Черная гвардия Эридана
Шрифт:
Детальное обследование показало, что пулями в нескольких местах пробиты паропровод и топливопровод (правильнее было бы сказать – водопровод), повреждена электропроводка, но самое печальное – кучной очередью начисто уничтожен приборный щиток водителя. Теперь, если удастся исправить систему подвода воды и отвода пара, у водителя не будет никакой информации о состоянии реактора – температуре, например, – а также о запасе воды, оборотах турбины, давлении воздуха в шинах…
Вслед за командиром в чрево драккара всунулась Вилена.
Изначально бронеглайдер проектировался как машина,
Если реактор, по традиции, устанавливался в кормовой части (так было безопаснее для экипажа), то турбина – в средней части. Естественно, баки с водой (то есть топливные баки) находились в передней части, что было удобно, например, для заправки в полевых условиях – съехал передними колесами в реку или ручей, включил насос, и дело сделано. В стационарных условиях, на базе – еще проще. Сверху опускался рукав, который защелкивался на горловине бака, на одном, потом на другом…
Феликс с напарницей работали, по очереди забираясь в самую нижнюю точку корпуса драккара, – в нишу, заполненную теперь только пылью и воздухом. Когда-то здесь размещалось оборудование, создававшее локальное антигравитационное поле.
Между тем, парни из безопасности – «первый» и «второй» – с помощью ручной тали выдрали-таки из недр «броненосца» изрешеченный дюралевый бак и осмотрели его, после чего побежали с докладом к командиру группы. То, что они увидели, не позволило им принять решение самостоятельно.
Феликс и Вилена незваных слушателей не заметили – они увлеченно обсуждали технические вопросы. Разговор был, мягко говоря, горяч. Лицо командира стало уже фиолетовым – наверное, из-за того, что его «пятая точка» находилась выше головы.
– А я… твою мать, говорю – можно! – рычал Феликс.
– А мне пох…й! – орала на него Вилена. – Хочешь еб…ться в дороге с этой развалюхой – еб…сь! Но помни, что если из этой трубы вырвется пар температурой в двести градусов под давлением в тридцать «очков», мы все сваримся заживо! Меньше чем за минуту!
– У меня – приказ!
– Приказ был поймать и доставить предателя, а не подохнуть в железном гробу! Если нарушена труба, то как ты ее ни изолируй, – рано или поздно пар пробьет себе дорогу!
– Что ты предлагаешь?
– Идти пешком! Найдем или захватим другую машину!
– Не факт! Лучше синица в руках, чем журавль в небе!
– А по мне – лучше синица в небе, чем журавль в заднице!..
«Журавль в заднице», – это было слишком. «Спецы» не выдержали и захохотали.
«Осьминоги» разом умолкли, обернулись. Феликс распрямился:
– В чем дело, добры молодцы?
Вилена, воспользовавшись передышкой, полезла обследовать трубы в одиночку.
– Бак для воды непригоден, товарищ командир.
– Это почему?
– Взгляните сами!
Феликс выбрался из машины, подошел к емкости, висевшей на цепях тали.
«Первый» был прав – топливный бак превратился в дуршлаг. Восстанавливать было нечего.
– Час от часу не легче! – пробормотал командир
спецназовцев.Он был готов уже признать свое поражение. Но его остановил радостный крик Вилены, чья чумазая голова высунулась из квадратного люка в полу «броненосца»:
– Эй, вы! Я знаю, как заставить эту сраную колымагу крутить колесами!
– Рассказывайте, что сделано.
Контр-адмирал Мезенцев не встал из-за стола, не предложил подчиненному присесть. Он холодно смотрел на офицера, явившегося к нему с докладом. Офицер был незнаком заместителю командующего – из новеньких, вероятно. Однако назвать молодым этого человека не смог бы никто.
О его возрасте говорили не только седые виски и обширные залысины, а о его боевом опыте – не только пара нашивок за ранения (одна за легкое, другая за тяжелое). Взгляд – вот что было существенным в этом человеке. Взгляд воина, взгляд человека, видевшего смерть.
Много смертей.
«Офицер-то – боец», – отметил про себя контр-адмирал.
Обычно кадровики «боевых» старались в штат не брать. Как показал опыт, рано или поздно между паркетно-щеголеватыми, франтоватыми штабными офицерами и теми, кто прошел через пот и кровь – внизу, на планетах, – рано или поздно вспыхивали конфликты. Которые чаще всего заканчивается если не кровью (служба собственной безопасности старалась отслеживать такие ситуации), то увольнением кого-либо из «конфликтеров». Неужели кадровики проморгали? Или этот человек стоил того, чтобы рискнуть спокойствием в штабе?
Офицер не стал дожидаться повторного распоряжения, шагнул к огромному настенному экрану, вставил в панель чип, который он вынул из своей папки.
– Поиски ракетоплана Льва Георгиевича результата пока не дали. Согласно имеющейся у нас информации, он, отужинав у великого князя в Новой Ливадии, утром вылетел из его имения. Однако по каким-то причинам господин командующий изменил свой обычный маршрут. Вдобавок, по случайному стечению обстоятельств, ни один из спутников слежения в тот момент над районом полета не проходил.
– Точно по случайному?
– У меня нет оснований думать иначе. Если у вас есть…
– Где именно летел адмирал Прозоров?
– Над морем.
– Над морем? Очень необычный поступок для Льва Георгиевича. Вы уверены, что во флаере был именно он?
– Так точно! Охрана зафиксировала, как он поднимался по трапу.
– Прозоров был один?
– Никак нет, господин заместитель командующего. С ним был пассажир или пассажирка.
– Почему вы об этом сразу не сказали?
– Не считал это обстоятельства заслуживающим вашего внимания.
– Вы обязаны докладывать мне всё! Абсолютно всё! И уже я буду решать, что заслуживает внимания, а что – нет. Вы хорошо меня поняли?
– Так точно, господин заместитель командующего, – ровным голосом ответил офицер. Он не опустил глаз, встретившись с тяжелым взглядом контр-адмирала, а в голосе его не появилось подобострастно-виноватых ноток.
Мезенцеву это понравилось.
«Не то, что наши подхалимы, готовые стелиться при каждом окрике старшего по званию, – подумал он. – Нужно будет к нему присмотреться…»