Черная река
Шрифт:
– Я хочу стать Чёрной Речницей, - тихо, глядя в пол, сказала Кесса. – Знать и уметь то, что знали и умели они. И ещё… мне сказали, что есть каменный круг, где Чёрные Речники выбирают покровителя.
– Меланнат перед тобой, - склонила голову Миннэн. – Каждый день до конца зимы – твой. Мы не знаем, что было бы полезно для Чёрной Речницы. Осматривайся по сторонам, слушай и запоминай. Боги спят сейчас, и круг закрыт. Дети Намры покажут тебе, где он. Приходи туда весной.
…Авларин-провожатый шёл быстро, и Кесса то и дело отставала – все стены и своды Меланната, все ковры под ногами и все завесы в дверях были покрыты прихотливыми узорами, листья и побеги сплетались на них, в ветвях парили пузатые фамсы, яркие медузы и хохлатые птички, а на
– Хаэй! Ты идёшь? – молодой авларин, потеряв терпение, тронул её за плечо. – Эта картина тут не вчера появилась, и до завтра она не растает!
– Иду, - кивнула Кесса, подняла взгляд – и снова остановилась. Толстая ветка выходила прямо из стены и врастала в просвет меж камнями, приняв его форму. Из неё торчали тонкие побеги, а на них поблескивали серебристые листья.
– Отсюда начинаются Залы Сна, - пояснял на бегу авларин, кивая на прикрытые и отворённые двери. Они тянулись вдоль широкого прохода, и за ними Кесса видела полутёмные комнаты. Оттуда пахло сухими листьями, слышался шорох, шум крыльев, возгласы, состоящие из щелчков и клёкота, на полу громоздились рядами пустые спальные коконы, а на звук шагов выглядывали из-под завес чешуйчатые создания. Одни из них были едва по пояс Кессе, другие – на голову выше, крупные серо-зеленоватые щитки покрывали их тела, короткие перепончатые крылья, сложенные за спиной, казались странным украшением – слишком малы они были, чтобы поднять владельца в воздух. Круглые выпученные глаза смотрели на Кессу с недоумением.
– Мирного сна! – пожелал, коснувшись ладонью груди, авларин, и существа закивали.
– И вам не замёрзнуть, - ответил самый рослый из них и провёл лапой по глазам. – Отчего вам не спится, тонкокожие?! Я бы до весны не просыпался…
Он развернулся и потопал в сумрачную залу. Кесса уткнулась взглядом в его спину – полосы сросшихся чешуй тянулись от бока к боку, прикрывая хребет, как обломки панциря анкехьо. Только шипов на них не было, и толстый хвост существа не завершался костяным молотом.
– Яймэнсы спят крепко, - прошептал авларин. – И уснут они очень скоро. Мы смотрим за ними… но навряд ли это поручат тебе.
Он вошёл в последнюю из зал. Коконы лежали и тут – большой грудой их свалили в углу. Никого из Яймэнсов в комнате не было. Тусклый желтоватый церит горел над дверью, освещая большие чаши, вмурованные в стену. Над одной из них склонялась, едва выступая из камня, кованая змеиная мордочка.
– Возьми себе любой кокон, возьми верёвки, - авларин махнул рукой на канаты, змеями свившиеся в другом углу. – Я помогу привязать его. Вон там, на потолке, есть крючья. Ты спала раньше на весу?
– А можно спать на земле? – спросила Кесса, глядя на едва заметный в темноте крюк. – У нас, в Фейре, висеть на ветках не принято.
– Яймэнсы бродят в полусне, - покачал головой авларин, выбирая канат попрочнее. – И как будто нарочно выбирают самое глухое время. Если заблудятся, ложатся спать где попало. Могут и наступить. Ты не упадёшь, не бойся. На наши верёвки никто ещё не жаловался.
…Дождь ненадолго утих, только крупные капли падали с серебряных листьев, и ручейки сбегали по водосточным жёлобам. Вода, спускаясь по проложенным во дворе руслам, возвращалась в реку. Кесса слышала её плеск – река была совсем рядом.
Выбравшись из-под первого навеса и тут же нырнув под другой, она остановилась – те, кого она искала, были здесь. Семеро авларинов собрались у скамьи под вырастающей из стены серебряной веткой. Их ушастые шлемы напоминали звериные маски. Доспехов у них не было – лишь кожаные куртки, и оружие на виду держал только один. Короткое копьё с широким наконечником было пристёгнуто за его плечом. Сам он, присев на корточки, почёсывал за ухом крупного полосатого зверя с тонким хвостом. Существо растянулось на булыжниках и снисходительно терпело ласку, время от времени щурясь на тучи.
