Чернильные души

– Так хоть поговори со мной! – в отчаянии Радик ударил по столу, но тут же смутился и отодвинулся вместе с табуреткой, чтобы не попасть под горячую руку. Соня резала капусту, и ловкости ей в этом пока не хватало.

– Я говорю, – Соня убрала капусту и достала морковь. – Чего ты хочешь?

– Чтобы ты боролась! – Радик вскочил с табуретке и потянулся за вторым ножом. Соня кивнула – вдвоем нарезать овощи было быстрее. – Я обязательно найду выход!

– Как? – Соня вытащила кастрюлю с бульоном и недоверчиво принюхалась. Нет, похоже, Радик варил курицу совсем недавно, бульон пах хорошо. – Не выходя из дома?

– Даже не выходя из дома я понял, что на набережной никто не заразился. Там что-то особенное, от моря. Я обязательно узнаю что! – и Радик ушел в комнату, оставив Соню наедине с борщом. Который у неё всё-таки почти получился ближе к утру. И, как не странно, именно этот выстраданный борщ примирил Соню с уходом Эдика и с Радиком. По крайней мере, она больше не гнала его из комнаты, когда смотрела телевизор. Да и смотреть его уже не хотелось. Похоже, за пределами их города всё было куда серьезнее. А ведь там почти не было по-настоящему заразившихся.

Каналы соревновались между собой в количестве ток-шоу и полноценных передач, обсуждались проблемы зараженных и тех, кто просто красит или даже прикрывает участки кожи, делая вид, что под маской или шарфом скрывается пятно.

– Все хотят минуту славы, – пробормотала Соня, наблюдая за тем, как в прямом эфире разоблачили сорокалетнего «менеджера небольшой компании Визикина», как он был помечен на экране, делавшего вид, что он позднезаразившийся.

– Соня, – Радик выключил телевизор. – хватит это смотреть. Что ты с собой делаешь?

– В смысле? – Соня оглядела себя. Ну, возможно, она поправилась на полкило или чуть больше. Но нервы же, он тоже должен понимать.

– Со дня, как ушел Эдик, прошла всего неделя, – Радик подошел ближе и взял её за руку. – Твое ухудшение идет небывалыми скачками. Скажи…

Голос его дрогнул и он отвел глаза, но через мгновение уже смог справиться с собой и твердо продолжил:

– Скажи, ты так сильно его любила, что хочешь умереть вслед за ним?

– Что за глупости, – возмутилась Соня, чувствуя неприятный холодок, заставивший тонкие волоски на шее стать дыбом, а кожу покрыться мурашками. – Я вовсе не хочу умереть.

– Посмотри в зеркало! – рявкнул Радик. – Ты практически вся фиолетовая! Я не успею тебя спасти, понимаешь?!

– Что ты предлагаешь? – теперь и Соня повысила голос. – Убить дедушку? Или для начала Висасуалия? Чтобы растягивать это никчемное существование, надеясь на то, что мы найдем лекарство? Но мы не найдем, а твои ложные надежды… от них больно!

И она всхлипнула.

Радик сел рядом и обнял её за плечи. И этого хватило, чтобы Соня разрыдалась. Она оплакивала себя, Эдика, тех чернильных, что уже ушли и тех, которым еще только предстояло заразиться.

– Как не найдем? Вот, я же нашел. Я тебе говорил, только ты же не слушаешь совсем. На набережной никто не становится чернильным. Словно там нет этого вируса, – пробормотал Радик, поглаживая её по плечу. – Значит, там безопасно.

– Это не вирус, а крокодил, – вяло пробормотала Соня, утыкаясь носом в его плечо. Сил после рыданий ни на что не осталось. Она знала то, о чем не собиралась рассказывать Радику – её время и без того почти пришло. Кончики пальцев покалывало, а по утрам она их совсем не чувствовала. Словно их не было.

– Да хоть гиппопотам! – рассердился Радик. – Получается, его нет на побережье, а вокруг рядом он может быть!

– Ну и едь туда, там не заразишься, и тебя не найдут! – Соня отодвинулась от Радика и поднялась на ноги. – Серьезно, это хороший способ проверить. Если ты не заразишься, там можно построить интернат для подростков, и забирать их оттуда по достижению… какого возраста?

– Без понятия, – кисло ответил Радик, ожидавший, похоже, чего-то другого. – Ты забыла, что я, может, не заражусь из-за нас с тобой?

Соня не сразу поняла, о чем он говорит. А когда поняла, не покраснела только из-за фиолетовых щек и ушей. Как же давно был их неловкий секс! С тех пор произошло так много всего, что она и думать об этом забыла.

– Да я для тебя стараюсь! – продолжил Радик, не замечая её заминки. – Вдруг, оно там тоже бывает, но проходит?

Соня посмотрела на свои фиолетовые ладони и вздохнула. Кончики ногтей, казалось, растворялись в воздухе и были не плотнее тумана.

– У меня уже не пройдет.

– Ты просто не пытаешься! – Радик с силой тряхнул её за плечи.

– Я просто не хочу тратить время на ссоры и глупые надежды, – покачала головой Соня. Назревала ссора, и она сделала единственное, что, как ей казалось, должно было заставить Радика замолчать. Поцеловала его.

Они всё равно поругались, но уже много позже.

21 глава

Радик ошибался. Прошло еще полторы недели, прежде чем Соня почувствовала, что приходит её время. Это было так странно, что она только порадовалась, что не пыталась узнать, как это происходит. Казалось слишком неприличным лезть с вопросами к погибающему от ужаса Субботе или Эдику. Но сейчас, когда очередь дошла и до неё, она поняла, что описать это просто невозможно. Как объяснить другим, что тебя заполняет пустота? Будто пустота может заполнять!

И этот ужас, который испытывал и Суббота, и Эдик, он обошел её стороной, и Соня даже не предполагала, каким благом может стать беспричинный страх. Теперь она ощущала изменения куда четче, ведь её не беспокоил ожидающий зверь. Её ничего не беспокоило.

Спокойно, будто собираясь не умереть, а поехать в гости, Соня написала записку спящему за закрытой дверью её бывшей комнаты Радику. Насыпала довольно заурчавшему от питания не по графику Висасуалию.

Оделась, пусть и знала, что скоро вся эта одежда неопрятным комом ляжет на землю, и всё равно позволила себе одеться получше, заплела отросшие за это время волосы – с момента, как на щеке появилось пятно, она ни разу не была у парикмахера. И тут же разозлилась на себя – разве она не должна перед смертью думать о родных и друзьях, о том, чего больше никогда не увидит, а не о парикмахере?

После этих мыслей наконец пришел страх, и она с облегчением пустила его в себя. Тело словно немело и переставало чувствоваться, и Соня поспешила на улицу, чтобы не умирать вот так, в квартире. В отличие от Эдика, она хотела встретить страх лицом к лицу. И для этого ей не нужны были зрители, так что она без особого труда справилась с последним жалким порывом разбудить Радика и позвать с собой.

И она не пожалела об этом. Отвлекаясь на Радика, она вряд ли бы смогла бы в полной мере оценить свое новое зрение. Или зрение осталось прежним, просто она стала другой?