Черная Скала

Я не предполагала, что у тети Тасси тоже могут быть свои секреты.

— Селия, — позвала она меня из своей комнаты, — не хочешь ли прогуляться со мной на речку? Я там так давно не была.

— Конечно, — удивившись, ответила я, быстро надела тапочки и пригладила волосы.

— Нам надо кое о чем поговорить.

Солнце уже начало садиться, и в золотистом свете уходящего дня все казалось мягче и нежнее; мы шагали медленно и в такт — левая, правая, левая, правая. Я слышала, как шелестит платье тети Тасси, где–то рядом пел кукурузник[33].

Тетя Тасси сказала:

— Знаешь, когда ты была маленькой, то вечно задавала вопросы. Я всегда говорила: и откуда только взялась такая любопытная девчонка? Ты спрашивала: и какая у моей мамы была прическа, и какого цвета были ее глаза. А когда я отвечала — черные, то ты опять выпытывала: а какие именно черные? Черные, как дерево, или черные, как осы? И стоило мне решить, что уже все, как ты начинала сначала.

— Может быть, мне казалось, что я так и не получила точного ответа.

— Может быть, и так. Не так–то легко было тебе отвечать.

— Не понимаю почему.

Тетя Тасси как–то странно улыбнулась.

— Давай–ка присядем вон на те камни.

Камни были еще теплыми от солнца. Над водой летала бабочка. Потом я увидела еще одну и еще. Несколько минут мы просидели в молчании. Сквозь прозрачную воду виднелись черные камни. Все было знакомым, словно я никуда и не уезжала.

Тетя Тасси начала:

— Я должна кое–что рассказать тебе, Селия. Это очень нелегко, поэтому, прости, пожалуйста, если я скажу что–то не так.

У меня внутри что–то напряглось.

— Когда ты позвонила, что приезжаешь, я решила, что это знак.

— Знак чего?

— Знак, что ты должна узнать правду.

Тетя Тасси пристально смотрела на меня.

— Что, если я скажу тебе, что тетя Сула — твоя мать?

— Тетя Сула?

— Да, — кивнула она.

Я готова была к тому, что она вот–вот рассмеется над своей шуткой. Но она не смеялась.

— Тетя Сула — моя мать?

И снова она ответила мне: «Да».

Я уставилась на тетю Тасси. Мне казалось, что все это — сон.

— Ты говоришь правду?

— Да, Селия. — Глаза тети Тасси вдруг наполнились слезами.

— Скажи мне еще раз: тетя Сула была моей матерью?

— Тетя Сула была твоей матерью.

Все вокруг вдруг начало кружиться, хорошо, что я сидела, иначе могла бы свалиться в речку, как уже случилось в детстве.

— Почему она мне не сказала?

— Она хотела сказать тебе, когда ты начала приезжать к ней в Таману. Но потом она заболела. И решила, что нет смысла говорить тебе, если она скоро умрет. Ты уже привыкла жить без матери.

— Но я виделась с ней и до того, как она заболела.

— Сула заболела уже очень давно.

Я прижала руки к лицу.

— Селия, она хотела, чтобы ты была счастлива. А если бы ты узнала, это перевернуло бы твою жизнь вверх ногами.

— Но какая разница, тогда или сейчас?

Слезы застилали мне глаза.

— А как же тогда Грейс?

— Да, она умерла. Грейс умерла от туберкулеза наследующий день после того, как ты родилась.

— И поэтому вы говорили, что она — моя мать?

— Сула считала, что так будет правильно.

— Правильно или удобно?

Тетя Тасси покачала головой.

— А как же ты?

Она развела руками:

— Что я могла поделать?

Тетя Тасси смотрела на противоположный берег реки, поросший густой высокой травой. Через некоторое время я заметила, что выражение ее лица изменилось, и поняла, что последует что–то еще.

— Все было очень сложно. Она не могла взять тебя с собой в Таману из–за твоего отца.

— Моего отца?

Тетя Тасси твердо посмотрела мне в глаза.

— Джозефа Карр–Брауна.

И перед моими глазами сразу же возник Джозеф Карр–Браун — широкополая шляпа, длинное лицо, голубые глаза.

Я уставилась на тетю, как на привидение.

Она кивнула.

— Сула любила его. Они любили друг друга.

Я снова увидела, как они сидят вдвоем на веранде, играют в карты, пьют чай.

— Я так и не знаю, сказала она ему о тебе или нет. Конечно, он мог и сам как–нибудь догадаться. — Помолчав, тетя Тасси добавила: — Она очень тебя любила.

Я не могла шевельнуться. Я не могла говорить. Слышно было только журчание воды и шелест ветерка в сухой листве.

— Мне очень жаль, Селия. Я понимаю, как тебе тяжело. Это и не могло быть легко.

— Как долго?

Тетя Тасси непонимающе смотрела на меня.

— Как долго они были вместе?

— Больше десяти лет.

Это был шок. Я ожидала, что она скажет — год, может быть, даже меньше. Десять лет — это огромный, огромный срок.

— Это началось вскоре после того, как она стала у них работать. Она не хотела этой связи, но не хотела и возвращаться сюда. Поэтому она осталась. В те времена выбор был невелик.

— А что его жена?

— Говорят, что она была в курсе. У него уже случались связи до Сулы; он всегда любил женщин, но никогда не относился к другим так, как к Суле. С ней все было по–другому. И пока он не позорил жену внебрачным ребенком, миссис Карр–Браун закрывала на все глаза. Так часто бывает. Но потом Сула забеременела. Она сказала, что поедет на Тобаго, чтобы ухаживать за Грейс — та к тому времени была уже очень больна. У него не было причин ей не верить. Она провела здесь шесть месяцев.

Я сделала глубокий вдох. Слишком много всего на меня обрушилось. Я чувствовала, что еще немного — и я не выдержу.

Тетя Тасси поднялась и протянула мне руку:

— Пойдем, детка.

Никогда, никогда я не могла представить себе ничего подобного.

Тетя Тасси обняла меня и потрепала по спине.

Дома Вера и Вайолет вели себя очень тихо. Они оставили меня одну в моей прежней комнате. Я сидела на кровати и смотрела в окно. Не знаю, долго ли я так просидела. Потом я легла и стала смотреть в потолок. У меня было ощущение, что или я попала в другой мир, или мой мир перевернулся вверх ногами.