Черная река

– Есть постыдное в том, чтобы дробить кости предков, как руду! – нахмурился Хальконег.

Земля под ногами Кессы едва заметно дрогнула, потом ещё раз – и вот уже всё вокруг тряслось, и с каждой секундой тряска усиливалась. Подземный гул, сначала неслышный, всё сильнее давил на уши. Что-то огромное двигалось под землёй, и Кесса, вспомнив легенды, восторженно охнула – она уже знала, кто появился перед ней через пару мгновений.

Сухая глина с тихим треском просела – и осыпалась, пропуская громадную голову в пластинах пятнистой брони, а следом – покрытое сросшимися щитами змеиное тело, толстое, как Высокая Сосна. Каменный змей – Халькон – привстал на хвосте и свернулся полукольцом, светящийся белым огнём рог на его затылке ярко полыхнул и начал тускнеть, как будто остывая. Горящий глаз из-под прозрачного щитка смотрел на путников. Кесса, сбросив оцепенение, смело встретила взгляд Халькона.

– Силы и славы тебе, хранитель тверди!

– Тш-ш, - предостерегающе зашипел Сиарнон и кивнул на зелёный свет за скалами. – Он тут по делу, и нам мешкать нельзя. Хуртса!

– Хаэй, - тихонько откликнулся Хальконег. Он уже стоял рядом со змеем, у серого обруча, издали показавшегося Кессе тонким пояском на огромном теле. Она подошла – и изумлённо присвистнула.

Обруч с тяжким лязгом открылся, как ларец. Внутри были ниши – такие длинные, что Речник Фрисс поместился бы в любой из них, и такие широкие, что Речнику Айому не было бы в них тесно. Сверху по крышке «ларца» тянулись длинные острые выступы-гребни. Кесса потянулась к ним, но Хуртса перехватил её руку.

– Ездить на Хальконе! – чёрного ящера передёрнуло. – В жизни бы до такого не додумался. Ладно, Хуртса, будем живы – ещё увидимся. И тебе удачи, Кесса, Чёрная Речница.

– Силы и славы! – отозвалась она, и её голос дрогнул. Её подтолкнули в спину – Хуртса спешил занять место в стальной колыбели. Сиарнон уже растянулся на дне ниши, уложив голову на тугую подушку и сомкнув на груди широкий ремень. Кесса провалилась в углубление и барахталась там, путаясь в креплениях, пока не нащупала под ногами планку-опору.

– На спину ложись, - буркнул Хальконег, подсовывая ей под голову подушку. – Будет трясти.

Он надвинул тяжёлую крышку, и она тихонько зашипела – и тут же с грохотом захлопнулась, оставив Кессу во мраке. А потом земля провалилась куда-то вниз, и ветер, пахнущий оплавленным камнем, рванулся в щели обруча.

Её трясло и подбрасывало, зыбкая опора под спиной раскачивалась и содрогалась, и ветер свистел в ушах. Кесса зажмурилась и не слышала ничего, кроме стука сердца.

– Далеко тут ехать? – спросил в полной тишине Сиарнон, и Кесса открыла глаза. По-прежнему было темно, и подземный змей прокладывал себе путь в скалах – быстро и легко, словно плыл, а не пробивался сквозь камни.

– Да уж неблизко, - проворчал Хуртса и высвободил руку из-под ремня. Он поднял над собой церит-светильник и поднёс его к крышке обруча.

– Так и знал, что левый гребень короток, - пробормотал он. – Гляди сюда, Сиарнон. Хорошая вмятина…

Кутт завозился, приподнял голову.

– Да, большой булыжник сюда угодил, - он равнодушным взглядом скользнул по вмятине и улёгся обратно.

– Булыжник? – Кесса дотянулась до крышки. Металл чуть левее её головы просел внутрь и вздулся округлым пузырём.

