Через тернии к берсу

— Я же говорил, — облизывая пальцы, авторитетно подытожил в конце наши посиделки Колян.

— Виктор, и много таких пирогов вы можете за раз сварганить? — насел я на чудо-кулинара, да еще и до кучи лекаря, пока Максимка отправился натягивать куртку с кроссовками.

— Вот точно таких, с полезными свойствами, не много, — печально вздохнул пухляш.

— И сколько немного? — раздраженно фыркнул я. — Отвечай развернуто, блин. У меня времени нет каждое слово из тебя вытягивать.

Виктор затравленно сжался под моим напором, но ответил:

— Через два часа примерно снова такой же испечь смогу.

— Да не бойся ты меня. Не трону я тебя. Даже более того: настучу по репе любому, кто посмеет обидеть тебя. Уяснил?

— Д-да, — закивал продолжающий дрожать от ужаса пухляш.

Однако сюсюкаться с трусом не было времени, и я продолжил допрос.

— А лечить так же, как максимкину рану на ладони, сколько можешь?

— Че-через час те-теперь то-только, — пропыхтел Виктор.

— М-де, не густо пока, выходит, — подытожил я вслух услышанное. — Ты это, Витюх… Пока, наверное, вниз к остальным своим не ходи, ок. А то, ежели ваша Катька дурная узнает…

— Екатерина Ивановна? — шумно сглотнул еще больше побледневший толстяк.

— Угу, она самая. Короче, если мегера эта узнает, что ты свой целебный дар налево использовал, когда ее говнюк Генка с сотрясом мается…

— Геннадий Михайлович?..

— Млять, ты задрал перебивать меня уже, Витя!.. Твою ж мать, да не трясись ты так. Я ж обещал уже тебе протекцию свою. Значит, никто из местных не посмеет тронуть тебя теперь. Просто, не нужно самому нарываться на скандал, и все будет зашибись… А потенциал у тебя, дружище, конечно огонь. И если за тебя хорошенько взяться и прокачать ещё…

— По-пожалуйста не на-надо…

— Да не ссы, Витек, все будет пучком. Ща мои парни тебя на базу нашу скоренько переправят. И я предупрежу руководство тамошнее, чтоб тебе повышенное внимание сразу уделили.

— Но мне и з-здесь хорошо! — рискнул окрыситься пухляш почти без дрожи в голосе.

— Во-о-от! Прикинь, а там будет в сто раз лучше. Ты ведь в отряд наш… мой вступишь? Или, может, обидеть меня рискнешь отказом?

— Н-нет… То есть да… То есть всту-туплю, — закивал грамотно обработанный ценный кадр.

— Тогда системное приглашение принимай… Ага. Вижу. Молодчик! Ну теперь жди, дружище, скоро за тобой придут и переправят в безопасное место.

— Мо-может не на-надо? Мне и з-здесь хо-хорошо, — заканючил по новой пухляш.

Прям выбесил…

Ааааа!..

От воспитательного поджопника слюнтяя спас Максимка, вернувшийся на кухню полностью одетым, обутым и вооруженным, разумеется, своей ржавой железякой.

— Готов? Ну погнали тогда, бро, — с облегчением переключился я на своего дурачка. — Сейчас прям с балкона на следующую пятиэтажку попробуем перелететь.

— Ух ты! Круть крутая! С балкона мы еще ни разу не взлетали!

— Угу, самому не терпится приколоться, — хмыкнул я уже на ходу, подхватив Максимку за рукав куртки и потащив за собой.

— Че правда полетите? — прицепился к нам по дороге выбежавший на шум шагов из гостиной Коля, тоже в ботах и верхней одежде.

Я промолчал. Но дурачок стал охотно хвалиться перед товарищем:

— Еще как полетим! Сперва так вау верх! Потом так фух вниз! И мы уже на другой крыше!

— Дэн, а можно мне с вами? — ожидаемо заканючил следом второй пацан.

— Нет. Нельзя.

— Ну пожа-алуйста! Я ни разу на крыши не перелетал!

— Дядя Дэн, мож…

— А по веревке из дома в дом переправлялся? — поторопился я перебить Максимку, явно наладившегося просить за приятеля.

— Как это? — удивился Коля.

— Узнаешь, если примешь приглашение о вступлении в наш с Максом отряд.

— Коля, соглашайся, будет здорово, — закивал Максимка.

— Ну ладно. Давайте, — после недолгих раздумий согласился пацан.

— Тогда системное приглашение принимай… Ага. Вижу. Ну все теперь. Жди. Скоро за тобой придут, и покажут: как кататься по веревке между домами.

— Класс!

— Так все, дальше мы одни. Надеюсь, до скорой встречи, парень, — за разговорами мы незаметно спустились на лестничную площадку пятого этажа, откуда я потащил дурачка в квартиру — однотипную посещенной нами с Лёхой ранее на третьем этаже.

Чуйка меня не подвела, гостиная здесь венчалась точно таким же широким балконом, ка и на третьем этаже.

— Коля, пока, — замахал рукой остановившемуся на входе в гостиную пацану дурачок, забираясь с высокого порога распахнутого балкона ко мне на плечи. После того, разумеется, как я предварительно присел перед напарником на корточки.

— Готов? — чисто для проформы уточнил я, поднимаясь с привычно отдавившим плечи седоком на ноги.

— Полетели, дядя Дэн! — счастливо откликнулся Максимка.

Отточенным до миллиметра кистевым броском из девятой стойки Изумрудного берса я отправил призванный топор к намеченной цели. Тут же змеиным выпадом второй руки подхватил сорвавшееся в стремительный полет топорище. И мы полетели…

Интерлюдия 8

Интерлюдия 8

Они парили в салатовом тумане. Рядом. Две сотканные из изумрудного пламени фигуры духов системного оружия. Бородатого старика, суровое морщинистое лицо которого могло принадлежать лишь могучему некогда воину. И маленькой десятилетней девочки, с двумя смешными косичками, извивающимися, будто живые, с разных сторон в тумане вокруг симпатичного детского личика. В руках девочка крепко стискивала и прижимала к груди небольшую каменную статуэтку крылатого быка, на искаженной гримасой боли морде которого, вместо пары глаз, зияли жуткого вида провалы.

В живых же, сверкающих ярче самых чистых изумрудов, глазах пары парящих фигур, если приблизиться к ним и очень внимательно вглядеться, можно было различить отражение бесконечно далекого вечернего неба. Неба, затянутого серой пеленой смога от тысяч пожаров, неотвратимо пожирающих былое величие очередного, разоренного неумолимой игрой, человейника. И в безрадостной серой хмари гибнущей цивилизации проницательные взгляды двух парящих в тумане фигур были сосредоточены на крошечной букашке-игроке, волею случая в одночасье ставшей для бывших своих соплеменников вершителем судеб.