Чернее, чем тени

Тогда решено было разделить уничтожающую силу между пятью амулетами – по числу тех пяти человек, что смогли перехитрить горный народец и одержать победу. Каждый амулет был как бы слепком своего владельца и отражал главные порывы его души – то, что вело его по жизни. Серый графит – ясное понимание и трезвый расчёт, зелёная глина – живучесть и умение приспособиться ко всему, красный кирпич – несгибаемость и железная воля, чёрный уголь – жажда справедливого возмездия и белый мел – связь с лунным миром, призрачным миром грёз.

Что было дальше со скитальцами, легенда умалчивает. Из этого можно заключить, что всё сложилось более менее хорошо.

Колдовские амулеты затем то и дело мелькали на страницах истории. Поговаривали даже, что в разные моменты они попадали в руки то одному, то другому государственному деятелю и, конечно, помогали им развернуть события в свою пользу. Впрочем, к нашему времени большинство амулетов утрачено и след их потерян…

– Интересная легенда, – сказала Лаванда, когда поняла, что Феликс закончил рассказывать. – Даже красивая.

Он кивнул:

– Да, это было бы только красивой сказкой, если бы не одно «но».

– Какое? – поинтересовалась Лаванда.

– Как минимум один из амулетов – чёрный уголь, жажда возмездия – действительно существует. И он дошёл до наших дней.

– Правда? – даже ей, всю жизнь стоявшей на грани мира реального и мира призрачных видений, сложно было поверить.

– Правда. Я не знаю, как… Никто, в общем-то, не знает, как это возможно. Но колдовской уголь есть, это по факту так. И хранится он у Нонине.

18.

Софи перекидывала ворох бумаг по столу. По крайней мере, так это выглядело со стороны – слишком быстро, слишком хаотично и уж наверняка бесцельно. Но Кедров знал, что нет, не так: позже всегда оказывалось, что Софи не только всё запомнила, но и успела сделать выводы и принять некие решения. Решения эти, правда, зачастую удивляли своей странностью и будто бы нелогичностью. На самом же деле, как не раз приходилось убеждаться, это была просто другая логика, неподвластная обычным людям. В предыдущие годы многие действия Софи, казалось, неразумные и не имеющие смысла, били в самую цель.

Иное дело, что и цель у Софи зачастую была другая, не как у обычных людей.

– Что думаешь, Эндрю? – лишь только мельком скользнув по бумаге, она, не глядя, сунула ему.

На сером отпечатанном листке тускло проступало:

«Ущерб на 29.03

государственных объектов: 0

жилых домов: 1

прочих построек: 5

человеческих жертв: 9

финансовые потери инфраструктуры…»

– Думаю, – медленно, параллельно обдумывая дальнейшее, проговорил Кедров, – это в пределах, но вокруг человеческих жертв возможна шумиха.

– Кто виноват, что они погибли? – ровно спросила Софи, просматривая уже какие-то другие документы.

Кедров несколько секунд вглядывался в немой профиль, пытаясь угадать правильный ответ. Затем уверенно заключил:

– Вертолётчики, конечно. Должны были действовать порасторопнее.

– А ещё?

Он подумал:

– Местные чиновники.

– Разумеется, – кивнула Софи. – Как думаешь, стоило бы отставить губернатора области?

– Да, конечно. Он должен немедленно подать в отставку.

– Немедленно не надо, – отрезала Софи. – Попозже. Когда с наводнением будет закончено и у них пройдёт первый шок.

– Они наверняка потребуют виновника, как только очухаются, – согласился Кедров. – Тогда губернатор будет очень кстати.

Софи подняла на него взгляд, слегка усмехнулась:

– Надо же, идеально следуешь за моими мыслями. Прям не знаю, зачем мне такая точная дублирующая система.

– Я не так быстро соображаю, как вы, Ваше Величество, – спешно попытался исправить положение Кедров. – Приходится повторяться.

Она снова усмехнулась, как будто снисходительно, и отвернулась от него к бумагам.

Привычка к стёбу и насмешкам осталась у Софи со времён их дворовой юности, когда у неё – младшей в компании, да ещё и девчонки, пусть даже пацанки, – не было никаких других способов хоть как-то повысить свой статус. Это потом уже у Волчонка появился револьвер и всё сопутствующее…

Впрочем, когда Софи стебалась, это давало повод относительно расслабиться: скорее всего, вам сейчас ничего не будет. Если вдруг она прекращала, это могло означать только одно: она что-то задумала.

Софи переложила ещё несколько документов, зависла над какой-то совсем мелкой запиской. На просвет Кедров заметил только написанные от руки латинские буквы. Софи раздражённо сдвинула брови, будто что-то в тексте ей не понравилось. Затем на лицо её наползла хитроватая улыбка.

– Китти? – с чуть заметной ехидцей в голосе. – Ты хорошо училась в школе?

Китти Башева, сидевшая в своём углу так тихо, что можно было забыть о её существовании, тут же откликнулась, оторвавшись от компьютера, будто ждала этого вопроса:

– Да, Ваше Величество.

Софи облокотилась на стол, подалась вперёд:

– А вот мне почему-то кажется, что английский ты должна была подзабыть, – она как бы невзначай взглянула на записку в руке и протянула её вперёд. – На-ка, прочитай. Хочу проверить, поймёшь ли ты, что тут написано.

Китти плавно приблизилась к столу и приняла записку из пальцев Софи. (Эта подчёркнутая изящность и плавность в каждом движении всегда отличали её. Было в них, пожалуй, даже что-то неприятное).

Быстро пробежав взглядом по записке, Китти заговорила с дежурной улыбкой ведущей новостей:

– Здесь написано, что они не рассматривают нас как экономического партнёра по причинам…

– Это, допустим, я и сама вижу, – оборвала Софи. – Скажи лучше, почему эта записка лежит у меня на столе, когда должна быть в экономическом отделе и, копией, в отделе иностранных связей.

– Копии уже находятся там, – не моргнув, ответила Китти. – Но зная, что Ваше Величество предпочитает лично контролировать все важные дела, и полагая, что комментарий нашего основного партнёра достаточно важен, я посчитала нужным оставить оригинал у вас.