Чёрно-белые сны

– Нет, - в голосе доктора послышались нотки волнения. – Закрой дверь. И попытайся открыть чёрную.

Пару минут была тишина, и мне показалось, что это конец записи, но я ошибся.

– Билл?

– Она заперта, - мой голос в записи дрогнул.

– Ты видишь где-нибудь ключ?

– Нет. Она не открывается… Я хочу войти туда!

– Билл, поищи ключ, - попросил доктор.

– Его нет! Ручка… Ручка пропала! И замочная скважина! Это не правильно! – мой голос отчаянно разрывал запись. – Я хочу войти!

– Билл…

– Мне нужно узнать, что там!

– Джек, прерывай сеанс, - на этот раз это была Мари. – Возвращай его! Билл, успокойся… - шёпот.

– Я досчитаю до трёх, и ты очнёшься, - голос доктора звучал так, словно он пытался утихомирить какого-то взбесившегося хулигана, который рвётся в драку. – Один… Два… Три…

Щелчок. Запись прервалась».

Я осторожно посмотрел сначала на задумчивого доктора, затем на взволнованную Мари. В голове была какая-то каша, которая никак не хотела становиться нормальными воспоминаниями. И кто такая Ким? Если я говорил о ней, значит, точно встречал и знаю лично, но…

– И что вы думаете? – наконец спросил я.

Молчание. Я выжидающе посмотрел на них и приподнял бровь, показывая, что молчать просто бесполезно. Мари слегка почесала шею, отвела глаза в дальний угол и нахмурилась, а доктор продолжал упорно молчать.

– Я склоняюсь к варианту, - нерешительно прервала тишину девушка. – Что твоё сознание разделилось на белое и чёрное. То есть доброе и плохое. Возможно, за последние два года у тебя было много плохих событий, и твоё сознание просто не хочет, чтобы ты это вспомнил. В тот же момент оно позволяет тебе касаться тех воспоминаний, что были за белой дверью. Безобидных, можно сказать.

– Ты говоришь так, будто это сознание живой человек с мозгами, - фыркнул я.

– Да, - она тихо рассмеялась.

Тишина.

– Думаю, гипноз врятли сможет помочь в этой ситуации, - вздохнул доктор. – Я лично склоняюсь к мнению Мари. Думаю, тебе нужно разобраться в настоящем, прежде чем копаться в прошлом, - он слегка улыбнулся и встал с дивана. – Что ж, засиделся я. Мне уже пора, Мари. Ещё увидимся. Билл, - он склонил голову и поспешил выйти из кабинета, оставив нас наедине в этом томящем молчании.

Девушка встала и подошла к окну, повернувшись ко мне спиной. Я же так и остался сидеть на кушетке, задумчиво вглядываясь в свои руки. Хотелось получить ответы на все вопросы, которые накопились за всё это время. Хотелось узнать, почему так странно ведёт себя Мишель, и кто была та девушка у лифта. Хотелось вспомнить эту загадочную Ким. Хотелось вспомнить всё.

Несколько минут мы находились в тишине. Еле слышно тикали настенные часы, казалось, где-то за стенкой что-то жужжит, а в ушах вдруг начали отчётливо раздаваться постукивания пальцев секретарши по клавиатуре, которые я на самом деле не слышал и лишь придумал.

– Если хочешь, можем продолжить наши сеансы, - нарушила тишину Мари.

– Да, - негромко протянул я.

Я приподнялся на ноги и подошёл к девушке, встав рядом с ней только на полшага дальше. Глаза упали на противоположное здание, где где-то за стёклами занимались своими делами какие-то люди.

– Признаться, я немного расстроена, - хмыкнула Мари.

– Я тоже ожидал от этого большего, - улыбнулся я, не переставая смотреть в окно. – Но вопросы только увеличились. Так что мне будет над чем поломать голову…

– Да…

Мари скрестила руки на груди и незаметно покосилась на меня.

– Я кое-что ещё вспомнил, - спокойно сказал я.

– Правда? – Вебер повернулась ко мне лицом. Я кивнул. – И что же?

– Ну… - я замялся, тщательно подбирая слова. – Как я снимаю на камеру брата в тот момент, когда он тр*хает мою бывшую девушку.

– О, - Мари покраснела и снова уставилась в окно. Я хмыкнул. – А меня единственное интересует… Почему ты оказался на трассе Берлин-Дрезден в день свадьбы Тома Каулитца.

– А вот это правильный вопрос, - я повернулся к ней. – Думаю, если я вспомню это, то и остальное тоже.

– Возможно…

Мари склонила голову к плечу.

– Всё так сложно в этой жизни.

– И не говори, - я улыбнулся уголками губ, приметив для себя, что Мари стоит чуть ближе, чем позволяли рамки приличия. – Слишком всё сложно, - я повернул голову к двери, словно почувствовав, что кто-то хочет постучаться, затем вернул к девушке. Мы встретились глазами.

Я слегка склонился к ней, но замер, поскольку в дверь постучались. Интуиция?

Несколько секунд мы просто дышали друг другу в губы, но тут я резко притянул Мари к себе и поцеловал, сжимая пальцами её блузку на талии. Стук повторился. Мы не обратили внимания и продолжали касаться друг друга губами, дыханием, руками.

– Мари, к вам миссис Зитц, - донёсся голос секретарши из телефона.

Я поймал последний поцелуй, резко отстранился и поспешил к выходу.

– Во вторник в два! – успела она крикнуть, прежде чем я выскочил в коридор, перед этим повернувшись к ней и лукаво смерив взглядом.

Часть 12

Последнее время я постоянно ходил задумчивым и хмурым. Единственное, что меня волновало – прошлое. Часто Том предлагал мне свою помощь, хотел рассказать что-нибудь из того, что было эти два года, но я категорически отнекивался. Мне не хотелось ничего слышать ни от брата, ни от Мишель, ни от этой странной девушки из лифта. Всё равно для меня эти рассказы – пустые слова, которые мне ничего не говорили. Я хотел вспомнить всё сам.

После того, как я вернулся с сеанса, на котором надо мной надругался доктор Робертсон, я перерыл всю свою комнату, где образовалась гигантская свалка, спальню этих двух влюблённых, куда меня впустили после огромного скандала, и всю оставшуюся квартиру, после чего недовольная Мишель, наверное, проклиная меня во всех отношениях, начала наводить порядок. Ничего путного я так и не нашёл, и поэтому кусочков воспоминаний в моей коллекции не прибавилось. Обидно, особенно после того, что мне пришлось выслушать занудную лекцию от ходячего живота.