Чёрная работа революции

– А что «спасибо»-то?
– пожал костлявыми плечами старик.
– Смотрел я, Леша, и говно во мне кипело. Думаю, разве можно так с людьми? Это вот этот директор ваш откуда-то с гор к нам приехал, и как в зверинце себя ведет. А так нельзя.

– Нельзя, - согласился Леха.

– Выебут его за это, - продолжал старик.
– Вот поверь мне. Рано или поздно, но выебут. За все ответит, гадина.

– Да кто ж его выебет-то?

– А хотя бы и ты, - загадочно ответил деда Стасик.

– Я лучше, чем армяна жирного, какую-нибудь девушку красивую…

– И девушку выебешь, куда денешься. Самую раскрасавицу тебе подберем…

– Вы волшебник, что ли?
– вроде как пошутил Леха.

Он и сам не знал, чего ожидать от деда. «Может, просто сумасшедший?
– предположил Леха.
– Ебанько? А что, все может быть».

– Нет, - скрежещуще засмеялся дед.
– Научный материализм говорит, что чудес не бывает. В свете своего жизненного опыта я не вижу причин подвергать этот постулат сомнению. Так что я не волшебник.

– А кто?

– Коммунист, - произнес дед, глядя Лехе в глаза своим пронзительным взглядом.

***

– Ты не думай, найдем мы управу на всех этих нелюдей, - говорил деда Стасик.

Он вместе с Лехой сидел в помещении «обкома». На самом деле, несмотря на громкое название, «обком» представлял собой крохотную комнатку - не то дворницкую, не то привратницкую на первом этаже панельной многоэтажки.

Обстановка обкома была очень небогата: книжный шкаф из ДСП с облупленной лакировкой и собранием сочинений Ленина на полках, стол, несколько стульев с матерчатыми, потрепанными сиденьями, кровать. Имелся в помещении и еще один шкаф - массивный и, казалось, запертый.

– Вот так мы, коммунисты, и живем, - сказал деда Стасик, обводя морщинистой рукой небогатый интерьер помещения.
– Чайку хочешь, Леша?

– Ну… не возражал бы, - скромно согласился Леха.

Деда Стасик включил потрепанного вида пластмассовый электрочайник. Начислил в граненые стаканы бурой холодной заварки.

– До чего твари продажные страну довели, - словно бы удовлетворенно говорил старик.
– Вот тебя возьмем. Ты же - парень молодой, башковитый. Тебе надо в институт идти учиться. На инженера там, или учителя. А ты чем занимаешься? Листовочки на улице раздаешь для буржуя жирножопого. Вот почему ты, Алексей, не учишься?

– Так на это деньги нужны, - вздохнул Леха.
– Бесплатно кто же меня примет? А даже если и примет, преподы ведь взятки берут. А у меня таких бабок и нету.

– Вот!
– взволнованно произнес старик.
– Довели, блять, страну. Кучка пидоров жирует. А молодое поколение, которому жить еще да жить, никому на хуй не нужно! Эх, Леша, знал бы ты, какую страну эти сволочи проебали! Был бы у нас социализм, ты бы не листовки на улице раздавал. Ты бы на занятия, Леша, ходил бы. Учился бы пользу родной стране приносить. А если бы какая падла потребовала у тебя взятку, знаешь бы, что с этой падлой сделали бы?

– Расстреляли, - предположил Леха.

– Да нет. Просто посадили бы. Но надолго. И потом никто бы эту сволочь на работу не взял! Или вот возьмем другой аспект проблемы. Девчонки у тебя нет. А почему?

Леха побагровел. В зеркале, что висело напротив, он увидел свое отражение и мог констатировать, что кожа сравнялась багровостью с прыщами.

– А потому и нет, что девчонкам - им уют нужен, чтобы ребеночка растить. Нельзя их за это винить. Пока молодые, красивые, надо ребеночка рожать. Но как быть, если жирножопые все себе захапали? А хорошие парни без денег сидят… Вот и тянутся к жирным бабоньки-то. А те ебут девочек наших хуями своими вонючими, трипперными. Вот до чего предатели страну-то довели.

Леха ощущал в себе странное чувство. Раньше вся эта политика была ему откровенно похуй. Но сейчас он действительно переполнялся возмущением. Хотелось даже выйти на улицу, и дать по морде какому-нибудь буржую.

– А была бы советская власть, женился бы ты, Леша, на красивой девоньке. Растили бы младенчика. Квартиру бы вам дали. А так - на побегушках у жирных суетишься. И сейчас, наверное, думаешь, как бы еще к какому-нибудь жирнозадому устроиться? Или я неправ?

– Но жить же как-то надо?
– возразил Леха.

– «Жить», - передразнил старик.
– Да разве это - жизнь? Это - прозябание, молодой человек. Пойми ты, что захватили нашу страну предатели. Им за это из-за океана буржуи много денег дали, вот и жируют иуды. Хотят, чтобы все хорошие люди у них на побегушках были. Или вот меня возьми. Я ведь раньше знаешь, кем был?

– Кем?
– спросил Леха.

– Скульптором я был! Членом союза, между прочим. Ленина Владимира Ильича ваял. Семью кормил. А как пришли иуды к власти, так сразу работы скульпторам-то и не стало. Эх!

– Кого ты там, Петрович, агитируешь?
– раздался в «обкоме» новый голос.

Вошла бабка. Лицо ее было морщинистым. Макушку, обрамленную седыми, похожими на паклю, волосами, покрывал беретик. Тем не менее, несмотря на внешнюю щуплость, голос у бабульки был зычный. Она, как прикинул Леха, могла бы петь со сцены без микрофона.

– О, баба Вера! Вовремя же ты!
– обрадовался деда Стасик.
– А тут молодой к нам зашел. Интересуется.

– А ты его все сказками потчуешь, - зычно произнесла старушка.
– Ты бы лучше ему фотографии показал.

– И точно!
– спохватился деда Стасик.
– Это же очень интересно. Надо тебе фотографии наши показать.

Несмотря на свои восемьдесят с лишним лет, деда Стасик достаточно ловко поднялся со стула и направился к книжному шкафу, откуда достал огромный фотоальбом.

– Вот, смотри!
– Старик открыл альбом.
– Это мы на демонстрации…

Не сказать, чтобы Лехе было сильно интересно изображенное. Почти на всех снимках деда Стасик в компании старушек стоял с красным знаменем.

– А вот это, видишь, памятник Ленину?
– говорил старик.
– Это я в 1977 году ваял. Ага. Как живой Ильич. А вот это мы на седьмое ноября. А это уже первомай. Точно…

И вдруг перед Лехиными глазами будто молния сверкнула. На одной из фотографий рядом со старцами стояла немыслимой красоты брюнетка в короткой, едва до середины бедра, юбочке. Стояла и умопомрачительно улыбалась. Брюнетка была настолько красива, что по Лехиному телу даже озноб прошел.

Деда Стасик понимающе посмотрел на Леху, но наш герой сделал вид, будто бы ничего не произошло.