Чёрная книга Арды (издание 1995 г. в соавторстве)
Шрифт:
– Я слеп от рождения, правитель.
– Но как же...
– Глаза - я вижу. Больше ничего.
Андар осторожно принял у Эльфа кубок и положил на него руку Дайолена. Менестрель поднялся:
– Пью за тебя, правитель!..
Эльф подошел бесшумно и сел рядом.
– Менестрель.
– Да?..
– Я хотел просить тебя спеть мне.
– О чем ты хочешь услышать?
– Дайолен выглядел задумчивым.
– О заповедных лесах Дориата? О государе Элу Тинголе и его королеве Мелиан? Или о королевне Лютиэнь, прекраснейшей
– Да!
– порывисто ответил Эльф - и тут же вскинул на Дайолена удивленный взгляд.
– Но как ты...
– Ты Синда, и, судя по выговору, из Дориата.
– Ты так хорошо знаешь языки Эльфов? Откуда? Впрочем, нет, потом; пой.
– Хорошо, - у менестреля была странная улыбка.
– Только я буду петь по другому. Не так, как рассказывают у вас.
– Это все равно.
...Только один раз Эльф не смог сдержать тяжелого вздоха.
– Странная... песня...
Теперь Дайолен смотрел ему в лицо - очень серьезно и печально.
– Откуда вы там, на Севере, знаете это?
– Но ведь они пришли именно к нам, - так же серьезно ответил менестрель.
– Я не думал, что ты дослушаешь до конца.
– Теперь уже все равно. Кто тебе это рассказал?
Дайолен не ответил.
– Я хотел бы спеть тебе еще одну песню - и, не дожидаясь согласия, запел.
Из сумрака Севера вновь в колдовские леса
Вернулась твоя звезда, о Даэрон.
В вечерней тени звенят соловьев голоса
Умолкла твоя весна, о Даэрон...
Цветы и звезды в венок вплетай,
Как сердце, бьется пламя свечей...
Прощай, любовь моя, прощай,
О Лютиэнь Тинувиэль...
Как под ноги - сердце, ты песню
бросаешь свою
Последнюю песню, о Даэрон.
Легенды слагают о птицах, что лишь перед
смертью поют
Но смерть не излечит тебя, о Даэрон.
Полынью песню в венок вплетай
Горчит на губах золотистый хмель
Прощай, любовь моя, прощай,
О Лютиэнь Тинувиэль.
Зачем тебе пить эту чашу до дна?
Вино золотое горчит, как вина,
Шуршат, как осенние листья слова,
И сломана флейта - но песня жива.
Прощай, любовь моя, прощай,
О Лютиэнь Тинувиэль.
Зачем тебе пить эту чашу до дна?
Два озера боли на бледном лице,
А звезды - как камни в Железном Венце,
И память не смоет морская волна
И в темных одеждах - как скорбная тень
Один лишь венка из цветов не надел...
Прощай, любовь моя, прощай,
О Лютиэнь Тинувиэль.
И в светлой земле, что не ведает зла,
Истает ли тень, что на сердце легла?
Исчезнет ли боль, что - как в сердце игла...
Прощай, любовь моя, прощай,
О Лютиэнь Тинувиэль...
И жжет предвиденье, как яд:
Тебе - уйти на путь Людей
Но пусть еще - последний взгляд...
Поет безумный менестрель:
Прощай, моя звезда-печаль,
Прощай, любовь моя, прощай,
О Лютиэнь
Тинувиэль...– Прости, Даэрон.
– Как ты узнал?..
– Слушал и слышал.
– Нет, не это... Сейчас - как?
– Глаза. А еще - когда ты слушал. Ты споешь?
– Я не пел... с тех пор. Откуда ты узнал о флейте?
Дайолен пожал плечами:
– Не знаю... Мне так показалось.
– Хочешь знать, как это было?
– ...Ты споешь еще, Даэрон?
Менестрель поднял взгляд на короля. Он один здесь был в темных одеждах - ни одного драгоценного камня, ни даже тонкой нити серебра.
– Нет, король, - ответ прозвучал твердо, почти жестко. Он стоял очень прямо, стиснув флейту в побелевших руках, - я больше не стану петь.
Он не сказал - никогда, но это было больше, чем отказ, и все почувствовали это.
– Кто возьмет флейту мою?
Даэрон почти надменно оглядел собравшихся. Никто не шелохнулся.
– Ну что ж, да будет так.
Резко хрустнуло ломающееся дерево.
– Я больше не стану петь, король.
Он коротко поклонился - почти кивнул - Элу и Мелиан и низко склонил голову перед Лютиэнь. Ей показалось - он что-то еще хотел сказать ей, но промолчал и стремительно вышел...
"Прощай, любовь моя, прощай, о Лютиэнь Тинувиэль..."
– И - ни одной песни, ни одной мелодии?
– Мне не сделать новой флейты. А взять чужую не могу. Руки болят.
– Ты можешь не петь?
Лицо Даэрона дернулось.
– Нет...
– почти шепотом ответил он.
Дайолен решился внезапно:
– Возьми лютню. Я покажу.
– Прощай, Даэрон.
– Прощай, Дайолен. Я хотел спеть тебе на прощание.
– Я буду благодарен тебе.
– В последний раз - позволь сыграть на твоей лютне...
...Песня была похожа на печальный осенний дождь; и нездешней тоской звучало:
Чаша моя пуста
Некому вновь наполнить ее.
Чаша моя пуста...
– Благодарю. Прощай, Даэрон.
– Прощай, Дайолен. Мы должны были стать врагами, но, видно, и врагов равняют потери...
– Разве враждуют менестрели? Разве не все мы равны перед Пламенем и Словом?
– Должно быть, ты прав...
– Менестрель...
– Да, правитель?
– Прости, если мои слова причинят тебе боль... Я все пытаюсь понять... Я могу представить, как это - не видеть... Но ты... Ведь ты всегда смотришь в глаза...
– Я понял тебя. Так и было - я увидел глаза. Его глаза...
– Дайолен замолчал, стиснув руки. Потом продолжил:
– Глаза Учителя. Вот с тех пор... А он говорил, что ничем не сможет помочь... а я вижу... и Звезду... вижу...
– Скажи, менестрель, как его имя?
Дайолен поднял на правителя взгляд, и тот вдруг тихо вскрикнул:
– Не надо, молчи! Мне кажется, я догадался... я понял...
– Та вещь, что ты давал мне, сделана им. Давно.
– Так значит, моя мать была...