Чёрная книга Арды (издание 1995 г. в соавторстве)

На этот раз он умолк окончательно.

– Проведи меня в библиотеку, - попросила Элхэ.

Балрог кивнул.

Едва увидев того, что - в расшитых золотом черных одеждах - стоял у стола, она почувствовала, как по спине пробежал неприятный холодок. Понять причину этого она не могла, потому всегда упрекала себя за смутную неприязнь к Майя Курумо.

Майя Курумо. Но ведь Гортхауэр - просто Гортхауэр, хотя - тоже Майя, а вспоминаешь об этом мимолетно, когда видишь, что даже раскаленный металл не причиняет его рукам вреда...

– Что ты здесь делаешь?

Вопрос, хоть и заданный голосом мягким, почти ласковым, заставил ее смешаться; она беспомощно пролепетала:

– Я?.. Я в гостях... у Учителя...

– Зачем?

Она с трудом справилась с собой:

– Просто... Ничего особенного. А что ты читаешь?

Майя снисходительно улыбнулся:

– Тебе еще рано, девочка. Ты ничего не поймешь.

Голос Элхэ дрогнул от обиды; никто и никогда еще не говорил с ней так:

– Я избрала Путь. Уже три зимы минуло; ты забыл?..

Снова равнодушно-снисходительная улыбка:

– Не могу же я помнить всех.

Она порывисто шагнула к дверям, но вдруг испугалась, что обидела этим Майя.

– Я ранила тебя? Я не хотела, правда...

Майя удивленно приподнял брови и, снова принявшись за книгу, бросил:

– Вовсе нет.

Только выйдя из библиотеки она почувствовала, что дрожит, словно от холода. Страх. Не страх опасности, а что-то неопределенное, душно-липкое, похожее на щупальца серого тумана... а это откуда? Кажется, Учитель что-то говорил... или нет?

"Учитель. Тысячу раз произносишь про себя его имя - это имя, единственное, и никогда вслух. Не смеешь. Тысячу раз - безумные слова, и никогда не скажешь их. Лучше не думать об этом. И - ни о чем другом. Скорее бы ты вернулся, Учитель. Учитель".

По этому замку можно просто бродить часами. Просто ходить и смотреть, вслушиваясь в еле слышную музыку, стараясь унять непокой ожидания.

Она поднялась на верхнюю площадку одной из башен, словно кто-то звал ее сюда...

...Он медленно сложил за спиной огромные крылья, все еще наполненный счастливым чувством полета, летящего в лицо звездного ветра и свободы. И услышал тихий изумленный вздох. Девочка протянула руку и, затаив дыхание, словно боясь, что чудо исчезнет, коснулась черного крыла. Тихонько счастливо рассмеялась, подняв глаза:

– Учитель... у тебя звезды в волосах, смотри!

Он поднял было руку, чтобы стряхнуть снежинки, но передумал.

– Пойдем. Так ты никогда не поправишься - без плаща на ветру...

"Это как сон. Или сказка. Но сны и сказки длятся недолго и быстро забываются... Это - когда сказки счастливые. А моя видно - горше полыни. Или ты - чувствуешь это, поэтому дал мне такое имя... Все это закончится. Все это скоро закончится. Ненавижу себя, лучше бы мне не родиться Видящей... И если бы знала, что произойдет... Чувствовать - но не знать, не предупредить... Я увижу - но тогда будет поздно".

– ...Ты искусен в сложении песен, Менестрель; почему бы тебе не сложить балладу о нашем господине?

– Но зачем, Курумо? Он никогда не говорил, что хочет этого...

– И не скажет никогда. Конечно же хочет! Разве есть кто-то, кто более достоин восхваления, нежели он? Ведь он - Владыка Арды, Повелитель Мира, и все, что есть живого в Арде, все, что есть плоть Мира, повинуется ему... Это будет лучшей твоей песнью, Менестрель!

