Через дно кружки

– Да ладно, бог с ним, посидим часок и пойдем – повторял Писарь.

Генка потел, остатки волос на голове у него сбились, лысина покраснела от чрезмерной активности, да и сам он стал красным и влажным, но постепенно они оказались у стола с писателями.

– Глядите, кого я к вам привел! – заорал Генка, обращаясь к уже сидевшим. – А я мимо иду, гляжу – эти. Валерка с Сережкой! Они отнекиваться, но от меня не уйдешь! Пожалуйста! Привел, как и просили!

Сидевшие повернули голову, чтобы сказать, что они ничего не просили, а наоборот, и все, наконец, увиделись.

– Валера, Сергей! – Здоровяк заулыбался, вышел из-за стола и обхватил необъятную фигуру друга.

То же можно сказать и про Казака:

– Сереженька, как я рад тебя видеть! А мы идем в бильярдную, а тут этот: «Пошли да пошли». Я ему говорю, что в завязке и Сережке давно надо завязывать, а Генка: «Пошли, я вас удивлю». Как ты, дорогой?

А здоровяк уже обнимал тезку.

– Теперь, пожалуй, часком не обойдется, – отвечал тот.

– Вот, пожалуйста, говорил, что всех обрадую и, пожалуйста! Я такой! – Генка подвинул молоденьких девиц, уселся между ними. – Я такой! Я говорил!

Остальные тоже расселись. Заговорили все одновременно, но так выходило, что из этой кучи малы, каши, хаоса слов, каждый слышал то, что ему было важно, и отвечал на то, что считал для себя значимым и что именно от него хотели услышать остальные.

Про Генку не вспоминали, и он вроде как невзначай, совершенно случайно положил руку на колено длинноволосой блондинки. Подержав там с минуту, случайно переместил ладонь повыше, под платье и пополз дальше. Девица напряглась, встала, сказала, что ей пора, курчавая поэтесса сообразила, что момент подходящий и последовала за подругой. Юноша вызвался их проводить, и юная часть компании весьма удачно и почти незаметно для остальных слиняла.

Генка не огорчился, а мгновенно сообразил, сгреб оставленные молодежью кружки и влил их содержимое в свою, литровую. Получилось доверху и еще с четверть малой кружки. Здоровяк, несмотря на занятость разговором с Казаком и тезкой, боковым зрением видел все. И то, как старый козел лез девчонке под юбку, и то, как выжил молодежь из-за стола, и то, как потом стырил их пиво. Практически своровал, а не разлил всей компании поровну. До поры он решил промолчать, чтобы не перебивать интересного разговора, но в уме сделал себе заметку не спустить наглецу эти пакости.

А разговор был действительно интересный. Обсуждали, кого включать в список на публикацию за счет областного бюджета в следующем году.

– Валера, – говорил здоровяк, – эти чинуши урезали нам финансирование. И так копейки выделяют, так еще наполовину срезали. Мы не знаем, что делать. Выхода два. Снизить тиражи, вместо тысячи печатать по пятьсот экземпляров. Но тогда срежутся гонорары в два раза.

– А оно надо. И так еле концы с концами сводим! – вступил Казак.

– Вот и я о том же. А значит, половину авторов переносить на другой год придется.

– Визгу будет! – соглашался Валерка. – Да и кого переносить? Этого, что ли? – Он кивнул головой в сторону Генки, смаковавшего халявное пиво.

– Этого я бы вообще из Союза выгнал. Пишет плохо. Никто его не читает. Да и вообще сволочной человечишка.

– Так-то оно так, да таких у нас две третьих. Скорей они нас из Союза турнут.

– Замучаются! – Сергей, конечно, сказал другое слово, но на ту же букву. – Меня в Москве знают. За кордоном печатают. Да и ты не хуже.

– Так-то оно так, но ни к чему нам это. В администрации только и ждут, чтобы у нас склока началась и всех прикрыть, а помещение наше, союзописательское отнять!

