Черная папка. Илюха. Давным давно была война…

– А Ввы к кому, ттоварищ подполковник? – поинтересовался капитан.

«Въедливый, проверяет,» - ухмыльнулся про себя Илья.

– К заместителю коменданта, генерал – майору Травникову, знаете такого? – улыбнулся Свиридов.

– Ппонял, товарищ подполковник. Ккараваев, проводи к ккомендатуре.

Пока шли к комендатуре в сопровождении ефрейтора Караваева Илья крутил головой - смотрел по сторонам. Город уже прибрали от мусора, но разрушений хватало.

– Красиво…

– Красиво… А сколько наших погибло за это красиво!? Много… До сих пор находим и хороним… Даже разрешили хоронить не на кладбищах, а в парках и скверах – эпидемии боялись. Местные своих и немцев хоронили. А еще, когда мы вошли, товарищ лейтенант, горело почти все… немцы, как поняли, что им «кирдык», стали обстреливать термитными снарядами центр города, старые здания города. Они подожгли этот, как его, парламент, еще эту - ратушу, дворец этого, мать их, Франца-Иосифа - во, ёперу и даже храм их святого… не помню, как его. Как фрицев добили, стали тушить. Местные на помощь сами пришли. Сейчас австрияки очищают от мусора улицы и площади и разбирают баррикады. – рассказывал ефрейтор Караваев. – А бои были тяжелые… за 10 дней, сколько тысяч наших полегло, чтоб эта красота уцелела, будь она неладна? Капитана Борисова так контузило, что до сих пор аукается… Вот, вот и пришли – вот в этих хоромах и комендатура. Тут и союзники наши еще …

– Спасибо, ефрейтор! – поблагодарил Свиридов.

– Счастливо оставаться! – поправил автомат ефрейтор и пошел догонять свой патруль.

Илья ждал, пока подполковник Свиридов получит задание.

– Ну что, лейтенант Фролов, не смотреть нам красоты Вены, ждет нас дорога в город Грац.

– Грац так Грац… - не удивился Илья.

Вышли из дворца, где расположилась объединенная комендатура, спустились по лестнице. На встречу им, «в ногу», шли четверо мальчишек - воспитанников в советской военной форме. Илья, увидев мальчишек, посмурнел и потупил глаза. Они обещали друг другу дойти до Берлина, только Сережку он сам убил, а вот Никита … Сколько ни спрашивал Илья про Никиту в Берлине, никто ему не мог ничего рассказать – подсказать. Только он дошел…

А один из мальчишек, второй слева, вдруг сбился с шага, остановился и смотрел на Илью широко распахнутыми глазами.

– Колька, ты чего? Привидение увидел? – спросил один из его товарищей.

А Колька сорвался с места:

– Илья!!! – подбежал к лейтенанту и, нарушая субординацию и все правила, вцепился в него руками.

Илюха удивленно поднял глаза, немного как бы отстранился, но мальчишка держал лейтенанта, как клещ.

– Юноша, в чем дело? – первым пришел в себя Свиридов.

– Товарищ подполковник! Это же Илья! Он меня спас!

Свиридов посмотрел на ничего не непонимающего Илью, на радостного мальчишку.

– Лейтенант Фролов, и как Вы спасли этого юношу?

К офицерам подошли удивленные товарищи мальчишки, им тоже было непонятно такое поведение друга.

– Прости, хоть убей, не помню я тебя, чес слово не помню!

– Ну как же! Ты же меня спас! Я в партизанском госпитале лежал, не двигался - жить не хотел...

– Постой – постой – постой! Меня просили поговорить с мальчиком, который попал в гестапо, которого спасли, но он перестал двигаться…

– Да, это я…

– Да тебя не узнать! Честно - не узнал! Подрос, возмужал, крепкий стал парень, а там – то был доходяга… - не стал кривить и врать Илья. Вот теперь он крепко обнял Колю. – Только, чем я спас? Я только поговорил, вот и все…

Подполковник Свиридов смотрел на Илью и удивлялся. Вроде бы многое знает о своем юном лейтенанте, но с каждым разом узнает все больше и больше. И узнает, в основном, хорошее.

– Вот… Ты… То есть Вы говорили, что встретимся в Берлине, а встретились в Вене! – светился от счастья Колька.
– Ребята, помните я вам рассказывал о партизане, который три раза попадал к фрицам в лапы и остался жив, как он меня жить заставил? Вот он!!! А вы говорили, что вру! Не врал я!

