Черная Пустошь

— Ресурсодобывающие, метаболические, управляющие и, наконец, колонии нанороботов, способных производить элементарные частицы для четырех предыдущих видов.

— И на какой стадии находились разработки к моменту Катастрофы?

— На разных. Ресурсодобывающие колонии оказались наиболее простыми. Наниты внедрялись в грунт и абсорбировали частицы металлов, постепенно умножаясь в числе, как бы «прорастая» к поверхности, где их подбирали перерабатывающие механизмы. Они успешно прошли испытания, и их штаммы были законсервированы в хранилищах Академгородка. Наибольшую сложность представляли метаболические агломерации нанороботов. По замыслу, каждому из астронавтов предстояли инъекции наномашинных комплексов. Обращаясь в крови человека, микрочастицы должны были принимать участие в биохимических процессах, стать симбионтами, получая энергию от организма, а в обмен поддерживать жизнь астронавта, бороться с экзовирусами, нивелировать агрессивные воздействия окружающей среды, уничтожать очаги известных науке заболеваний.

— И как далеко вы успели продвинуться в их разработке?

Сафронов неожиданно пожал плечами.

— У меня нет полной информации по всем штаммам. Наша группа занималась несколькими проектами одновременно. Лично я участвовал в разработке универсальных нанитов, которые являются первоосновой любого микромашинного комплекса, вне зависимости от его будущей специализации.

Апостол недобро взглянул на Сафронова.

— Как же ты в таком случае сумел разработать метаболическую колонию, действуя в одиночку, на кустарном оборудовании?

Майор невесело усмехнулся:

— Жизнь заставила. Вернее, болезнь. По большому счету для создания специализированного микромашинного комплекса необходимо лишь определенное количество элементарных нанитов и устройство, при помощи которого колония программируется на определенную функцию.

— Ладно. Допустим. — Апостол напряженно размышлял над полученной информацией. — А как предполагалось создавать эти самые элементарные микрочастицы?

— В лабораториях?

— Нет. В идеале. В условиях другого мира, как ты сам выразился.

— Мы внесли некоторые изменения в схему организации ресурсодобывающих колоний, внедрили в них модули копирования, которые, используя добытые металлы, должны были воспроизводить элементарных нанороботов, упаковывая их…

— В оболочку н-капсул? — скептически хмыкнул Апостол. — Извини, Сафронов, ты действительно складно все рассказываешь, но не могли ваши наномашины эволюционировать в технос Пятизонья?!

— Почему не могли?

— Вы довели хотя бы один тип нанитов до стадии полной готовности к применению?

— Нет. Все остановила Катастрофа.

— Вот видишь. А командор Хантер, к примеру, был инфицирован скоргами в первую ночь после образования Пятизонья!

— У нас имелись опытные образцы! — запальчиво возразил Сафронов. — Мы называли их «штаммами колоний». Разные модификации, различной степени готовности и успешности! Их всех объединял лишь один непременный признак — функция самоподдержания, она программировалась в каждую элементарную частицу! — Сафронов упорно отстаивал свою точку зрения. — Поймите же, наконец, мы готовили микромашины к работе в условиях иного мира! Решая технические задачи, мы не исключали наихудшего сценария, например аварии комического корабля при посадке, когда техника повреждена, а экипаж находится в специальных камерах поддержания жизни. В такой ситуации главной, объединяющей задачей для всех микромашинных комплексов было бы сохранение функциональности, затем — восстановление и даже преумножение своей численности, чтобы впоследствии они могли бы приступить к ремонту космического корабля и находящейся на борту техники! — Сафронов попытался жестикулировать, но резкая боль пронзила руку, и он снова привалился к стене. — Я исследовал множество н-капсул. Содержащиеся в них колонии скоргов сочетают в себе фрагменты сотен различных наномашинных комплексов! Виной всему — первая пульсация. Она перемешала наниты, законсервированные в хранилищах Академгородка, создала новые, с первого взгляда абсолютно бессмысленные и нежизнеспособные сочетания микророботов…

— Вот видишь. Сам сказал — нежизнеспособные. — Апостол упорно не желал верить, что все беды, с которыми ему приходилось сталкиваться за годы жизни в отчужденных пространствах, связаны с достижениями высочайших технологий нашей собственной цивилизации. Скорги из полумистических, враждебных, непостижимых созданий стремительно превращались в нечто опасное, но вполне объяснимое…

— Произошла техническая мутация! — повысив голос, огрызнулся Сафронов. — Некоторые из синтезированных пульсацией колоний все же оказались функциональными! Откуда мне знать, какое количество различных штаммов наномашин содержали хранилища Академгородка?! Работы шли непрерывно на протяжении последних пятнадцати лет! Реально там могли храниться миллиарды различных, уже запрограммированных колоний — плоды успешных и неудачных экспериментов, законсервированные либо для истории, либо «до лучших времен», когда новые технологии позволили бы вернуться к их доработке! И все это было перемешано между собой, выброшено в иное пространство, где у большинства нанитов активировалась функция самоподдержания!

