Чёрная работа революции

Спустя три разворота обнаружилась и еще одна красавица. Платиновая блондинка в стильных высоких сапогах на шпильках, кожаной куртке и джинсах в обтяжку. «Может, она случайно тут оказалась?» - подумал Леха. Но всякая случайность исключалась. Девушка стояла, широко и белозубо улыбаясь, обнимала стариков за плечи.

Еще дальше Леха увидел вообще настоящую фотомодель - точную копию молодой Клаудии Шиффер с роскошными волосами, юным и прекрасным лицом.

Самое странное, что все три девчонки казались Лехе знакомыми. Не то, что где-то он с ними встречался. Но определенно где-то их видел. Притом не так давно.

А между тем обком наводнялся старухами. Крепкую, ширококостную старуху в сером платке и облезлой шубейке звали бабой Надей. Еще одна бабулька с лицом узким, вытянутым и морщинистыми губами, запавшими в беззубый провал рта, звалась бабой Любой.

– Вот они, наши Вера, Надежда и Любовь!
– торжественно провозгласил деда Стасик.

Леха же смотрел на старых умертвий и размышлял: неужели здесь, в этом пыльном «обкоме» можно встретиться с такими вот красавицами, как на фотках? По-хорошему, следовало бы спросить, но Леха стеснялся.

Постепенно старух становилось все больше. В какой-то момент деда Стасик достал из-за книжного шкафа баян и грянул «Интернационал». Старухи резво повскакивали со стульев и запели.

Леха тоже пел, вернее, делал вид, поскольку слов не знал.

– Что ж, объявляю собрание партячейки открытым, - объявил деда Стасик.
– На повестке дня один вопрос: прием в наши ряды нового, так сказать, члена. Итак, прошу любить и жаловать, Алексей!

– Но подождите… - опомнился Леха.
– Я же не говорил, что хочу вступить…

– Но ты с нами?

– Ну… да… - сказал Леха, вспомнив красоток.

– Ну, вот и славно. Кто за? Единогласно.

Потом еще некоторое время собравшиеся пели под гармошку революционные песни. Когда же собрание подошло к концу, деда Стасик подошел к Лехе и, положив цепкую ладонь ему на плечо, сказал:

– Мы тут понимаем твои обстоятельства, паренек. Без работы ты, жизнь у тебя тяжелая. В общем, наш актив тут посовещался и мы постановили - выделять тебе посильную материальную помощь в размере пяти тысяч рублей в месяц.

– Э-э… спасибо, конечно, но…

– Не переживай. Ты нас не грабишь. Нас тут много. По сотенке с пенсий скинемся, ничего страшного. Но взамен ты будешь выполнять для нас кое-какую работу. Непыльную. Ну, как? Согласен?

Конечно, Леха не возражал.

***

Ночью Лехе снился странный сон.

…Он с красным знаменем стоит у памятника Ленину. Неожиданно появляются девчонки. Те, которых Леха видел на снимках в фотоальбоме коммунистов. Первой явилась красавица-брюнетка. За ней - платиновая блондинка. И третьей - юная Клаудиа Шиффер.

Следом за ними, с баяном в руках, вышагивает деда Стасик. Девчонки страстно глядят на Леху, эротично шевелят бедрами. Леха ощущает, как у него мощно встает хуй. Он пытается прикрыть стояк древком знамени, но девчонки все равно замечают и начинают перехихикиваться. Леха густо краснеет, что, в общем-то, ему на руку - становятся незаметными прыщи.

– Эх, говори, Москва, разговаривай, Рассея!
– вопит деда Стасик, растягивает меха баяна.

Начинает звучать «Интернационал». Девчонки тут же пускаются в пляс. И что это за пляс! Леху уже трясет от возбуждения. А красотки, сексуально двигаясь, сбрасывают с себя свои одежки и остаются, в чем мать родила.

Леха сглатывает слюну и рассматривает волосы на пизденках девчонок. У брюнетки волосы предсказуемо черные, у блондинки - платиновые, а у Клаудии Шиффер в лобковую поросль вплетены стразы.

Леху трясет. Он крепко держится за древко. Но девчонки вырывают знамя у него из рук и начинают страстно извиваться вокруг древка.

– Пойдем с нами!
– соблазнительно шепчут они.
– Ты ведь с нами, красавчик?

– Ага, - неосторожно говорит Леха.

Неосторожно потому, что из рта у него липкой струей выливается скопившаяся слюна. Девчонки певуче хихикают и машут Лехе руками: «Давай, мол, пошли!».

Однако картина сна неожиданно оказывается размытой. Сначала пропадают, обращаются в пар, девчонки. Потом истлевает в туман памятник Ленину. И, словно сам собою, пропадает баянист деда Стасик.

…Проснувшись, Леха долго и с упоением дрочил. Сон настолько возбудил его, что удалось кончить три раза подряд. Притом довольно быстро.

Может быть, результат удалось бы и превзойти, но в уборную стал ломиться батя:

– ЛЁХА, ЗАСРАНЕЦ!!! ЗАЕБАЛ ДРОЧИТЬ!!!
– заорал он.

И Леха поспешил покинуть помещение, делая вид, что ничего не случилось.

***

Леха стал самым настоящим партийным активистом. Правда, поручения оказались немного неожиданными. Леха был готов расклеивать листовки, стоять со знаменем где-нибудь в людном месте. Или же, под покровом ночи, карабкаться куда-нибудь на крышу (или трубу) и вывешивать знамя.

Но коммунистам, как оказалось, требовалось совершенно другое.

Например, однажды деда Стасик отозвал Леху в сторону и с заговорщическим видом сказал:

– Ну, что, хлопчик? Готов ли ты к самому настоящему конспиративному заданию?

Еще бы Леха не был готов!

– Значит, слушай. Вот тебе пакет с шифрованным посланием. Доставишь его на улицу Механизаторов, дом 18.

– Ага. Лично в руки передать?

– Ни в коем случае!
– Деда Стасик аж отшатнулся.
– Это же конспирация! За этой квартирой следят эти… псы антинародного режима! Теперь понимаешь?

– А… а как же я послание передам-то? В почтовый ящик, что ли, бросить?

– Эх, Алексей! Я-то о тебе лучшего мнения был! Разве ты не знал, что конспиративные послания надо помещать под дверной коврик? Притом, делать это так, чтобы никто ничего со стороны не заметил. Сможешь?

– Ну, наверное…

– Вот и молодец.

С этими словами старик протянул Лехе полиэтиленовый пакет, в котором лежали черные перья, комья земли, и чьи-то тоненькие косточки - не то жабьи, не то крысиные.

– Что это?
– шарахнулся Леха.

– Как что?
– малозубо засмеялся деда Стасик.
– Конечно же, шифрованное послание. Впрочем, наш агент - он умный. Он разберет, что к чему.