Морда у него была тонкая, почти лисья, и полосы тянулись по бокам, обрываясь на рыжеватом брюхе. Кесса присвистнула и опустилась на мостовую, не замечая воды на камнях.– Агюма! Это же агюма – водяной волк!
– А? Правда, есть у них такое название, - степенно кивнул эльф. – Хаэй! Руки!
Агюма не шелохнулась от чужого прикосновения, только прижала уши, но Кесса на всякий случай спрятала руки за спину.
– Они живут тут, в лесах? Настоящие агюмы?! Видел бы их мой дед! А можно погладить его? На удачу…
– Один раз, - нехотя разрешил эльф. – В лес они не ходят. Ловят крыс и змей в замке. Но зубы у них не игрушечные.
Кесса осторожно провела пальцем по рыжей шерсти. Свежая печать, выжженная под ключицей, берегла её от любых зубов. «Водяной волк… Их привезли сюда с Реки, не иначе! Кто-то из Чёрных Речников. И теперь я глажу его,» - думала она. «И иду в поход с настоящими авларинами. А Речник Фрисс ничего этого не видит, и Сима тоже, и даже Эмма Фирлисова… Вот досада!»
…Река струилась совсем рядом – за склонившимися до земли папоротниками и поникшими узколистными травами, там, где качались на волнах потемневшие листья Мекесни. Дождь не унимался, и вода под ударами капель вскипала серебром. Широкие ветви зелёного холга не мешали идти – расступались от тропы. Авларины шли бесшумно, мягко ступая по мокрой земле, и Кесса старалась не шуметь, хотя в этом не было нужды – весь лес шуршал и шелестел, заливаемый холодной водой. Вот что-то захрустело над головой, и странница взглянула наверх – и увидела, как лист огромного папоротника, судорожно вздрагивая, скручивается в тугой клубок и прижимается к стволу. Другой лист – большой, слегка пожелтевший по краям – не шевелился, только вздрагивал под ударами капель.
– Листья прячутся, - прошептала Кесса и усмехнулась. – Верно, так им будет теплее.
Предводитель отряда поднял руку и жестом направил младших эльфов к берегу реки. Они разбрелись по кустам, не подходя к воде, что-то тихо захрустело, и Кесса, изумлённо мигая, воззрилась на пруд. Берег обрывался не в стороне, за кустами, а у самых её ног, тут была заводь с каменными стенами, тёмная и глубокая. Старший авларин коснулся ладонью воды, и серебристая тень скользнула под его рукой.
Кесса, вытряхивая из мешка последних личинок, остатки вчерашней лапши и дроблёные корневища неизвестных трав, смотрела, как огромные рыбы кружат у поверхности воды. Одна из них поставила мощные плавники на каменный бортик и приподнялась на них, глядя прямо на Кессу. Та вывернула мешок и развела руками – «больше нету!». Рыба не шелохнулась – так и стояла хвостом вниз, немигающими глазами глядя на пришельцев.
– Твоя тень лежит на воде. Отойди, и они успокоятся, - усмехнулся один из эльфов, хлопнув Кессу по плечу. – Хвала Намре и отцу его, у рыб пока нет разума!
Толстые, неповоротливые создания с плавниками-лапами в последний раз выглянули из воды и ушли в темноту, в прибрежные норы. Над заводью затрещали ветки – мхи и кустарники, выросшие вокруг как будто случайно, сплетались в прочный навес. Дождь обрушился на него – и скатился на берег серебряным градом.
– Мирного сна! – старший авларин погладил воду на прощание и выпрямился. – Хватит мокнуть, Дети Намры.
– Хочу рыбной лапши, - прошептал один из эльфов за плечом Кессы. – И чтобы рыбы и лапши было поровну.
– Вот бы дождь утих, - качнул головой другой авларин, пробираясь по моховым зарослям. – Ведро варёных рачков – вот что мне сейчас нужно.
– И печёная чайка, - прошептала Кесса, изо всех сил сдерживая ухмылку. – И пирог-глазастик.
«Река моя Праматерь! Стоило ли уходить на год из Фейра, чтобы снова слушать те же речи?! И где – в авларском замке!» - хихикая про себя, она брела вслед за эльфами, косилась на сворачивающиеся листья папоротников и радовалась, что дождь загнал летучих медуз в дупла. А может, они и вовсе передохли от холода, - ни одно щупальце не свисало с ветвей…