Чёрная книга Арды (издание 1995 г. в соавторстве)
Шрифт:
– Я понял. Подойди.
Мальчик осторожно приблизился к черному трону, остановился, потом начал неуверенно подниматься по ступеням, не отводя взгляда от лица Мелькора. Вала положил руку на плечо Дайолену, помолчал:
– Мне жаль, Дайолен. Я не смогу излечить тебя.
– Я почти не надеялся, Властелин. Ты прости меня. Я не из-за себя. Тетушка моя, золотое сердце, когда мама умерла, взяла меня к себе. А у нее самой - шесть ртов, да я еще... Что ж я, не понимаю? Она мне как-то сказала: "Ходил бы ты по селениям, хоть на хлеб подавали бы за твои песенки, хоть какой-то толк..." В сердцах сказала, не со зла: добрая она женщина, да живется вот тяжело...
– Дайо!
– Властелин?
– снова этот неподвижный взгляд в лицо.
– Останься.
– Зачем я тебе... такой?
– Ты сам не знаешь своей силы. Я помогу тебе, оставайся. У тебя душа крылатая, мальчик.
– Ты... правда хочешь, чтобы я остался?
– У тебя зрячее сердце, Дайо. Ты видишь сам.
– Да... я вижу твои глаза... Я раньше думал: звезды - что это? Какие они? Теперь я знаю...
– Дайолен.
Юноша поднял голову. Под сводами зала гасли последние отзвуки песни.
– Да, Учитель?
– Собирайся в дорогу, Дайо.
Дайолен вздрогнул:
– Ты... ты гонишь меня, Учитель? Тебе не нравятся мои песни?
– лицо его стало растерянным, по-детски беззащитным.
– Твои песни прекрасны, мальчик. Они достойны того, чтобы их слышали многие, не только я. Ведь не можешь ты вечно жить в замке. Да ты и сам об этом думал.
– Я не хочу уходить от тебя, Учитель.
– Не от меня. К людям. Слушай свое сердце.
– Сердце велит мне остаться, Учитель. Я слышал, снова война... Мне неспокойно, Учитель; прости, но... но я боюсь за тебя... Я останусь; я ведь тоже могу защищать тебя, я умею сражаться - на звон оружия...
– Зачем тебе меч, Дайо? Слово и песня тверже стали, острее клинка. Иди. И - вот, возьми эту лютню.
– Но у меня...
– Это мой дар.
Дайолен провел по струнам. Улыбнулся, начал играть одну мелодию, вторую...
– Она... она живая, Учитель!.. Поет... плачет... никогда не слышал такого...
– Я сделал ее для тебя.
– Ты, Учитель?.. Разве я достоин такого дара?
– Твои песни - ее душа. И живой ее могут сделать только твои руки и сердце.
– Она говорит, слышишь? И струны - как лучи звезд... Ох, Учитель, как мне благодарить тебя?
– Не нужно. Храни память. И пусть люди слышат тебя. Не забывай ничего, - голос Мелькора дрогнул.
Дайолен взял руку Учителя в свои. Осторожные прикосновения чутких пальцев почти не причиняли боли.
– Я буду помнить все, что ты говорил. Тебя. Твои глаза. Твои руки. Ты прав, я давно решился. Но мне тяжело уходить. Сердцу больно, словно не встретимся больше.
– Не думай об этом. Прощай.
– ...Ты говорил с ним?
– выспрашивал мальчишка.
– Ты знаешь его? Какой он, расскажи?
– У него глаза - звезды, а руки - чудо и боль. Он крылатый, но в его венце - вся скорбь мира. И голос - как музыка... когда он говорит, хочется просто сидеть у его ног и слушать, слушать...
Дайолен умолк, потом промолвил, отвернувшись:
– Все, хватит, Андар. Иначе я не смогу уйти. Слишком тяжело уходить от него. Как сердце разорвать надвое. Идем. Пора в дорогу.
Они шли на восток - много дней, много месяцев. Голубые горы в туманной
дымке поздней осени встретили их резким ветром, хлещущим по лицу, как мокрое полотнище. Здесь мучительно-остро ощутил Дайолен свою беспомощность и ненужность: он не мог охотиться, не мог даже набрать сучьев для костра. Тем усерднее учился он разводить огонь, готовить пищу, искать целебные травы и съедобные коренья. Когда удавалось отыскать ночлег, надежно защищенный от пронизывающего ветра и злого мокрого снега, Дайолен брал в руки черную лютню, и Андар замирал, иногда в чудовищно неудобной позе, боясь вздохнуть, и слушал...Когда спустились в долину, наступила зима. Дайолен теперь спал мало: мучили тревожные сны, и часто он просыпался от собственного стона...
Андар проснулся от того, что кто-то тряхнул его за плечи. Мальчишка заворчал: "Ну что тебе, что..."
Прямо в лицо ему смотрели темные неподвижные глаза Дайолена.
– Что там?
– отрывисто спросил менестрель.
Андар взглянул и ответил сонно:
– Ну, закат...
Сон как рукой сняло. Какой закат на Севере? Да и ночь ведь...
Но там, за горами, вставало зарево, и небо стекало кровью по черным горным пикам... А потом - словно кто-то клинком рассек живую плоть неба разошлись рваные края низких туч и ослепительно ярко вспыхнула Звезда... Из груди Дайолена вырвался хриплый звук, похожий на стон раненого зверя, и он упал ничком, впиваясь сведенными судорогой пальцами в мерзлую землю...
И потянулись дни - краткие и туманные, а ночи длились бесконечно, и Андар сидел рядом с Дайоленом, не решаясь ни на минуту оставить товарища одного. И, склоняясь к синеватым губам менестреля, слушал бессвязные слова, и глухие рыдания и навязчиво повторяющееся: "Я думал... звезды... какие они?.. Теперь я знаю... Я вижу твои глаза... Твои глаза..."
Он все-таки задремал, наверно. Очнулся, как от удара, от страшного крика, рванулся к Дайолену - и отшатнулся, встретив неподвижный нечеловеческий взгляд.
В ту ночь на землю обрушился звездопад...
Дайолен молчал. Часто брал он в руки черную лютню, и струны стонали и плакали под его пальцами, но он никогда не пел. Они шли на восток, а Дайолен все оглядывался назад - туда, где горела Звезда - так ярко, что и свет солнца не мог затмить ее; туда, где билась Звезда - как задыхающееся, рвущееся в агонии сердце. И свет ее был - свет глаз, которым не сиять уже никогда; и свет ее был - боль, которой нет сильнее...
Прошла странная молчаливая весна, отплакало печальное лето, отпылала огнем и кровью осень... Ранняя зима застала их в лесу, к которому пришли они, миновав неприветливый перевал и переправившись через широкий речной поток на неумело связанном плоту.
– Стойте!
Стройный лучник возник бесшумно, словно из ниоткуда: только что не было никого - и вот, стоит у ствола тысячелетнего дерева, и волосы отливают бледным золотом в лучах неяркого предзимнего солнца.
– Кто вы, откуда и куда держите путь?
Лучник говорил на наречии Синдар со странным непривычным акцентом.
– Кто это?
– тихо спросил Дайолен.
– Не знаю, - так же приглушенно ответил Андар.
– По обличью вроде Эльф... Одежда странная...
– Мы странники, - сказал Дайолен.
– Идем на Восток.
– Ты менестрель?
– лучник заметил лютню.
– Да... Позволите ли нам обогреться? Правда нам нечем отплатить за гостеприимство... разве что песней.
Эльф подумал немного.
– Идите за мной. Я отведу вас к правителю.