– Да, такое бывает, когда скала расступается слишком поздно, - пояснил Хальконег, пряча кристалл за пазуху. – Поэтому на крышке ставят гребни-рассекатели. То ли тут гребень короток, то ли отключился не вовремя… Не вертись, знорка. Лежи и спи. Я-то домой еду, а тебе ещё бегать и бегать…

«Спи…» - Кесса беззвучно хмыкнула. Вокруг с ровным гулом расступались скалы, и стальная крышка понемногу нагревалась, а ветер свистел в щелях всё громче. «Надо хорошенько запомнить всё это,» - думала Кесса, глядя в темноту и видя Халькона, стремительно плывущего в камне. «Такого на Реке давно не видели. С тех пор, как ушли Чёрные Речники…»

Темнота и тряска всё же сморили её – и проснулась Кесса, когда опора под ней заходила ходуном, а свист ветра стих. Халькон встряхнулся всем телом и приостановил «полёт», стальной обруч лязгнул, и ездоки недовольно заворочались в нишах.

– А-аух… Что там? – проворчал сонный Сиарнон.

– Подъезжаем, - отозвался Хуртса. – Нижний город, въездные норы. Теперь трясти не будет. Знорка, ты спишь?

– Уже нет, - Кесса нащупала ремень и попыталась расстегнуть его. – Почему могучий Халькон остановился?

– Ждёт, пока откроются ворота, - слегка удивился Хальконег. – Слышишь стук?

Что-то громыхнуло по ту сторону крышки – раз, другой, третий… Халькон снова встряхнулся и пополз, извиваясь по-змеиному. Едкий запах исчез, и тряска прекратилась. Кесса осторожно повернулась набок и прищурилась, пытаясь увидеть что-нибудь в узкую щель для воздуха. По ту сторону было светло – красноватый и янтарный свет разливались по бурым и серым скалам. Каменные стены мелькали перед Кессой, иногда она видела кусочек панциря Халькона или кончик его мерцающего рога. Змей плавно поднимался вверх по туннелю.

– Покатались – и хватит, - проворчал Сиарнон, проверяя, на месте ли его вещи. – Пора вставать на собственные лапы. Сразу пойдём к Управителю, или сперва к тебе домой?

– Управитель подождёт, - Хальконег нащупал крепления и снова пристегнул Кессу к стальной коробке. – Сначала отдадим чертежи. Потом, как соберётся Совет, дойдёт дело и до Управителя, но это на третий день, не раньше.

– А кому тогда… - начал было Сиарнон, но сам себя оборвал. – А-а-а, мастер Сакада… Ну, как знаешь.

– Его пещеры, ему и читать, - нахмурился Хуртса. – Ты чему не рад?

– Трате времени, - буркнул Сиарнон. – Что ему там читать? Пусть слушает, что велит ему Управитель, и делает это. Если каждый в вашем Совете неделями будет мусолить чертежи…

Халькон с тяжким вздохом взгромоздился на невидимый холм и выгнулся дугой, опустив голову глубоко в пропасть. Крышка лязгнула, зацепив камень, и замерла. Хуртса разжал невидимые в темноте скобы, и стальной обруч раскрылся, а Кесса зажмурилась. Свет хлынул со всех сторон, - свет, и гул, и топот, и скрежет, и чужие голоса, среди которых не было человеческого…

– Храни меня Река-Праматерь! – выдохнула она, зачарованно глядя вниз. – Тысяча пещер и озёра огней!

Края обруча упирались в каменный парапет – кольцо из гранита посреди изогнутого моста, а под мостом зияла пропасть. Там, на дне, сверкали бесчисленные огни, блестели камни и чешуи, вспыхивали на миг стальные гребни и шипы – и снова исчезали во мраке под массивной аркой. А с двух сторон от наполненного светом ущелья громоздились скалы, усеянные россыпью белых, золотых, алых и зелёных светляков, испещрённые бесчисленными норами и изрезанные тропами и уступами. Взгляд Кессы поднимался всё выше по склону, мимо едва заметных фигурок, спешащих по своим делам или взирающих с парапета на соседнюю гору – и там, где она ждала увидеть просвет между скал и вечернее небо, она увидела своды громадной пещеры, тающие во мраке. Солнце не дотягивалось сюда ни из Орина, ни из Хесса, - и Кесса почувствовала, как холод ползёт по спине, и сердце замирает. «Вот это да…» - только и подумала она, спускаясь с изогнутого моста вслед за Хуртсой и Сиарноном. «Вот это да…»