– Но Учитель никогда не говорил, что ему нужно такое...

– Поверь мне, я знаю. Подумай - он один противостоит всем Валар! И самым могучим и сильным нужна поддержка. Неужели ты не хочешь доставить нашему господину радость? Уверяю тебя, он будет доволен...

– Я не знаю... я попробую... Может быть ты прав, Курумо...

– ...Как я слаб, Учитель... Ничего я еще не умею...

– О чем ты, Гэлрэн?

– Я хочу сложить балладу в твою честь, и вот - не сумел...

– Зачем, ученик?

– Я думал порадовать тебя...

– Мне не доставляют радости восхваления. И ты знаешь это. Кто подсказал тебе эту мысль?

– Курумо, Учитель...

– Курумо, - задумчиво повторил Мелькор; потом поднял глаза на ученика и улыбнулся.
– Теперь ты знаешь, что сердцу невозможно приказать петь.

– Да, Учитель... я понимаю...

– Иди, ученик. И пусть придет ко мне Курумо.

– Почему ты решил, что мне нужно такое?

– О Великий! Кто же достоин восхвалений, если не ты? В Валиноре денно и нощно возносят хвалу Манве - разве ты не более заслужил это? О деяниях твоих должно слагать песни... Ведь я же знаю - это придаст тебе силы для новых великих подвигов... Вся Арда будет славить тебя, Владыка!

– Ну и сложил бы песню сам, - насмешливо сказал Мелькор, - у тебя ведь тоже хороший голос!

– Но, господин мой, - с достоинством ответил Курумо, - песни - дело менестрелей; они - как птицы: поют, ибо такова их природа. Мое же назначение в другом.

– Это верно. С такими крыльями взлететь тяжело, - усмехнулся Вала. Курумо остался невозмутимым:

– Я предпочитаю твердо стоять на земле, - ответил он, с удовольствием оглядывая свои черные одежды, богато расшитые золотом и бриллиантами.

– Ладно, оставим это, - Мелькор посерьезнел.
– Ответь мне, разве я просил, чтобы кто бы то ни было слагал песни в мою честь?

– Нет, о Великий; но думаю я, что не мог измыслить ничего противного твоей воле. Ведь я - твое создание, и все мысли и деяния мои имеют начало в тебе...

Мелькор тяжело задумался. Курумо в молчании ждал его ответа.

– Иди, - не поднимая глаз на Курумо, молвил, наконец, Вала.

И с поклоном удалился Курумо, исполненный сознания собственного достоинства и правоты.

"Может в глубине души я действительно жажду восхвалений - и просто боюсь признаться себе в этом? Нет... Или - да? Ведь он действительно мое творение, хотя я и думал создать существ иных, чем я... Может быть то, что таится во мне, вошло в него и внушило ему эти мысли? Может быть... Тогда, чтобы одолеть в себе это, я должен объяснить ему, научить его... Видно, плохой я учитель, если он продолжает думать так... Моя вина".

– Курумо!..

Он сидит в резном черном кресле: высокий стройный человек в черных одеждах; плащ небрежно брошен на спинку кресла, рубашка распахнута на груди: жаркий день выдался сегодня в кузне, но тело его не знает усталости. Мерцающий свет озаряет его лицо. Удивительно красивое лицо. Высокий лоб; взлетающие легким изломом брови; в тени длинных прямых ресниц - глаза, светлые и ясные, как звезды; тонкий нос с легкой горбинкой, чуть впалые щеки, твердо и красиво очерченный рот, волевой подбородок... Он улыбается ласково и мечтательно: завтра новый день, наполненный радостью творения и познания, словно чаша до краев - искрящимся золотым вином. Они даже не догадываются, сколь многому он, их Учитель, учится у них, и сам он, по сути, лишь один из них, познающий тайны Эа... А вечером придут дети и попросят снова рассказать сказку... Что же он расскажет им?