Черная часовня

Ирен ободряюще кивнула. Я знала, что она дала мне достаточно подсказок, чтобы я пришла к собственному умозаключению, потому что она приняла решение еще до того, как я появилась. Но ей нравилось проверять свои выводы при помощи чужого ума.

Меня и в самом деле воодушевляла мысль, что я смогу найти ту же разгадку, что и Ирен.

Я взглянула на свой новый список:

– Значит, ты в этом уверена.

Ее палец пригвоздил описание курильщика с трубкой, высотой почти в шесть футов.

– Это Шерлок Холмс. И я должна спросить себя: почему, если он был там, он не смог предотвратить убийство Лиз Страйд пятнадцатью минутами позже.

– Возможно, он прогнал пристававшего к ней мужчину и… – что ж, он мне никогда не нравился, – и сам ее убил!

Глава тридцать третья Затаив дыхание

Женщинам никогда нельзя доверять полностью, даже лучшим из них.

Шерлок Холмс [80]

80

А. Конан Дойл. Знак четырех (пер. М. Литвиновой).

Я проснулась с обрывочными воспоминаниями о высоком, похожем на цаплю мужчине, который преследовал меня по бесконечным катакомбам, пока мы не добрались до канализации, чьи темные воды отливали красным.

Там я увидела плывущую над потоком женскую фигуру, руки которой были сложены, как у католической святой.

Когда я обернулась, за спиной уже никого не было, лишь аллея с белыми мраморными статуями, какие стоят в садах, но с размытыми лицами.

К счастью, открыв глаза, я увидела перед собой лишь безмерно вычурную лепнину на потолке, что встречается во всех французских гостиницах, независимо от уровня респектабельности.

Игривые купидоны вокруг потолочной розетки напомнили ряд статуй в моем сне, но этих улыбающихся херувимов едва ли можно было истолковать как дурное предзнаменование.

Я услышала позвякивание фарфоровой посуды в соседней комнате и поспешила надеть халат.

Когда я вышла в общую гостиную, Ирен и Пинк уже пили кофе; вокруг на столе лежали парижские газеты. В них не было никаких заметок о Потрошителе, и Ирен поприветствовала меня, подняв чашку, словно предлагая тост:

– Добро пожаловать, лентяйка. У нас есть для тебя чай в той фарфоровой чашке, скромной, как шропширская овца, а еще адресованное тебе письмо от Годфри, не говоря уже об ассортименте выпечки.

– Письмо от Годфри? Мне? Почему?

– Я не знаю, Нелл. Видимо, он решил написать тебе для разнообразия. По крайней мере, он прибыл в Прагу. Слава богу, наша почта добралась из деревни на наш городской адрес.

– Я поражена, что почтовой службе удается следовать за нашим постоянно меняющимся адресом, – пробормотала я, сев, развернув салфетку и взяв чашку чая, которую Элизабет так любезно приготовила для меня.

– Молока? – спросила она.

Я кивнула, и она налила немного в мою наполовину полную чашку, словно уже зная мои предпочтения после столь поверхностного знакомства. Я добавила два кусочка сахара и сделала глоток, чтобы успокоиться. От их чашек разносился горький аромат кофе – настоящая отрава.

Рядом со мной действительно лежал пухлый конверт, и я была так взволнована, что открыла его ножом для масла, убедившись перед этим, что взгляды Ирен и Элизабет опущены в газеты.

Моя дорогая Нелл!

Приятно снова быть в Праге и вспоминать наши интересные прогулки в этом городе золотых шпилей.

Я отправлю письмо Ирен в следующем почтовом отделении, не беспокойся; просто хотелось послать тебе приветствия из этого города, который был для тебя единственным иностранным пейзажем, кроме Парижа и Монако.

Также я подумал, что тебе будет очень интересно, что некоторые люди здесь верят, будто наш друг Голем [81] вновь воскрес.

На этот раз его предполагаемое появление всколыхнуло еще больше волнений, чем раньше, потому что люди приписывают этому бездушному чудовищу чрезвычайно кровавое убийство.