А мальчишки просто не верили, что перед ними тот самый легендарный герой, о котором рассказывал Колька, их смущало, что на гимнастерке у героя не было ни одной награды, ни нашивок за ранения. А точно это тот самый герой?

– Колька, нам пора. Нас уже ищут, наверное… - начал один из мальчишек. – Товарищ полковник, разрешите идти?

– Идите! – дал добро подполковник Свиридов.

Мальчишки двинулись дальше, шагая в ногу, только Колька, улыбаясь, все время оборачивался, сбивался с шага, а один раз, видя, что офицеры смотрят на них, перед тем, как скрыться за поворотом, помахал на прощание рукой.

– Ну, и что я еще о тебе не знаю? – поинтересовался Свиридов.

– Да многого, товарищ подполковник, - то ли шутя, то ли серьезно ответил Илья.

В Граце группе Свиридова пришлось работать с «красновцами» и «власовцами». Англичане, из своей зоны оккупации в Австрии, начали выдавать СССР красновцев, власовцев и других предателей и лиц к ним приравненным. Англичане выдали советскому командованию около 44 тысяч, в том числе 16 генералов и почти полторы тысячи офицеров. Генералы Краснов, Шкуро, Васильев, Тарасенко, Воронин, Есаулов оказались в этом городке. Не все хотели отвечать за свои преступления: около тысячи были убиты англичанами при сопротивлении.

Генералами, понятно, занимались большие чины, а вот с солдатами и младшими офицерами работал Илья.

Разные среди них попадались люди: и те, кто ненавидел Советскую Власть всеми фибрами души, и те, кто запутался, и те, кто «сломался». Кто-то уже смирился, что его ждет расстрел, кто-то надеялся на лучшее, кто-то решил, напоследок, позлить «краснопузых».

– Да стрельнули бы вы меня уже… сколько можно жилы тянуть? Мы же для вас все – предатели, а предателей к стенке… - просил, сидящий с другой стороны стола, уставший от ожидания своей участи, один из власовцев.

– А с чего это мы должны стрелять? – работал Илья.

– Как с чего? В газете писали, что в газете «Правда» было написано, что Сталин сказал, что «У нас нет военнопленных, есть только предатели и изменники Родины».

– А, вот оно что… в газете писали, что в другой газете писали, что Сталин сказал, что… Не много ли что? – спросил Илья. – Вот в этой газетке писали?

Илья положил перед допрашиваемым газету «Заря» №67 от 20 августа 1944 года, что печаталась власовцами в Берлине:

– Вот, читайте!

"У нас нет военнопленных, есть только изменники Родины" – так определил Сталин свое отношение к попадающим в германский плен красноармейцам…

– Вот, раз предатель, то расстрел… - вздохнул власовец.

– Как Вы думаете, а сколько раз я был в плену и сколько раз меня расстреливали? – выдал Илья.

Власовец посмотрел исподлобья на мальчишку – лейтенанта:

– Да Вы, гражданин лейтенант, думаю, и на фронте- то не были…

– Плохо думаете… четыре раза я попадал к фрицам. Как видите – не расстреляли, даже учиться в училище отправили, офицером стал. – Лейтенант повернулся к стенографисту. – Это записывать не надо.

– Не верю… не верю!!! Это Вы специально говорите!

У сержанта – стенографиста округлились глаза – лейтенант стал раздеваться, скинул гимнастерку и нательную рубаху… А после этого «отвисла челюсть» - торс юного лейтенанта был весь в шрамах, особенно на спине.

Вытянувшееся лицо власовца тоже говорило, что того проняло.

– Кто это Вас так…- задал глупый вопрос арестованный.

– Догадайтесь с трех раз… В этой газетенке написали бы, что злые НКВДшники постарались… Не они. Фрицы допрашивали… Да не в этом дело! Дело в том, что с солдата спроса меньше, а я тогда был солдатом. Был бы я офицером, послали бы в штрафбат или штурмовой батальон, смыл бы кровью позор. Только я не мог быть офицером… Да и сейчас… Не в офицерах дело! А солдат, что? Воюет, пока силы есть и патроны… 19 из 20 солдат, после проверки, возвращались в части, если не запятнали себя зверствами или не стали шпионами. Да и Вам сейчас, если в зверствах не участвовали, только срок светит…