Чёрная книга Арды (издание 1995 г. в соавторстве)
Шрифт:
– Даже признав справедливость твоей мести, я не пожертвовал бы ради тебя своим народом, - угрюмо усмехнулся Улхард.
– Разве ты - из нашего рода? Почему же я должен платить за тебя своей жизнью и жизнью своих людей?
– Шелудивые псы! Ублюдки! Предатели! Чтоб подохли и вы, и отродья ваши, вы не мужчины, вы бабы, шлюхи, продавшиеся этому уроду! Наденьте юбки, рожайте таких же гаденышей - это вам пристало больше, чем меч! Уггард дрожал от бессильной ярости.
– И ты, - он обернулся к Владыке, оскалив зубы.
– Я ненавижу альвов, но больше - вас! ненавижу всех, всех!
– Каков будет ваш приговор, вожди и старейшины?
– ровно спросил Вала.
– Мы признаем его виновным, Владыка. Его жизнь и смерть - в твоей руке. Да не падет гнев твой на народы наши, - ответил за всех Утрад.
– Я умру с мечом в руках!
– прорычал Уггард; лицо его страшно перекосилось, став похожим на морду Орка.
– Никто не запятнает свой меч твоей кровью, - с усталым презрением сказал Вала.
– Ты, Утрад, сын Хьорна из рода Улдора, и ты, Улхард, сын Дарха из рода Улфаста - повторите клятву ваших предков. Во имя народов своих - клянитесь не преступать границ Хитлум, дабы не навлечь на себя гнев Севера.
– Клянемся, - нестройно ответили вожди.
– За то зло, что причинено было народу моему, сыновья ваши да прибудут сюда. И останутся они в твердыне моей на пять лет. Слово мое да будет порукой тому, что через пять лет они вернутся к своим народам.
– Да будет так, Владыка...
– Вы...
– во взгляде Уггарда было безумие, - вы отдаете ему своих сыновей?! Чтобы он вырвал их сердца, а взамен вложил мертвый камень?!
– Молчи, глупец, - прошелестел голос одного из старейшин.
Вала, казалось, вовсе забыл об Уггарде. Он по-прежнему держал руку на плечах Ахэтт; смотрел куда-то в сторону.
– Властелин, - нарушил молчание светловолосый воин.
– Что мы сделаем с... этими?
– он не называл имен, просто указал рукой.
– Оставить пленниками всех. Кроме него, - слова были холодны и тяжелы.
– Его - повесить. Ахэтт?..
– Я не хочу видеть его.
Вала кивнул.
– Идем, дитя мое.
Бережно повел женщину из зала, на пороге остановился, обернулся к вождям:
– Пусть ваши люди узнают, как это было. Вы - увидите. И помните о клятве. Прощайте.
И затворил за собой дверь, словно отгородив Ахэтт от безумного вопля Уггарда.
МАТЬ. 518 ГОД I ЭПОХИ
– ...И еще, там женщина пришла, сына своего ищет... Говорит, он у нас.
– Пусть войдет.
– Да, Учитель, - воин легко поклонился и вышел.
Пожилая женщина стояла в дверях, робко прижимая к груди узелок. Он улыбнулся уголком губ:
– Здравствуй. Не бойся, входи, садись.
Женщина, похоже, немного успокоилась:
– Скажи, ты здесь начальник, что ли, твоя милость?
– Да вроде того, - в светлых глазах блеснули веселые искорки.
Помолчали немного. Женщина вздохнула.
– Смотрю я на тебя, сынок, - видно, не жалела тебя жизнь. Молодой ведь еще, а волосы белые... Родные-то живы?
По чести сказать, он не ожидал такого поворота разговора. Сказать, кто он такой? Испугается... Нет уж, пусть лучше
остается так.– Живы.
– Тоже, небось, сам ушел сюда?
– Сам.
– И не спросил никого?
Он кивнул.
– Ну совсем как мой младшенький. Старик узнал - долго шумел, все грозился, что не отпустит, а тот уперся - и ни в какую: все равно, мол, уйду. Ну, собрала ему кое-что на дорогу, благословила - вот он и ушел. Письма пишет. Я грамоте-то не обучена - грамотей местный читает, а все неспокойно мне. Он у меня слабенький, с детства все грудью хворал, а упорный! Я ему говорю - ну куда тебе, ведь там воины нужны. Ты вот, сразу видно, воин: и силой, и статью, и ростом... Где тебя зацепило так - в бою, или на охоте?
– В бою, - он опустил голову. Женщина снова вздохнула:
– Да ты не печалься, пройдет. Хочешь, травы тебе разные принесу будешь раны промывать отваром, листья к ране приложишь - до свадьбы заживет... Жена-то есть или невеста?
Он покачал головой: нет.
– Будет еще, сынок. Ты, вижу, умен, смел, а глаза добрые... И красив.
– Красив?
– он усмехнулся.
– Ах, сынок, сынок... Я слишком стара, чтобы врать. Шрамы - знак доблести, а таких, как ты, я никогда не видела. Да неужели ни одна женщина на тебя с любовью не смотрела? Не поверю, сынок, - женщина лукаво улыбнулась.
Он отвернулся - быть может, слишком поспешно.
– Я тебя обидела чем-то, сынок? Ты прости старуху...
– Нет-нет... Я скажу, чтобы позвали твоего сына.
Он распахнул двери:
– Позовите Кори. И пусть поторопится - его ждет мать.
Вернувшись в комнату, он встретил обеспокоенный взгляд:
– Скажи, сынок, а Властелин... он какой?
Он задумчиво потер висок.
– Ну... вроде меня.
Женщина рассмеялась:
– Шутишь, сынок! Он бог, а боги ведь огромны ростом и могучи. Говорят, он один может одолеть целое войско, доспех его сияет ярче солнца, а в руках его огненный меч. Вряд ли мой сын сможет стать его воином...
Он не успел ответить: дверь распахнулась снова, и в комнату вбежал крепкий загорелый юноша лет восемнадцати. Год назад, когда он пришел в Аст Ахэ, он был другим. У него действительно была чахотка, и начался кровавый кашель.
– Матушка!
– вскрикнул юноша, но остановился в смущении, заметив высокую фигуру в черном.
– Ну что же ты? Обними мать.
– Но...
Вала с улыбкой поднес палец к губам.
– Если хотите, я оставлю вас.
– Нет-нет! Мальчик мой, этот человек был так добр ко мне...
Он отвернулся, словно разглядывая книги на полках. За его спиной слышался быстрый говор женщины и смущенный басок юноши. Когда снова взглянул на них, женщина суетливо развязывала узелок; на мгновение запнулась, потом, просительно улыбнувшись, объяснила:
– Я вот принесла... Он у меня с детства сладкое любит...
Юноша залился краской, переведя почти умоляющий взгляд с развязывающих узелок рук матери на лицо Валы: в светлых глазах Властелина Тьмы плясали искорки смеха.
– Хочешь - и ты меду отведай, сынок; здесь-то, наверное, нечасто приходится...