Помещение и в самом деле было лакомым куском. В самом центре города, почти пятьсот квадратных метров с актовым залом и баром. Такое хапнуть, приватизировать, а потом сдавать в аренду под ресторан, офис, а то и банк мечтали многие деятели областной администрации и приближенные к ним деятели от бизнеса. На всю жизнь кормушка. И себе и детям. Но до поры до времени связываться с Союзом писателей временили. Уж очень большой скандал мог выйти. Тем более что у этих писателей и в столице связей полно, да и за границей кое-кого знают. Себе дороже может выйти. Так что глядели, облизывались, но не трогали.

– А с молодыми что делать? – продолжал Сергей. – У меня десять приличных рукописей лежит. Нравятся мне они или нет, это совсем другой вопрос, но их можно и надо напечатать. Вот и думай! Или себя урезать, или молодежь. А их не напечатаешь, так потом и принимать в Союз некого. Совсем Союз писателей старым становится. Нужна молодая, новая кровь!

– Да… – соглашался Казак, – надо что-то делать. Давай накатим.

Они чокнулись, выпили по стопке водки, невесть какими путями оказавшейся тут. Потом еще, потом взяли по двести, чтобы не мельтешиться, не ходить к бару каждые пять минут, сказали «да-а…» и задумались.

Дама сперва ругалась с Генкой, у кого стихи лучше и кого читатели больше любят. Потом обнималась, потом захмелевший Генка сбегал в бар и притащил по полстакана коньяку, и они выпили за дружбу литераторов.

Тезка здоровяка крутил головой, пытаясь уследить за ругней, потом дружбой Галины с Генкой, рассуждениями Валерия с Сергеем, запутался в их разговорах, зевнул, положил голову на пустую кружку, услышал шум как когда-то давно в детстве из морской раковины, улыбнулся светлым воспоминаниям и уснул.

Здоровяк, не упускавший ничего, увидел спящего товарища, вздохнул и сказал:

– Хороший поэт Сережка, а пить не умеет.

Казак посмотрел на дружка, удивился:

– Серега, ты чего это разоспался?

– Посидим немного и пойдем, – по привычке ответил поэт, не поднимая голову.

Дама повздыхала над спящим Сергеем, убедилась, что того не бросят, доставят домой, сказала: «Пожалуй, мне пора» и ушла. Незаметно исчез Генка. А минут через пять и остальные.

– Видал? И так каждый раз. Вот мы сидим спокойно. Пивко потягиваем. Сухариками закусываем. Водочкой по чуть-чуть запиваем. Гляди, как забавно получилось! Пиво водчонкой запиваем. Просто каламбур какой-то вышел. От поэтов, должно быть, заразился. Надо бы запомнить! А у этих литераторов вечно шум-гам, спорят, доказывают, потом враз напиваются, и все! Такие разговоры, про такую литературу! Такие имена поминают. Я сперва думал, ну, гении! Властители дум! А потом пригляделся – люди как люди. Нормальные. У Сереги, это который заснул, действительно, отличные стихи. Он как-то читал. Откуда берутся! Непонятно. Верно, говорят, талант не пропьешь!

– А другие?

– Другие кто как. Инженеры человеческих душ! Это все от безысходности у них. Напиваются! Ну ладно, давай и мы накатим по чуточку. На чем это ты меня сейчас отвлек, в смысле перебил?

– На Киришке. Как он учиться уехал, а остальные затосковали, купили ему ноутбук и по скайпу с ним общались.

– «Общались»! Где ты такое поганое слово выискал? Как оно изо рта твоего выскочило? Запомни, нету такого слова. Есть слова «говорили, разговаривали, дискутировали, болтали, беседовали», а это, которое ты сказал, это какое-то шипение гадюки, а не слово. Нормальные люди так не говорят. Нормальные люди дружат и разговаривают. Понял? То-то же! Запомни и больше не говори такую пакость. Эх, времечко!