Черная Пасть

8

...Воскресенье выдалось на редкость колготным и событийным. Немноголюдное, но шумное застолье, зачинщиком и вдохновителем которого был дебютант в науке

Игорь Завидный, расплескалось через край и едва не вылилось в большую ссору. А потом как будто прорвало невидимую запруду времени и хлынуло одно за другим: авария насосной установки, утопленник... Подхваченные вихрем событий участники недавнего пикника разбрелись в разные стороны, а потом вновь собрались около конторы, чтобы ехать в бухту, к месту аварии. Не было лишь Сергея и Нины.

Сергей задержался в больнице. Вместе с Ниной он помогал нести Мурада в палату, потом увязался за врачом и не сразу сообразил, что он не помогает, а мешает и что он больше нужен в другом месте. Нина в накинутом на плечи халате, с каким-то отчужденным взглядом сидела около Мурада. Медики, понимая, что ее помощь также уже не нужна, молча согласились на ее присутствие около пострадавшего. Мурад начал было уже разговаривать и узнавать людей, но вдруг ему стало хуже.

Спохватившись, что она отстала от друзей, Нина выбежала из палаты во двор.

– Ты уходишь, Сережа?
– догнала и остановила она Брагина на аллейке кружевных туек и поблекших акаций с вялыми, словно опущенными в кипяток, листочками.

– Без меня тут обойдетесь, - Сергей остановился, поправил Нине накинутый на плечи халат, вздохнул.
– И ехать надо и до Ковус-ага нужно дозвониться.

– Я позвоню,- ответила Нина.
– А ты сделай другое.

– Что именно?

– Скажи, только не забудь: пусть Игорь не ждет меня вечером...

– Что вечером?
– не сразу дошло до Брагина.

– Не приду.

– А-а, значит, ты ему обещала?..
– с запозданием спохватился он.

– Обещала. Но ты не думай, Сережа!..

– А зачем, пусть Завидный думает.

Нетвердой походкой, кутаясь в халат, Нина пошла вдоль аллейки к больничному оконцу с марлевой занавеской. Сергей постоял и побрел к конторе.

Каким-то чудом успевший в этой крутоверти все же переодеться, Семен Семенович Метанов в парусиновой фуражке, серой блузе со сборками на пояснице и легких прюнелевых полусапожках нервно ходил около газетной витрины, за которой стояла автомашина, и просил шофера сигналить. Небритый, с помятым припухшим лицом водитель Ораз, поднятый по "тревоге", неохотно нажимал на кнопку клаксона.

– Лучше я сбегаю, чем аккумулятор сажать, - ворчал Ораз.
– Когда директора нет, то каждый себя ханом считает.

– Происшествие, Ораз!
– в который раз говорил Метанов.
– Отгул получишь.

– Диабет получу, Семен Семенович, от ваших сладких слов!
– ответил шофер. Унять Ораза было трудно.
– Всю ночь около печи с вашим Завидным торчал.

У Метанова мигом слетело с лица скучающее выражение.

– Ночью на установку ездили?
– спросил он с живейшим интересом.

– Ну да! Про эту шарманку слушать тошно! Деньги в трубу пускаем. Видно, тупую технику берем... А тупой ножик - руку режет!

Подъехал на мотоцикле начальник насосной Ягмур Борджаков.

– У тебя, Ораз, весьма глубокие познания, - покровительственно сказал Метанов.
– На опытную установку пойдешь? Похлопочу.

На водителя эти слова подействовали освежающе, и он заулыбался.

– Сладчайший Семен Семенович, обо мне не беспокойтесь. Я свое в жизни найду. Когда верблюд хочет есть, он протягивает шею!..

Метанов пожал плечами и подошел к Борджакову. Около конторы, окруженной кустами серебристого лоха, как-то неожиданно и тихо появился Сергей Брагин.

– Прелестно!
– воскликнул Метанов.
– Я уверен, что Игорь Маркович не заставит себя ждать. Присядемте перед дорожкой.

Сделав вид, что не ладятся часы, Борджаков потряс ими перед ухом и поморщился.