— И со следующей пульсацией они вернулись? Уже сформировав устойчивые сообщества, готовые захватывать носители, эволюционировать, паразитировать на людях, превращая их в сталтехов, создавая из сгоревших, изувеченных машин технических монстров?! — недоверчиво проговорил Апостол.

— Да, — упрямо настаивал Сафронов. — Я понятия не имею, что представляет собой ваш таинственный Узел, могу лишь предположить, что свойства времени там иные! Нравится это кому-то или нет, но скорги — детище нашей цивилизации! Тому есть доказательства! Создавая метаболическую колонию, я использовал в качестве рабочего материала только н-капсулы, купленные на черных рынках! Мне удалось выделить из них достаточное количество «чистых» нанитов! А наличие у сталкеров таких приборов, как излучатель и кодировщик, разве ничего не доказывает?! Используя эти устройства, мастера-мнемотехники успешно воздействуют на скоргов, ограничивая их самовоспроизводство и программируя на выполнение определенных функций! Если бы технос имел внеземное происхождение, то созданные на Земле устройства никак не влияли бы на него или воздействовали бы неадекватно!

— А ты не думал, что устройства, используемые мнемотехниками, были занесены на нашу планету так же, как и колонии скоргов, при первой пульсации Узла? — мрачно спросил Аскет.

— Нет, — отрезал Сафронов. — Эти приборы мне отлично знакомы! Я работал с ними еще в Академгородке!…

Апостол и Аскет переглянулись.

Оба попытались, но не смогли мысленно опровергнуть последние утверждения Сафронова, а он лишь подлил масла в огонь:

— Я понимаю: мои слова ничего не стоят без исходных штаммов микромашин, необходимых в качестве эталона, для сравнения! Но можно попытаться их отыскать! Не верю, что все хранилища Академгородка разрушены…

«Не верит он…» — Апостол встал.

— Саид, что у тебя? — спросил адепт, стараясь не показать, сколь сильно его замешательство и потрясение. Сафронова надо вытаскивать отсюда. Живым. Без вариантов.

— Еще несколько минут, — ответил Саид.

— Они сами смогут идти?

— Еще не знаю. Надеюсь, что смогут.

— У меня есть стимуляторы! — Сафронов потянулся к кейсу. — Мера временная, но эффективная.

— Давай. — Апостол замер, прислушиваясь к отзвукам постепенно стихающего боя. — Сейчас все средства хороши, лишь бы прорваться к тамбуру, — добавил он.

Глава 7

Пустошь. Тамбур

— Райбен, ты куда! Назад, скотина!

Отсвет микропульсации, сопровождавшей переход боевых групп Ковчега в пространство Пустоши, мгновенно потонул в зловещем пламени настоящей битвы, кипевшей в границах тамбура.

Титановая Лоза действовала стремительно. Первые мгновения после перехода из одного пространства в другое особенно тяжелы, тело отказывается слушаться, разум рвет неистовая боль, но в этот раз все происходило иначе: полыхающий вокруг бой, мгновенное осознание, что все они угодили в самое пекло какой-то схватки, заставили двигаться, мыслить, невзирая на адские постэффекты мгновенного перемещения между пространствами.

Она рванулась в сторону, вслед хлестнул окрик командира группы, но Дарлинг не собиралась и дальше выдерживать роль, ей было достаточно показаний имплантированных сканеров, чтобы понять: в Пустоши происходит нечто выходящее из ряда вон, на проекционном забрале защитного шлема система распознавания целей вычерчивала какие-то фантастические контуры, пытаясь идентифицировать неизвестные типы механических существ, сошедшихся в схватке за тамбур.

Узел выбросил Титановую Лозу вместе с группой боевиков Ковчега у подножия монументальных построек атомной станции. Все обозримое пространство тонуло в плотной дымопылевой завесе, разрываемой сотнями яростных вспышек. Лазерные разряды, очереди автоматических импульсных орудий, удары СВЧ-генераторов, создающие пятна плазмы, терзали землю и здания, порождая ощущение абсолютного хаоса, какого-то буйства неуправляемой стихии, вознамерившейся уничтожить саму реальность.