей.

Не долго думая, Барии схватил Кэрол за руку, рывком поднял ее и, поддерживая за талию, увлек следом за собой в заросли.

Как же могло случиться, что боцман с «Причуды» очутился на этой стороне острова, и почему капитан Барни вернулся к хижине раньше планируемого срока?

Дело в том, что пираты, зарыв ценности на берегу бухты Трех Веселых Покойников, решили обойти весь остров, чтобы выяснить, какие звери и птицы встречаются на нем, достаточно ли здесь деревьев, пригодных для строительства лодки, и нет ли на западной стороне более удобных подходов к берегу. Жак Фурбэн шел в авангарде пиратской шайки. Спускаясь по лесистому склону горы к морю, он, блуждая в зарослях, оторвался от своих компаньонов шагов на триста — четыреста и первым наткнулся на хижину, которая стала убежищем для Барни и его спутников.

Что касается Джона Барни, то его поспешное возвращение на поляну объяснялось двумя обстоятельствами: во-первых, он обнаружил, что заинтересовавшее его дерево с дуплом свалилось на землю, удушенное растениями-паразитами; во-вторых, почувствовав приближение грозы, он не захотел мокнуть под дождем, когда имелась возможность укрыться под крышей.

Достигнув края поляны, капитан вдруг услышал грубый мужской голос. «Что за черт?» — с тревогой подумал он, отодвигая стебель огромного папоротника. То, что он увидел на берегу ручья, привело его в неописуемую ярость. Дальнейшие его действия читателю известны.

Пока Барни и мисс Моррис, спотыкаясь о коряги, убегали в сторону лагуны, на поляну вышли Дик Тейлор, Сэм Убей-Дьявола и Ван Хален. Держа наготове сабли и ножи, они крадучись приблизились к хижине, осторожно заглянули внутрь и, убедившись, что в ней никого нет, занялись осмотром окрестностей.

— Будьте осторожны, — предостерег своих сообщников Тейлор. — Судя по количеству лежаков, здесь проживает не менее трех человек.

— Смотрите! — вдруг воскликнул Ван Хален, указывая острием сабли на тело боцмана. — Они пришили Фурбэна!

Главарь и оружейник подошли к залитому кровью трупу.

— Да-а, — протянул Сэм, — беднягу зарубили ударом в затылок. Как же он позволил неприятелю зайти с кормы?

— Это его проблемы, — проворчал Тейлор; про себя же подумал: «Теперь у клада осталось лишь три хозяина…».

— Здесь видны свежие следы двух человек, — сказал Ван Хален. — Они ведут туда, к берегу моря.

— Убийцы бежали отсюда прочь, — задумчиво пробормотал оружейник. — Значит, они напуганы.

— Коль они боятся нас, этим обстоятельством нужно немедленно воспользоваться, — заявил вожак. — За мной, друзья! Отомстим этим мерзавцам за кровь Фурбэна!