Конечно, мы с тобой (как и несколько других участников той истории) знаем, что предыдущее появление Голема таило в себе совсем не то, что предполагают все остальные, поэтому совершенно неправдоподобно, чтобы эта средневековая легенда пробудилась, дабы снова сеять ужас в сердцах местных жителей.

В общем, город сохраняет прежнее очарование: он обернут в собственные легенды, как древняя мумия в свои бинты. Пусть нам – тем, кто знает больше, – и смешны своеобразные суеверия местных.

Мои деловые встречи довольно скоро приведут меня в Пражский замок. Я с нетерпением ожидаю возможности вновь увидеть королеву, а то и короля. Уверен, что Ирен потребует подробностей об обоих, поэтому я поберегу руку для более полного отчета, который больше подобает адвокату в командировке.

Это просто записка, призванная напомнить тебе о нашем пребывании в Богемии и уверить, что все обстоит благополучно, хотя я очень скучаю по твоей бесценной компании.

Неизменно твойГодфри

81

В еврейской средневековой традиции – человекоподобный монстр, лишенный дара речи, созданный из глины и оживленный посредством магических заклинаний.

– О боже, – сказала я.

– Что случилось, Нелл?

Мне не хватило духу признаться, как ужасно я себя почувствовала из-за того, что Годфри даже издалека беспокоится обо мне, в то время как я сижу себе в Париже и пытаюсь доказать, будто Шерлок Холмс и есть Джек-потрошитель, и ни капли не скучаю по своему дорогому другу.

– Годфри благополучно добрался.

– Я поняла это по почтовому штемпелю.

– Он пошлет тебе письмо со следующего же почтамта.

– Надеюсь. А что он пишет в этом?

– Только то, что несчастные суеверные жители Праги по-прежнему сплетничают, будто злобный Голем снова объявился в городе. Также Годфри пишет, что у него скоро будут деловые встречи.

– Они касаются замка?

– Я… так поняла, что да.

– Жаль, что мы не можем послать тебя, чтобы описать все события непосредственно на месте, но здесь от твоих талантов гораздо больше пользы.

– Правда?

– Конечно. – Она улыбнулась и лениво намотала длинный каштановый локон на палец.

Элизабет смотрела на нее во все глаза, как и я. Если примадонна ведет себя так благодушно, жди беды.

– Я определилась с планом сражений. – Ирен отодвинула свой кофе, словно вдруг осознав всю горечь ужасного напитка. – Ты можешь закончить свой поздний завтрак, Нелл, – добавила она, бросая взгляд на мою пустую тарелку. – Но как только доешь, мы разделим наши силы и рассеемся, как голуби по мостовым Парижа.

– Рассеемся? – спросила я робко.

– Мы с Пинк направимся к Эйфелевой башне и к иностранным павильонам Всемирной выставки, чтобы разузнать об индейцах.

– А я? – спросила я еще более робко, потому как уже было понятно, что рисковать мне предстояло в одиночку, самостоятельно и вновь без сопровождения.

– Обратно в бордель, разузнать как можно больше об этом si`ege d’amour [82] .

– Они не захотят меня слушать или не ответят на вопросы, которые могут у меня возникнуть.

– Глупости. Я верю в твою способность убеждать, Нелл. Тебе нужно лишь узнать имя создателя… кресла и адрес его мастерской. Они знают, что в прошлый раз ты приходила со мной и что я – мы – работаем на людей, занимающих слишком высокое положение, чтобы можно было их игнорировать.

82

Ложе любви (фр.).

– Они и не вспомнят, что раньше я была с тобой, Ирен! Меня никогда не помнят. Мне придется подвергнуться унижению, будучи выставленной за дверь дома с дурной репутацией!

Подруга молча рассматривала меня несколько долгих мгновений:

– Если ты действительно не желаешь идти в одиночку, есть альтернатива.

– Правда?

– Сомневаюсь, что она покажется тебе более приятной.

– Что угодно! Я согласна взять в спутники даже инспектора ле Виллара, если придется! Знаю, что ты способна убедить его, Ирен.