– Можем одни ехать, Ягмур, - сразу же понял его Брагин. Он быстро уселся в остроносую люльку-торпеду мотоциклета и, прикрыв колени шторой, сказал Метанову: - Ищите нас у проруби, если не в самой полынье. Пусть Завидный догоняет!..

– Прилично ли гостя опережать?
– Метанова смутила поспешность Сергея.
– Задержка не по нашей вине,

Сергей Денисович. Утопленник!.. Я советую вместе ехать в бухту, чтобы потом без кривотолков. Вы же знаете, что есть условия для подобного вируса, - Метанов скорбно поджал губы.
– У нас весьма благодатная питательная среда... Настоящий агар-агар для бацилл сплетен и подсиживания. Шофер вон что про печь плетет! Не от вас ли перенял?

– Возможно! У меня голос громкий. Мать с детства горланом прозвала.

– Я это к слову, Сергей Денисович. Всякий, кто сведущ в вопросах субординации...

Впрочем, этих слов Брагин уже не слышал. Стараясь не высовываться и прячась под слюдяным козырьком, Сергей будто слился с мотоциклом, который сразу же взял разбег по бетонированной дороге и, минуя окраину, уносился в смутновато чадную озерную даль.

...Ехали от моря на северо-восток, к огнедышащему Каракумскому безбрежью. В этой полустепной провинции, между морем и пустыней, находилось основное хозяйство химкомбината. Разбросанный по берегу рабочий поселок за водокачкой почти незаметно и спокойно переходил в степной аул с приземистыми мазанками, войлочными кибитками, около которых виднелись дымные мангалы и на ветерке газык-приколы для коз и верблюдов. Кое-где громоздились коровьи загоны со стожками почерневшего сена на плоских крышах. Живописный и гостеприимный аул был для жителей Бекдуза как бы подсобным хозяйством, в котором обретались исконные жители этих заповедных мест: степняки-казахи, выходцы из Мангышлака, и каспийские туркмены, родовитые таймунщики и рыбаки. Многие бекдузцы имели квартиры в поселке и юрты в ауле. Дачные угодья никого не стесняли, а молочный скот был просто необходим. Верблюжий чал и кумыс в этих трудных местах были самыми целительными напитками, спасали, особенно детей, от многих болезней и недугов.

Упругие жилки узкоколейной дороги от морского причала сначала тянулись в рабочий городок, пройдя вдоль его улиц, они шли к пескам, рассекали надвое аул и вплетались в "узел" энергетики и транспорта Омар-Ата. Здесь была электростанция, вагонный парк, ремонтные мастерские. Отсюда рельсы узкоколейки и провода тянулись по барханистым, а кое-где и по гористым увалам: налево - в порт, направо - к соляным промысловым озерам, почти до самой бухты Куркуль, и рапозаборных насосных установок. Разъезженная шоссейка тяготела к железнодорожной ветке, вместе с ней по насыпи бойко вырывалась из Бекдуза, но дальше отклонялась на солончаковый выгон. От развилки более устойчивая колея бежала на аэродром, а вторая, разбитая и многоходовая, - мимо производственной площадки уползала к белесым буграм, за которыми скрывались озерные сульфатные прииски.

Мотоцикл несся по ленте солончаковой низины. На аэродроме кроме полосатого колпака с пойманным ветром и небольшого домика с радиомачтой не было никаких дорожных ориентиров. Посадочная площадка, раскинувшись по такыру от моря до лучистых бугров, казалась очень обширной. К одинокому, брюхатому "антону" неслась почтовая машина, а в противоположную сторону от самолета вприпрыжку убегала голенастая, одногорбая верблюдица. За ней увязался беленький верблюжонок на тонких, негнущихся ножках. Вдруг верблюжонок остановился около огромной и воркующей птицы из фанеры, поднял голову и принялся прыгать на одном месте. Мать тоже остановилась, с возмущением помахала хвостом и пошла назад, к глупышу, как будто знала людскую пословицу: большому верблюду положено ходить за маленьким...